Описывая ее Киросу, Педро говорил, что его соплеменники отправляются туда за деревом для ладей, что на этом острове есть большая гавань удлиненной формы с узким входом.
Судя по этим признакам, речь шла об острове Вануа-Леву в архипелаге Фиджи, куда жители Западной Полинезии издавна плавали за высокими деревьями с очень твердой древесиной. Что касается гавани, то только бухта Натеуа на этом острове соответствует описанию Педро. К тому же на острове Вануа-Леву есть местность, именуемая Виникоро. Расстояние между Тикопией (самый южный остров архипелага Санта-Крус) до ближайшего из островов Фиджи составляет 720 миль в один конец.
Педро называл в числе прочих земель Мекарелеле — очевидно, Нукулаэлаэ, один из островов группы Эллис, — и весьма красочно описывал его население. Расстояние между этим островом и Тикопией — 840 миль.
Сейчас трудно судить о том, удалось ли Киросу использовать сведения, полученные от Тумаи и Педро. Во всяком случае, уже на третий день после ухода с Таумако испанцы открыли остров Тикопиа (Тукопия), а еще через четыре дня — острова Меролава и Гауа в группе Банкс (Кирос назвал их островами Сан-Маркос и Санта-Мария).
Упадок испанского могущества привел к тому, что уже в начале XVII века подданные мадридского властелина прекратили исследования Тихого океана. Однако в семидесятых годах XVIII века в Океанию было вновь направлено несколько экспедиций. В 1775 году, например, из Перу на Таити совершил переход корабль «Агила» под командованием капитана К. Лангары. Один из подчиненных ему офицеров — Хосе Андиа-и-Варела — оставил интересные записки о навигационном искусстве островитян. Содержащиеся в них сведения заимствованы у таитянина Пукуро, который отправился с испанцами в Перу, и двух других островитян, плававших на «Агиле».
«У островитян нет компаса, но они круг горизонта делят на шестнадцать румбов… Выходя из гавани, кормчий отсчитывает должные румбы, ведя отсчет с востока. Он знает, в каком направлении нужно вести судно, учитывает, дует ветер с кормы в левую или правую скулу или под острым углом к заданному курсу. Он знает, откуда идет волнение на море и в какой мере все эти обстоятельства влияют на его курс, и избирает выгодный путь, учитывая снос под ветер. Задача осложняется, если день облачный, ибо тогда у кормчего нет ориентиров. Если ночь тоже облачная, он прокладывает курс, пользуясь теми же приметами. И поскольку направление ветра меняется чаще, чем направление волн, он пользуется флюгерами-султанами из перьев или пальмовых волокон, которые помогают ему следить за ветром и соответственно управлять парусами… Ясной ночью островитяне идут по звездам, и это для них легче всего, ибо по многим звездам они определяют не только курс, на котором лежат те или иные острова, но и местоположение нужных им гаваней. И они идут прямо на вход в гавань, ориентируясь на звезды, которые восходят или заходят над нею, и «ловят» эти звезды с такой же сноровкой, как самые сведущие штурманы из цивилизованных стран…
Больше всего меня поразило то, что два индейца (так испанцы называли океанийцев. — Авт.), которых я взял на Раиатеа, каждый вечер предсказывали погоду на следующий день, включая направление ветра, штиль, дождь, безоблачное небо, волнение и т. д., причем ни разу не ошиблись.
Такой дар предвидения достоин зависти; ибо, сколько ни писали об этом наши мореплаватели и космографы, они не могут похвастать подобными достижениями».
Расстояние между Раиатеа и Таити невелико — всего 125 миль, но и на этом участке Андиа-и-Варела смог наблюдать навигационное искусство островитян в действии. И хотя он отнюдь не был лишен расистских предрассудков, не смог скрыть свое восхищение и даже зависть.
С записками Андиа-и-Варелы перекликаются путевые дневники французского путешественника Луи Антуана де Бугенвиля. В 1766–1769 годах де Бугенвиль успешно осуществил первое кругосветное плавание с научной целью. На Таити он взял с собой во Францию сына вождя. Этот юноша по имени Аотуру обладал замечательным даром ориентироваться и на море и на суше. В Париже он так и не научился французскому языку, но зато безошибочно находил дорогу в огромном городе, столь непохожем на привычную ему обстановку.
В апреле 1768 года, вскоре после отплытия с Таити, де Бугенвиль записал в дневник:
«Двумя днями позже мы получили неоспоримое доказательство того, что обитатели островов Тихого океана общаются между собой даже на значительные расстояния. В безоблачном небе сверкали звезды. Внимательно их разглядывая, Аотуру указал нам яркую звезду в поясе Ориона, говоря, что если взять направление на эту звезду, то через два дня мы увидим богатую землю, где он бывал и где у него есть друзья… Задетый тем, что меня не трогают эти доводы, он бросился к штурвалу, с управлением которым уже ознакомился, и хотел, несмотря на протесты рулевого, повернуть нас, чтобы заставить идти в направлении указанной им звезды… Отказ причинил ему большое огорчение… Накануне этого дня он, не задумываясь, назвал на своем языке большую часть ярких звезд, на которые мы ему указывали; тогда же мы убедились, что ему прекрасно известны фазы луны и различные приметы, по которым можно предсказать изменение погоды на море».
