Свои взгляды на историю мореплавания в Тихом океане Шарп переносит и на район Северной Атлантики. По его мнению, древние скандинавы, как и их собратья — мореходы Полинезии и Микронезии, — не были способны к преднамеренным плаваниям на большие расстояния. «Рассказы о посещении Америки древними викингами считались подтверждением аналогичных историй о Полинезии и наоборот, но при ближайшем рассмотрении эта взаимная опора рушится. Даже если когда-либо появятся несомненные доказательства доисторической скандинавской колонизации Северной Америки, они не докажут ничего, кроме того, что отдельные путешественники иногда достигали Америки, совершая переход в один конец».
Последняя фраза рисует Э. Шарпа человеком весьма осторожным — без нее он мог стать предметом насмешек уже в год выхода второго издания своей книги, ибо в том же, 1964 году норвежский ученый X. Ингстад обнаружил на острове Ньюфаундленд остатки поселка скандинавского типа с кузницей и баней. Мыс на острове именовался на карте XVI века «Мыс Винланда». Радиоуглеродный анализ золы из кузницы указал, что ее возраст — 900±70 лет. Между тем, по данным скандинавских саг, о которых Э. Шарп отзывается с пренебрежением, Винланд был открыт викингом Лейвом Эрикссоном около 1000 года. Совпадение достаточно убедительное!
Кроме того, существуют и вполне достоверные источники о плаваниях в Винланд, о которых Шарп почему-то умалчивает. Это — исландские летописи, показывающие, что древние скандинавы жили в Винланде несколько десятилетий (постоянный характер строений, раскопанных на Ньюфаундленде, — лишнее тому доказательство).
Дело, однако, не только в открытии норманнами Америки. Шарп, естественно, не подвергает сомнению открытие и колонизацию ими Гренландии, население которой в XIII веке составляло восемь-десять тысяч человек. Между тем гренландские поселения поддерживали прямую связь не только с Исландией, но и с Норвегией. От Норвегии до Фарерских островов — 500 миль, а оттуда еще 1000 миль открытого моря до Гренландии. Плавания норманнов обычно проходили в несравненно более тяжелой метеорологической обстановке, чем путешествия полинезийских мореходов.
История скандинавских поселений в Гренландии и Северной Америке помогает понять еще одну особенность географических открытий океанийцев. Как ни велики были достижения обоих народов в области мореплавания, их примитивное общество не могло постоянно и бесперебойно поддерживать двусторонние связи с вновь открытыми землями. Связь с Винландом оборвалась уже к XII веку, Гренландия была «потеряна» в начале XV века и вновь обретена только в XVI. К этому времени все ее скандинавское население вымерло (причины еще не раскрыты наукой до конца).
Однако память о морских походах викингов и открытых ими землях продолжала жить в народе, разукрасившем подлинную историю этих путешествий блестками домысла и фантазии.
И в Океании много островов, которые были открыты, затем потеряны и вновь обретены европейцами. Соломоновы острова, например, обнаружены в феврале 1568 года испанскими мореплавателями Менданья и Гальего. Но испанцы скрывали свои открытия, не умели правильно определить координаты найденных земель — и архипелаг словно канул в пучину океана. Его искали долго и упорно, но лишь в 1767 году — ровно двести лет спустя — английскому мореплавателю Картерету удалось вторично открыть загадочный архипелаг.
Никто, однако, не утверждает на этом основании, что вторичные открытия в XVIII–XIX веках островов Океании, обнаруженных испанцами во второй половине XVI и начале XVII века, носили случайный, непреднамеренный характер. С другой стороны, первооткрыватели зачастую руководствовались в своих поисках «сведениями» явно мифического характера. Соломоновы острова искали, чтобы найти сокровища библейского царя Соломона или перуанского инки Тупаки-Юпанки, будто бы открывшего в Тихом океане земли, богатые золотом.
Ао-теа-роа, или Новая Зеландия
Итак, географический кругозор таких океанийских мореплавателей, как Туман, Каду, Тупиа, простирался на 1000–1500 миль. Он мог развиться только благодаря двусторонним связям между различными островами и архипелагами. По-видимому, связи эти имели достаточно длительный и устойчивый характер, иначе парод, не знавший письменности, не сохранил бы сведения о далеких землях.
Это полностью относится и к крупнейшему достижению полинезийского мореплавания — открытию и заселению Новой Зеландии, которую отделяет от Восточной Полинезии более 2000 миль открытого моря.
