Некоторое время, однако, у них был и торговый и военный флот. Арабский писатель XIII века Ибн аль-Муджавир Дамасский посвятил одну из глав своей хроники судьбам Адена. Он сообщает, что после падения царства фараонов окружающая местность пришла в запустение, на месте некогда цветущего порта поселились рыбаки. Былое значение Адену вернули жители Мадагаскара, то есть малагасийцы, которые впоследствии, однако, вымерли.
Это известие надо, вероятно, понимать в том смысле, что со временем малагасийцы перестали ходить в Юго-Западную Аравию. Созданное ими поселение не могло долго сохранять свою самобытность, жители его, надо думать, смешались с аборигенами.
Ко времени западноевропейской колонизации Мадагаскара малагасийцы, подобно маори Новой Зеландии, не утратили окончательно традиций и навыков мореходства: еще в XIX веке они регулярно совершали плавания к берегам близлежащих Коморских островов.
Хотя об открытии и заселении малайцами Мадагаскара не сохранилось письменных известий, этот подвиг не прошел бесследно в истории географической пауки. Остров был хорошо известен арабским ученым Средневековья. Из европейцев первым узнал о нем, очевидно, Марко Поло. Описанный им остров Магагар иногда отождествляют с Мадагаскаром.
С установлением сообщения между Индонезией и великим африканским островом как бы замкнулось кольцо муссонных путей, окаймляющих северную и центральную часть Индийского океана.
Вместе с тем продолжали расширяться торговые и культурные связи народов этого бассейна с их соседями на Востоке.
Индийские суда доставляют все больше купцов, переселенцев, миссионеров к берегам многих стран Юго-Восточной Азии. В Индонезии, Бирме, Индокитае в результате их мирного проникновения образуются гак называемые индуизированные государства. В развитии географических представлений они играют туже роль, что и эллинистические.
В раннем средневековье порты Южного Китая принимали неизмеримо больше гостей из Индоокеанского бассейна, чем в древние века. Для индийских купцов посещение этих портов становится делом настолько обычным, что вместе с ними зачастую отправляются и люди весьма далекие от мореплавания, например проповедники буддизма. Один из наиболее выдающихся миссионеров, Бодхидхарма, сын южноиндийского царя, в 526 году совершил морское путешествие в Китай, уже находясь в преклонном возрасте. В то время в одном только китайском городе Лояне проживало свыше трех тысяч индийских монахов и десять тысяч индийских семейств. Из Китая Бодхидхарма направился в Японию, оттуда вернулся в Китай. Там он и умер.
Народы Востока накопили, а затем передали европейцам огромное количество сведений об Индийском океане и прилегающей к нему части Тихого. Впоследствии в океанской торговле, судоходстве и связанном с ними накоплении географических знаний стали участвовать те народы, которые в древности почти не отрывались от родных берегов.
Около полувека — приблизительно с 526 по 570 год — главным посредником в торговле между Средиземноморьем и странами Индоокеанского бассейна было царство Аксум в Эфиопии. В это время государи Аксума правили также Юго-Западной Аравией. Примерно в начале этого периода в Адулисе — главном порте Аксума, расположенном на Красном море, — побывал александрийский купец Козьма. В дальнейшем он постригся в монахи и написал труд «Христианская топография». Это произведение, во многом наивное и проникнутое религиозными предрассудками, представляет большой интерес благодаря описанию плаваний в далекие страны — Индию, Цейлон, Восточную Африку. Некоторые ученые считают, что Козьма, прозванный Индикопловом, сам в этих странах не бывал, а писал понаслышке. Но конкретность его описаний и сообщаемых подробностей свидетельствует об ином.
Адулис был не просто перевалочным пунктом для индийских, цейлонских и китайских товаров, направлявшихся этим путем в Византию. Он являлся, как мы сказали бы теперь, «портом приписки» многочисленного торгового флота Аксума. В 525 году эфиопский царь Эла-Ашбеха реквизировал семьдесят торговых судов, чтобы перебросить свою армию в Южную Аравию, где началось восстание против иноземного владычества. Из этих судов девять совершали регулярные рейсы в Индию и на Цейлон и обратно.
Возродившаяся персидская держава, создавшая могучий флот, изгнала аксумитов из Аравии и положила конец заморской торговле древней Эфиопии. В распре между правителями Персии и Аксума немалое значение имела борьба за китайский шелк-сырец. Союзница Аксума — Византия — стремилась получать его с Цейлона через Адулис, персидские государи, естественно, были заинтересованы в том, чтобы шелк поступал через подвластные им земли.
История взаимоотношений Аксума, Византии, Персии и Юго-Западной Аравии в V–VI веках показывает, что торговые связи между странами Индоокеанского бассейна и Восточным Средиземноморьем продолжали развиваться и после падения Западноримской империи. Политика правительств великих держав того времени основывалась на достаточно четких географических представлениях.
В VII веке складывается новая мировая держава — Арабский халифат. Арабское владычество распространяется и на Египет и Персию.
