Но даже тут всех снова превзошли New Order. Поскольку они были очень популярными музыкантами, а к тому же еще и футбольными болельщиками (ну а Манчестер и футбол – понятия почти синонимичные), им было поручено записать гимн сборной Англии, которая ехала в 1990 году на чемпионат мира. Текст песни крутится вокруг того, что слово England начинается с буквы E, но этой же буквой называют и экстази. Первоначально песню хотели назвать «E for England», ну то есть практически «экстази для Англии», но тут уже вмешалась футбольная ассоциация. В результате трек вышел под названием «World in Motion» – «мир в движении», но текст по-прежнему полон намеков. Самое интересное, что песне это никак не помешало, а, наверное, даже помогло добраться до первого места в Англии. И для New Order это единственный хит-сингл, поднявшийся на первую строчку национального хит-парада.
Как и всякая мода, господство инди-дэнса оказалось недолговечным. Пока герои мэдчестера, преодолевая отходняки и синдром второго альбома, писали новый материал, тренды сменились. В чарты вернулся поп, там появилась клубная электроника в чистом виде, а также молодые рок-группы типа Oasis, которые хоть и ходили в юности на рейвы, сейчас уже не стремились звучать в ночных клубах и ассоциировать себя с этой тусовкой. Многие группы из предыдущей волны типа тех же New Order или Primal Scream, на какое-то время вернулись к гитарному звуку. Не то чтобы танцевальный рок вовсе исчез из чартов, но он как бы перестал быть явлением модным и современным.
Впрочем, отдельно взятые инди-дэнс-коллективы в 1990-е все же вспыхивали, и вспыхивали порой очень ярко. Можно вспомнить, например, группу Republica, которая назвалась в честь альбома New Order, и их хит «Ready to Go». Группа Apollo 440, которую мы знаем скорее по биг-битовым хитам типа «Stop the Rock», тоже начинала с отборного инди-дэнса. В этом жанре у них выдержан первый альбом «Millennium Fever» с хитами типа «Astral America». Это, конечно, гораздо более тяжелая и мускулистая музыка, чем манчестерская пост-психоделия, но это по-прежнему танцевальный рок. Еще один стоящий совершенно особняком, но очень яркий пример – это коллектив Eskimos And Egypt. В их звучании совмещаются гитары, танцевальные биты и эмоциональный вокал на грани речитатива. В этом смысле их можно считать как раз наследниками The Shamen.
И тут мы приходим к одной из самых ярких групп 1990-х. К Манчестеру она не имеет никакого отношения, а вот в тенденции танцевального рока отлично вписывается – хотя бы потому, что отчаянно не вписывается ни в какие другие. Речь про Underworld. Карьера Карла Хайда и Рика Смита начинается еще в первой половине 1980-х. В это время они играют новую волну в составе коллектива Freur, и играют совсем не без успеха. Их главный хит «Doot Doot» попадает в хит-парады в нескольких странах, включая, естественно, Великобританию. Эту песню не забыли и потом – она звучит, например, в фильме «Ванильное небо» с Томом Крузом.
Но, как и многие нью-вейв-коллективы, Freur оказываются недолговечными, и в 1987-м на обломках старой группы Смит и Хайд создают коллектив Underworld. В конце 1980-х у группы выходит два альбома. Звучат они как смесь рока, синти-попа и новой волны, и с этим звучанием попадают в некое межвременье – в тот момент такая музыка уже непопулярна. Тогда в 1992-м Хайд и Смит совершают довольно традиционный для того времени шаг: они прибегают к помощи диджея, и группу пополняет Даррен Эммерсон. С ним коллектив, наконец, находит свой уникальный звук. С одной стороны, там есть и гитара, и монотонно-гипнотический вокал Карла Хайда. В то же время в их звуке есть довольно сложная электроника от Рика Смита, ну и конечно, биты от Даррена Эмерсона. Причем, в отличие от манчестерских групп, это уже не аккуратненько сэмплированный amen break на заднем плане, это ритмы мощные и тяжелые, практически техно.
Пик популярности группы приходится на 1996 год, когда композиция «Born Slippy.NUXX» попадает в саундтрек к фильму Дэнни Бойла «На игле». Забавно, что трек этот выходит годом раньше, и поначалу это би-сайд, что-то вроде ремикса с вокалом. А оригинальная, ну и как бы главная версия «Born Slippy» – это инструментал, и по звучанию она напоминает скорее классический брейкбит. Будучи музыкантами с рок-бэкграундом, Underworld еще и обладают уникальным для электронщиков даром – они играют совершенно фантастические концерты. Звучание группы настолько непохоже на всех остальных, что никакие тренды над ними не властны. Так что активная карьера группы продолжается и сейчас. Они вовсю выпускают новые пластинки и играют на крупных фестивалях.
Воссоединение рока и рейва случается только в конце 1990-х с приходом биг-бита. О нем мы чуть подробнее говорим в главе про Брейнтри, поэтому сейчас не будем тратить на это слишком много времени. Но вспомним, однако, что одну из ведущих ролей в этом течении сыграла как раз манчестерская группа The Chemical Brothers. Они даже активно записывались с героями своей юности типа Барни Самнера из New Order, Бобби Гиллеспи из Primal Scream или даже Ноэла Галлагера из Oasis, который в юности тоже любил эйсид-хаус.