Как выяснилось, Аотуру хорошо знал не только звезды, но и кометы. Последние отнюдь не внушали островитянам суеверного ужаса, какой веками вызывали в Европе.
Аотуру назвал Бугенвилю множество островов. «До самого дальнего острова, о котором говорил мне Аотуру, не менее пятнадцати дней пути», — отметил французский мореплаватель.
Из бесед с Аотуру и сведений, собранных на Таити, де Бугенвиль сделал следующий вывод: «Более сведущие представители этого народа… имеют собственную номенклатуру самых замечательных созвездий. Им знакомо суточное движение, и они руководствуются нм, находясь в открытом море, во время плавания от острова к острову. В ходе такого плавания… земля совсем теряется из виду. Днем компасом им служит солнце, а ночью — звезды, которые между тропиками всегда чрезвычайно ярки».
Сведения о навигационном искусстве океанийцев, сообщаемые де Бугенвилем и Андиа-и-Варела, представляют большую ценность для науки. Однако нет оснований утверждать, что эти мореплаватели сделали открытия, пользуясь информацией, полученной от островитян.
Иное дело — великий английский путешественник Джемс Кук, в достижениях которого большую роль играл замечательный полинезийский мореплаватель Гупиа. Неправильно обвинять Кука в том, что он умолчал о нем, хотя великий путешественник не оценил должным образом помощь, полученную от Тупиа. Ему и в голову не пришло, например, присвоить имя полинезийца хотя бы одной из земель, которые он открыл, следуя советам Тупиа.
Знаменательная встреча Дж. Кука с уроженцем острова Раиатеа — Тупиа, из рода прославленных мореплавателей, произошла в июле 1769 года в таитянской бухте Матаван. Вынужденный покинуть юношей родину из-за вторжения враждебного племени, Тупиа нашел убежище на Таити и здесь благодаря уму и знаниям скоро занял выдающееся положение. Любознательность, стремление побывать в дальних странах толкнули Тупиа на смелое решение: он обратился к Куку с просьбой, чтобы тот взял его в Англию.
Кук понял, что Тупиа человек способный и знающий, и взял его на борт своего корабля. Так началось творческое содружество английского и полинезийского мореплавателей, являющееся чрезвычайно важным эпизодом в истории географической науки О нем рассказывает сам Кук:
«Перед нашим отплытием некоторые туземцы просили взять их с собой; они могли принести пользу в ходе наших будущих открытий. Мы решили взять одного из них, по имени Тупиа — вождя и жреца. Большую часть времени, которое мы пробыли на острове, он находился с нами, и мы имели возможность оценить его. Тупиа оказался человеком смышленым. Расположение островов, их богатства, законы и обычаи населения он знал гораздо лучше, чем любой из местных жителей, поэтому он был наиболее пригоден для наших целей. Из этих соображений… я взял его на борт вместе с юношей, его слугой».
Огромный интерес для науки представляет карта, составленная Тупиа. На нее полинезиец нанес семьдесят четыре острова. О каждом из них Тупиа сообщил, под каким румбом и на каком расстоянии от Таити он находится. Недостаточное знание Куком и его спутниками полинезийского языка и другие объективные причины крайне затрудняют расшифровку карты в настоящее время (оригинал ее утрачен). Однако новозеландский ученый Биглехол считает, что из семидесяти четырех островов и сейчас можно с достаточной точностью определить сорок-пятьдесят (острова эти расположены в радиусе 1500 миль).
Кук, разумеется, не испытывал трудностей при пользовании картой Тупиа, ибо в течение почти полутора лет мог непосредственно консультироваться с ее автором (Тупиа умер от тропической лихорадки в конце 1770 года, когда «Индевр» стоял в Батавии (Джакарта).
Естественно, что наиболее точно полинезийский мореплаватель указал местонахождение островов родного ему архипелага Общества. Менее точны, но достаточно определенны его сведения о западной части архипелага Туамоту, о Маркизских островах, южной группе островов Кука и островах Тубуаи. Кое-что знал он и об архипелагах Самоа, Тонга и Фиджи.
Уже через несколько дней после выхода с Таити экспедиция на «Индевре» обнаружила в архипелаге Общества четыре земли из числа указанных Тупиа (в том числе и его родной остров — Раиатеа). Впрочем, Кук не может считаться первооткрывателем этих островов, так как незадолго до него там побывал де Бугенвиль. Благодаря указаниям Тупиа в том же архипелаге 30 июля 1769 года был открыт ранее неизвестный островок. «Тупиа назвал этот остров Мауруа (Маупити)», — писал Кук.
Именно в этот период Кук пришел к чрезвычайно важному выводу относительно мореплавания океанийцев:
«Как нам удалось установить, и в этом сходятся все, кто говорил нам подобное, в своих проэ или пахи (так называл Кук плавучие средства островитян. — Авт.) туземцы путешествуют от острова к острову, проходя сотни лиг (1 лига равна 3 милям. —