Развитие арабской государственности, расцвет арабской культуры благотворно отразились на судоходстве и морской торговле в Индийском океане. С завоеванием арабами Ирана роль гаваней Персидского залива в этой торговле возросла.
В IX–X веках среди портов на восточном берегу Персидского залива особенно выделялся Сираф, но он был разрушен землетрясением 977 года. Его место занял древний город Хормуз, расположенный южнее. Особенно возвысился Хормуз в XIV–XV веках, когда он стал важнейшим центром международной торговли, тесно связанным с Индией и Китаем. Выгруженные здесь товары по караванным дорогам направлялись в Западную Азию и Южную Европу.
Люди многих народов встречали в этом порту купцов из самых далеких стран, прибывших как по суше, так и морем.
«Хормуз — великая пристань. Люди всего света бывают в нем, есть здесь и всякий товар. Все, что на свете родится, то в Хормузе есть», — писал в XV веке Афанасий Никитин.
Из описания персидского историка ас-Самарканди, побывавшего в Хормузе в том же, XV столетии, видно, как далеко простирались морские связи Хормуза: «Жители океанских прибрежий прибывают сюда из Китая, Явы, Бенгалии, Цейлона, подветренных областей (к востоку от мыса Коморин в Индии), Тенассерима, Сокотры, Бенгалии, Мальдивских островов, из пределов Малабара, из Абиссинии, из Занзибара, портов Виджайянагара, Кальбарга, Гуджерата, Камбайи (Индия) и побережий Аравии, простирающихся до Адена, Джедды, Йанбуа. Они доставляют в Хормуз все драгоценное и редкое, чьей красоте способствуют солнце, луна и дожди и что может быть перевезено морем. Путешественники стекаются сюда со всех стран и взамен привозимых ими товаров могут, не прибегая к усилиям и длительным поискам, достать себе все желаемое».
На арабском берегу Персидского залива в X веке процветал оманский порт Сухар. Затем он уступил свое значение Маскату. На берегу общего русла Тигра и Евфрата в VII веке арабы заложили Басру — опорный пункт их владычества в Южной Месопотамии. Наконец, сама столица халифата — блистательный Багдад, заложенный в 762 году на берегах Тигра, — была портом шести морей и двух океанов, к которым имела выход арабская держава. Полноводные реки Ирака и связывавшая их сеть каналов были удобны для судоходства. Основатель Багдада халиф аль-Мансур считал, что благодаря Тигру между этим городом и Китаем не существует преград.
С перенесением столицы халифата в Багдад намного возросла роль покоренных персов в этом государстве. Достижения персидского судоходства органически соединяются с успехами арабского. И это находит отражение не только в исторических хрониках, но и в художественной литературе, составлявших тогда единое целое.
Народ синдбадов
Арабский купеческий корабль
«Во время одной из своих поездок в Страну золота (Индонезия. — Авт.) капитан Исмаилуйя приблизился к суше недалеко от Алмери (северная часть острова Суматра. — Авт.), так как ему понадобилось остановить корабль, который получил повреждение. Когда моряки бросили большой якорь, судно по никому не известной причине продолжало плыть дальше. «Спустись по якорному канату и узнай, в чем дело!» — приказал Исмаилуйя водолазу. Но водолаз, прежде чем нырнуть, заглянул в глубину и увидел, что якорь зажат между клешнями рака, который, играя им, тащит корабль. Матросы стали кричать и кидать в воду камни; наконец они вытянули якорь и бросили его в другом месте».
Как похожа эта сказка, родившаяся на берегах Индийского океана, на океанийский миф о гигантском моллюске, поглощающем суда со всей их командой! Оба сказания отражают, хотя и в фантастической форме, бесчисленные трудности и опасности, с которыми сталкивались моряки древности. И, конечно, такие сказания могли возникнуть только у народов-мореходов.
Удивительную историю о судах, чуть не ставших жертвами чудовищного рака, еще в X веке поведал в своей книге «Чудеса Индии» Бузург ибн Шахрияр.
Автор был капитаном и включил в книгу рассказы, слышанные от других моряков.
Таких моряков, ходивших за два, три, а то и больше морей в Индию, Китай, Индонезию, Восточную Африку, было очень легко встретить в прибрежных городах Персидского залива. Города с их арабо-персидским купечеством держали в то время в своих руках всю морскую торговлю огромного государства халифов. Они были посредниками между Европой и странами Индоокеанского бассейна.
В одном таком городе в Южной Месопотамии, или Западном Иране, и жил Бузург ибн Шахрияр. Родился он в начале X века в Хормузе, работу над книгой завершил около 960 года, писал по-арабски. Сам он участвовал, видимо, только в каботажных плаваниях, но водил дружбу с теми, кто бесстрашно пускался в открытое море, пересекал безбрежный океан.
И сам Бузург ибн Шахрияр и его информаторы были далеки от книжной науки. И хотя в IX–X веках в