Но вернемся в 1980-е. В это время синтезаторы и электронные ритмы становятся все более модными. Дело здесь в том числе и в том, что пластинки популярных диско-групп, в первую очередь ABBA и Boney M, ну или французского диско-проекта Space, который тоже активно использовал электронику, вовсю переиздавались на «Мелодии» и продавались миллионными тиражами. Да и записи, скажем, группы Kraftwerk, хоть и не переиздавались в СССР официально, активно циркулировали среди советских меломанов.
В 1980-е по всей стране полулегально работали «студии звукозаписи». Чаще всего это были киоски, куда можно было отдать чистую кассету и за приемлемую цену записать на нее копию какого-нибудь зарубежного альбома, список которых хранился в виде толстой амбарной тетради. Записи в таких студиях делались чаще всего не с оригиналов (ну то есть с пластинок), а уже с копий. Западные пластинки в Советском Союзе были товаром редким, продавались на черном рынке и стоили огромных денег – за новенькую копию «Trance Europe Express» вполне можно было отдать ползарплаты. Ну а привозили их редкие представители привилегированных профессий (ученые, дипломаты или работники культуры), имевшие возможность ездить на Запад.
Основным каналом обмена музыкой в СССР был, как сейчас принято говорить, peer-to-peer обмен, разумеется, без применения компьютеров – люди просто переписывали друг у друга музыку на магнитофоны. Отсюда же берет начало и идея «магнитоальбома», то есть самиздатного, неофициального релиза. С появлением магнитофонов и разветвленной сети «распространителей» музыканты наконец смогли доносить свои записи до слушателей, минуя лейбл «Мелодия». Достаточно раздать несколько копий самым общительным друзьям, дальше музыка разойдется по слушателям сама. Культура эта зародилась еще в 1960-е (так, например, распространились песни Окуджавы, Галича и Высоцкого). Но пика магнитоальбомы достигли именно к 1980-м, как раз с распространением студий звукозаписи.
И тут мы подходим к истории одного из самых знаменитых советских магнитоальбомов, а заодно и очень важного релиза в истории отечественной электроники. Речь, разумеется, о «Банановых островах» Юрия Чернавского и Владимира Матецкого. К 1982 году Юрий Чернавский был человеком если не из советского поп-истеблишмента, то как минимум из поп-индустрии. Он работал в качестве аранжировщика, клавишника и саксофониста с группой «Динамик» (где фронтменом был Владимир Кузьмин), а затем с ансамблем «Веселые ребята» – коллективом уже совершенно «попсовым» и официальным. К началу 1980-х (а в 1982-м Чернавскому было уже 35) в его голове созревает идея собственного проекта: чего-то среднего между музыкальным альбомом и абсурдистской театральной постановкой, который совмещал бы в себе элементы рока, диско, новой волны, фанка и электроники. То есть звучал бы очень модно и современно.
Помочь ему с записью берутся музыканты группы «Веселые ребята», а Владимир Матецкий помогает с текстами и какой-то продюсерской деятельностью. Вокалистом этого проекта поначалу должен был стать Александр Буйнов, но тот отказывается петь «этот абсурд» и в результате садится за клавиши и перкуссию. Роль вокалиста берет на себя сам Чернавский, который до этого никогда не пел. Кроме этого, он, разумеется, берет на себя и функции аранжировщика, звукоинженера и саунд-продюсера. Желание сделать, как говорили тогда, «фирменный звук» резко контрастирует с тем очень небольшим набором оборудования, которое было у Юрия и его коллег. Впрочем, в студии «Веселые ребята» было несколько очень неплохих синтезаторов. Это были роландовские Jupiter 4 и Jupiter 8, а также PolyMoog и Korg Poly 800. А единственный в Москве вокодер был одолжен у Петра Подгородецкого из «Машины времени». А вот с точки зрения монтажа и редактирования приходилось буквально творить чудеса. Вся запись велась на двухдорожечный магнитофон STM, поскольку доступа к нормальной студии у Чернавского со товарищи не было.
Притом что весь альбом чудо как хорош, выделить в первую очередь стоит две композиции. В первую очередь, конечно же, трек «Робот» с вокодерным вокалом, эдакие нью-вейв-экзерсисы по следам группы Kraftwerk. Ну а во-вторых, абсолютно бронебойный диско-номер «Здравствуй, мальчик Бананан». Надо сказать, что рифф с квакающей гитарой из этого трека – это, наверное, лучший диско-луп во всей советской музыке. Я все жду, когда же у нас появятся свои Daft Punk, которые сделают на этом сэмпле свой хит уровня «One More Time» или «Get Lucky». В общем, для подпольного релиза Чернавский и компания буквально сотворили чудо. Впрочем, как потом говорил Юрий, они были в шаге от того, чтобы попасть в официальную обойму и издаться на «Мелодии». Однажды группу даже пригласили на телевидение, но запись выступления с песней «Робот» в итоге в эфир не пошла.
Все это, впрочем, не помешало «Банановым островам» стать большим хитом. Под эти песни танцевали все советские дискотеки. Ну а спустя пять лет, в 1987-м, искусство, что называется, стало жизнью. Кинорежиссер Сергей Соловьев снимает фильм «АССА», одну из главных перестроечных лент. А придуманный Юрием Чернавским мальчик Бананан становится одним из его главных героев. Песня, естественно, звучит в фильме, а саундтрек выходит на пластинке.