Новозеландский ученый Те Ранги Хироа пишет об открытии и заселении этой островной страны его предками со стороны матери:
«В противоположность европейским авторам маорийская традиция совершенно спокойно приводит флот (полинезийцев. — Авт.) в Новую Зеландию. Тип судна, расстояние свыше 2000 миль, отсутствие карт и навигационных инструментов, противные ветры, необходимость брать с собой запас пищи и питья представляются европейцам почти неразрешимыми задачами. Однако большие ладьи для дальних плаваний длиной свыше 60 футов (18 метров. — Авт.) вполне могли вместить достаточное количество провианта и воды. Они были снабжены парусами, в движение их приводили отборные люди, достаточно широкоплечие, чтобы управиться с глубоководным веслом. Наблюдения Кука, Бугенвиля и других европейских мореплавателей показывают, что полинезийские суда вполне были способны делать при попутном ветре 7 миль в час. При такой скорости хода расстояние от Таити до Новой Зеландии можно было покрыть не более чем за две недели, а с остановкой на Раротонге — и того меньше. Во время второй мировой войны американские летчики, которым приходилось дрейфовать посреди Тихого океана на резиновом плоту, с малым количеством еды и питья, выживали по тридцать дней и более. Действительная трудность состоит в том, чтобы понять, как именно жрецы-кормчие приводили свои суда к месту назначения. Тот факт, что не одно, а несколько судов нашли путь в Новую Зеландию с целью заселения ее, позволяет отнести это предприятие к категории преднамеренных путешествий. Но подробности о методах, с помощью которых был достигнут успех, не отражены в традиционных повествованиях».
Науке пока не удалось дать совершенно точный ответ на вопрос новозеландского ученого: как именно жрецы-кормчие приводили свои суда к месту назначения — в данном случае в Новую Зеландию.
Посмотрим, однако, что пишут по этому поводу специалисты морского дела, весьма далекие от мифотворчества. Несколько лет назад «Журнал Полинезийского общества» опубликовал статью капитана Г. Хейена, который отрекомендовался моряком-практиком, имеющим опыт плавания по Тихому океану на парусных судах.
Опровергая мнение Э. Шарпа о том, что заселение Новой Зеландии было результатом случайных плаваний из Восточной Полинезии, Хейен пишет:
«Если бы подобные путешествия объяснялись тем, что ладьи сбивались с курса или уносились штормами, то почти невероятно, чтобы кормчий продолжал идти на юг, несмотря на понижение температуры и непривычные условия плавания. Вероятнее, что он пошел бы по ветру, будь то на север или на юг, взяв курс по звездам. Если он все же шел на юг, то есть все основания полагать, что через несколько дней, заметив значительную разницу в температуре, он изменил бы курс и поплыл снова на север. Если бы он отдался на милость стихии, то ветры, волны и течения не привели бы его в Новую Зеландию.
Вероятнее всего, что такой кормчий закончил бы свое путешествие на восточном берегу Австралии — но в Австралии не найдено ни одного поселения маори».
Хейен указал несколько маршрутов, но которым полинезийские мореплаватели могли достигать Новой Зеландии. Из имеющихся данных о скорости парусно-гребных судов океанийцев он делает вывод, что на пути в Новую Зеландию они делали в среднем 120 миль в день. В этих условиях для прямого перехода с Таити (острова Общества) на Северный остров Повой Зеландии (расстояние 1037 миль) требовалось более семнадцати суток. Между тем полинезийские суда выдерживали четырехнедельные плавания. Однако гидрометеорологическая обстановка на данном маршруте столь сложна, что, по мнению Хейена, полинезийские мореплаватели не могли ходить в Новую Зеландию этим путем.
Однако он полагает, что если в тот период уже был установлен контакт между различными архипелагами, то путешественники, вышедшие с островов Общества, могли делать остановки на Раротонге, Тонгатапу или на обоих островах. Это значительно сокращало длительность плавания. По расчетам Хейена, при той же скорости хода полинезийцы могли дойти с Тонгатапу до Новой Зеландии вдвое быстрее, чем с Таити, — всего лишь за восемь и семь десятых суток (поэтому возможно, что тонганцы открыли Ао-теа-роа).
«С ноября по март, — пишет капитан Хейен, — гидрометеорологические условия благоприятствуют переходам небольших судов с Тонгатапу на Новую Зеландию. Циклоны редко заходят так далеко на юг, а шквалы бывают в среднем не более трех дней из ста. Между полосой юго-восточных пассатов и берегом Новой Зеландии преобладают умеренные восточные ветры. Течения несильные, но переменчивые, в целом благоприятные для мореплавателей, средняя скорость судов не превышает 10–15 узлов.
Плавание носит вполне естественный характер; ладьи могли смело проходить через полосу юго-восточных пассатов, а затем брать курс на юг, который выводил их к Северному острову Новой Зеландии. Угол между Тонгатапу и крайними точками побережья Новой Зеландии — 20 градусов, что допускает значительные ошибки при определении долготы. После выхода из зоны пассатов курс на юг легко контролировать путем наблюдения за околополярными звездами ночью и за солнцем днем…
В оптимальных условиях такое путешествие можно было совершить за девять или десять дней. Течение могло отклонить ладью от курса на этом участке не больше чем на 50–60 миль».
Для обратного перехода самыми благоприятными были, вероятно, весенние и осенние месяцы. Ладьи могли свободно идти на север, пользуясь западными ветрами, а затем смело брать курс на архипелаг Тонга через зону юго-восточных пассатов.