Следующим пунктом нашего рассказа станет Нью-Йорк начала 2000-х. Там в это время поднимаются две параллельных и, казалось бы, не связанных друг с другом волны. С одной стороны, это рок-возрождение, лидером которого считается группа The Strokes. С другой – электроклэш, о котором мы подробно рассказываем в главе про Гаагу. Электроклэш – стиль синтетический, в его основе лежат и электро, и итало-диско, но и рока он, в общем, совсем не чужд. Кроме этого, в моду в Нью-Йорке входят клубные мероприятия, на которых публика танцует не под диско и хаус, а скорее под рок-хиты, а играют на них часто непрофессиональные диджеи.
Дело в том, что клубная музыка к началу нулевых всем уже отчаянно надоела, хочется чего-то нового, а нового нет, поэтому проще всего найти старое. В общем, рок как-то незаметно возвращается в клубный контекст. И тут на горизонте появляется могучая фигура Джеймса Мёрфи. Джеймс Мёрфи радикально не вписывается в типаж человека, который может совершить революцию в поп-музыке. Во-первых, в начале нулевых Мёрфи уже за 30, а музыкальная революция – как правило, дело совсем молодых людей. При этом за спиной у него более десяти лет не самой удачной музыкальной карьеры. Он играет в коллективах второго и третьего ряда, немного крутит пластинки, а большей частью работает звукоинженером.
Во-вторых, Мёрфи совсем не амбициозный выходец из низов, которому очень нужно пробиться в люди. Это нью-йоркский интеллектуал, склонный к рефлексии, который регулярно пользуется услугами психотерапевта. Мёрфи знает примерно всю музыку мира, считается жутким снобом, а еще у него совершенно невыносимый характер. В общем, вводные довольно тяжелые. В 1999-м в Нью-Йорк приезжает Тим Голдсуорси, британский музыкант, который до этого был известен по трип-хоп-проекту UNKLE. В Штаты он приезжает в компании ирландского музыканта Дэвида Холлмса, с которым они собираются писать новый альбом и вместе ищут свежие идеи. В Нью-Йорке Тим знакомится с Мёрфи и на почве общих музыкальных интересов они довольно быстро становятся друзьями. Они устраивают на Манхэттене танцевальные вечеринки, а вскоре образуют продюсерский дуэт, чтобы записывать ремиксы.
Идея здесь отчасти та же самая, что и в Манчестере: «У нас самые модные вечеринки в городе, поэтому, если вы хотите, чтобы ваш трек звучал там, закажите у нас ремикс». У Мёрфи к тому же уже есть своя студия, ну и вообще он известен как совершенно повернутый синтезаторный задрот. Вскоре к студии прибавляется и лейбл. Мёрфи дает ему название DFA, сокращенное от Death From Above. Этот псевдоним он использует уже какое-то время, и их с Тимом продюсерский дуэт тоже называется DFA. В общем, Мёрфи потихоньку выстраивает в Нью-Йорке свою собственную музыкальную империю. А центром ее становится музыкальная группа, которую он называет LCD Soundsystem. Поначалу в ее состав входит и его приятель Тим. Но поскольку Мёрфи рано или поздно ругается примерно со всеми, их тандем вскоре распадается, и Тим Голдсуорси уезжает обратно в Англию. Дебютирует группа в 2002-м синглом с двумя треками. Про первую вещь, «Beats Connection», Мёрфи говорит, что писал ее чуть ли не два года, а вторую, «Losing My Edge», написал за неделю.
Джеймс Мёрфи не стесняется серьезных текстов и вообще норовит петь о том, что волнует лично его. В том числе он выносит в тексты песен свое меломанство. Первый же альбом LCD Soundsystem начинается с композиции «Daft Punk Is Playing In My House», а «Losing My Edge» – это вообще экскурсия в его богатейший музыкальный мир. В ее тексте упоминается около 60 групп и музыкантов, начиная с Can и Suicide и заканчивая Basic Channel. И это в своем роде тоже отсылка к Daft Punk и их композиции «Teachers».
Свой стиль Джеймс определяет как диско-панк или панк-фанк, и в основе его все та же идея танцевального рока. Как оказывается, смесь панка и фанка звучит очень по-манчестерски, в духе Factory Records. Этот же стиль становится фирменным звучанием и для всего лейбла. В их каталоге много разной музыки, но диско-панк непременно присутствует там связующей нитью. Главной находкой лейбла DFA, помимо собственно LCD Soundsystem, становится коллектив The Rapture. Они делают себе имя хитом «The House of Jealous Lovers».
Как это часто бывает, диско-панк вскоре реимпортируется в Европу. Причем если в консервативной Америке он, конечно, ни в какие чарты не попадает и остается локальным нью-йоркским феноменом, то в Англии та же «House of Jealous Lovers» попадает в топ-тридцатку. Эта музыка активно начинает звучать в клубах и, естественно, побуждает молодых британцев играть что-то подобное. Причем вскоре эта история перестает быть и англо-американским междусобойчиком. Например, группы Data Rock и 120 Days родом из Норвегии, а коллектив CSS и вовсе из Сан-Паулу. Вскоре ручеек диско-панка вливается в большую реку постпанк-ревайвала и становится частью глобального тренда.