Надо сказать, что дальнейшая судьба самого Чернавского сложилась тоже очень неплохо. Он писал песни для Пугачевой и Боярского, а потом уехал в Штаты, где живет и поныне, занимаясь музыкой и музыкальным бизнесом. В 2018 году он в очередной раз приезжал в Москву, по случаю чего здесь был организован огромный трибьют-концерт, где песни с «Банановых островов» и другие его хиты исполняли местные звезды калибра Антона Севидова (Tesla Boy) или певицы Манижи.
»
То ли еще одной причиной, а то ли, наоборот, следствием популяризации электроники в СССР стало распространение советских синтезаторов. В 1980-е их, наконец, начинают производить массово. В 1982-м появляется легендарный «Поливокс» инженера Владимира Кузьмина, который потом сделает еще не одну удивительную машинку. В 1985-м в производство поступает «Электроника ЭМ-25», которой лучше всего удаются струнные. А ведь есть еще «Алиса», «Ритм-2», драм-машина «Лель» и многое другое. Синтезаторы это очень капризные, и к тому же у них нет MIDI, их невозможно синхронизировать с другими приборами в студии. Но настоящих энтузиастов это не останавливает. Да и, по правде говоря, чаще всего у них просто нет выбора, никто ведь не предлагает взамен Roland или Korg.
В записях советских, в первую очередь андеграундных, рок-групп электроника зачастую появляется, что называется, не от хорошей жизни. Например, на ранних альбомах группы «Кино» драм-машины появляются, в общем, от безвыходности: то некому сыграть на ударных, то негде записаться, а электронные барабаны можно писать хоть дома. Но попав в мир русского рока скорее как вынужденный выбор, электронные инструменты вскоре становятся выбором уже сознательным. Ну вы же помните, что электронный звук – это модно. Электронные спецэффекты, например, активно использует «Аквариум» на альбоме «Радио Африка». Ну а, скажем, композиция группы «Алиса» «Экспериментатор» так и вовсе электронная почти от и до. Трек записан в 1985 году на подпольной студии Андрея Тропилло (где в какой-то момент писались чуть ли не все неофициальные русские рокеры), и по звучанию это уже не то Гарри Ньюман, не то какой-то синти-панк конца 1970-х. И что-то мне подсказывает, что уж кого-кого, а Кинчева вы точно не ожидали встретить в «Планетронике».
В середине 1980-х в СССР возникает и собственная нью-вейв сцена. Некоторые из музыкантов связаны со знаменитым ленинградским рок-клубом, но их герои – уже не классические рокеры типа Марка Болана (которого очень любил Майк Науменко), а группы более модные и танцевальные, например Ultravox или Duran Duran. Самым модным ленинградским нью-вейв-составом была группа «Кофе». Она начинала с рок-звучания, но ко второму магнитоальбому увлеклась электроникой, которая и принесла им популярность. Записывал группу «Кофе» другой корифей подпольной советской звукоинженерии – Алексей Вишня. Ну а в качестве танцора на их концертах выступал Габриэль Воробьев – в середине 1990-х он станет очень известным диджеем (под псевдонимами DJ Gabriel и DJ Гаврила) и флагманом российского пси-транс-движения. Надо сказать, что в середине 2000-х группу «Кофе» догнала вторая волна популярности. Сначала их альбом «Баланс» переиздал на виниле отечественный лейбл Other Voices Records, а затем сингл с одноименной песней выпустил нидерландский Bordello A Parigi, о котором мы рассказывали в главе про Гаагу. В какой-то момент «Кофе» даже воссоединились, выступали с концертами и даже записывали новый материал.
Некоторые советские нью-вейв-группы существовали как бы на пересечении официального и неофициального миров. Так, например, было с группой «Форум». Их первые релизы были магнитоальбомами (на «Мелодию» они попали только в 1987-м), но при этом группа давала вполне официальные концерты, участвовала в каких-то эстрадных конкурсах и даже ездила за границу. Большая часть их материала – это, конечно же, советский шлягерный поп, но, скажем, трек «Давайте созвонимся» – это весьма достойный образец синтезаторного звука 1980-х.
Новая волна с активным использованием синтезаторов прижилась и в созданной в 1986 году Московской рок-лаборатории. Здесь с синтезаторами экспериментировали «Центр», «Николай Коперник», «Ночной проспект» и другие. Существовал нью-вейв и в Прибалтике, например в Латвии его играла группа Jumprava, которая к тому же пела на латышском. Ну а главный хит русскоязычного нью-вейва на все времена, конечно же, записали еще одни питомцы московской рок-лаборатории, группа «Альянс». Речь, разумеется, о песне «На заре». В начале 2022-го эту вещь даже засемплировал шведско-британский дуэт Yung Lean & FKA Twigs, построив на басовом риффе «Альянса» свой хит «Bliss».
Если отечественный рок как минимум до времен зрелой перестройки распространялся по большей части в виде магнитоальбомов (то есть релизов неофициальных), то в электронике за редкими исключениями «Мелодия» так и оставалась монополистом. Советский мейджор-лейбл не просто издавал электронщиков, но и в каких-то ситу