В поселке Боро-балгасун в состав экспедиции вошел выдающийся монгольский землепроходец Сантан-Джимбу. Его биография во многом напоминает жизненный путь занзибарского путешественника Бомбея.
Сорока годами раньше, в 1844 году, по этим же местам прошла немецкая экспедиция Гюка и Габе, следовавшая из Маньчжурии в Тибет. Ее проводником был молодой Сантан-Джимбу. Вместе с немецкими путешественниками он побывал в Лхасе и в китайской провинции Сычуань. В 1886 году Сантан-Джимбу участвовал во французской экспедиции Армана Давида, которой Г. Н. Потанин придавал очень большое значение. Он провел французов по всей Гуйхуачжэньской долине с востока на запад.
До знакомства с Г. Н. Потаниным Сантан-Джимбу успел дважды побывать в Кяхте на русско-китайской границе. В первый раз он сопровождал из Пекина французского посланника де Бурблена, во второй — итальянского купца.
Когда в Боро-балгасун явилась экспедиция во главе с Г. Н. Потаниным, Сантан-Джимбу был уже глубоким стариком. Тем не менее монгольский землепроходец охотно присоединился к русским путешественникам и, по словам Потанина, был очень полезен, хотя его пришлось освободить от всякой работы. Сантан-Джимбу вел сношения экспедиции с местными жителями и завербованными монгольскими рабочими, а также с китайскими чиновниками. Сведения, которыми он располагал, во многом предопределили маршрут экспедиции. «Еще дорогой, по пути от Боро-балгасуна в Ланьчжоу, из разговоров с Сантан-Джимбу я узнал кое-что о местности, занятой этими племенами (салары и широнголы-данда. — Авт.), и остановился на намерении провести в ней предстоящую зиму», — писал Г. Н. Потанин. Сантан-Джимбу сам был из широнголов, и участники экспедиции разместились в деревне Ни-чжу у его родичей. Благодаря этому зима 1884/85 года оказалась весьма плодотворной для исследователей.
В конце зимы Г. Н. Потанин познакомился с монгольским монастырским художником ламой Серэном, «очень благовоспитанным человеком».
«В этом Серэн-ламе мы приобрели себе потом прекрасного и полезного спутника и помощника, — писал Г. Н. Потанин. — Серэн-лама не только обошел с нами Амдо до Сунпана на юге, но даже и в следующем, 1886 году проводил нас до Кяхты… Это был для меня золотой человек». Вместе с Серэн-ламой провожал русскую экспедицию до границы и Сантан-Джимбу.
Г. Н. Потанин широко практиковал расспросный метод исследования тех районов, где ему не удалось побывать. В 1887 году он опубликовал в «Известиях Русского географического общества» статью под названием «Расспросные сведения о Восточном Тибете». В ней приводится большое число сведений географического характера, полученных от богомольцев и купцов, бывавших в Лхасе.
Дружественные связи с местным населением оказались чрезвычайно полезны и одному из крупнейших путешественников XX века, ученику Н. М. Пржевальского — П. К. Козлову.
В 1899–1901 годах он руководил новой русской экспедицией в Центральную Азию. Экспедиция исследовала обширные пространства Южного, или Монгольского, Алтая, центральной части Гоби и, наконец, Восточного Тибета (Кам). «В области Монгольского Алтая, — писал П. К- Козлов, — экспедиция пробыла около трех месяцев, следуя своим главным караваном вдоль его северного подножия, в то время как у южной окраины гор располагались маршруты моих сотрудников А. Н. Казнакова и В. Ф. Ладыгина. Исключительно благодаря хорошим отношениям к экспедиции китайцев и монголов я мог здесь свободно дробить отряд, выделяя из главных сил легкие разъезды, которые периодически, в условных местах, примыкали снова ко мне…
С наступлением сравнительно ранних холодов в Алтае монголы предупредительно выставляли юрты на пути следования отрядов, запасали топливо, а по ночам пасли наших лошадей, отпускаемых свободными. В проводниках мы никогда не чувствовали недостатка, в охотниках-монголах, знакомых с местным животным миром, также».
Крупнейшим достижением П. К. Козлова, принесшим ему мировую славу, было открытие в 1908 году во Внутренней Монголии развалин мертвого города Хара-Хото. Возглавляемая им экспедиция производила археологические раскопки в этой столице тангут-ского государства Си-Ся, разрушенной китайскими войсками в 1372 году. Как и всякие раскопки, они имели значение прежде всего для истории культуры. Вместе с тем открытие развалин Хара-Хото имело и определенное географическое значение: местность, где они находятся, не посещалась европейцами, вероятно, со времен Марко Поло.
Обнаружению городища Хара-Хото, естественно, предшествовало открытие пути к ним через безводную пустынную местность (после разрушения оросительных сооружений Хара-Хото был занесен песками). Путь этот, как и сам факт существования мертвого города, стал известен русским от монголов.
«Нашу маленькую компанию сопровождал отличный проводник… Бата, много раз бывавший в мертвом городе и немало слышавший рассказов о нем из уст отца и других стариков… Он повел нас кратчайшей дорогой в юго-восточном направлении», — говорится в книге П. К. Козлова. В своем стремлении помочь русским друзьям Бата был не одинок: в раскопках Хара-Хото приняли участие и другие монголы-добровольцы. Им-то и удалось обнаружить бесценный клад — бумажные деньги, выпущенные монгольскими правителями Китая в XIII–XIV веках.
После открытия Хара-Хото П. К. Козлов решил воспользоваться разрешением далай-ламы и побывать в Лхасе. Приготовления к путешествию были уже закончены, когда разразилась первая мировая война. Царские чиновники, равнодушные к интересам науки, поспешили отменить экспедицию. Руководитель ее — офицер старой армии П. К. Козлов был направлен в Монголию… на заготовки скота.
П. К. Козлов был одним из тех русских офицеров, которые после Октября пошли со своим народом. Советская власть по достоинству оценила его заслуги. Уже в 1923 году П. К. Козлову были предоставлены возможности для организации новой экспедиции в Монголию и Тибет.
Далай-лама выполнил обещание, данное в 1905 году: в Улан-Батор для встречи П. К- Козлова был направлен личный представитель далай-ламы Галсан, который должен был доставить экспедицию в Лхасу. Галсан имел при себе «пилу» — надписанную далай-ламой шелковую карточку. Эту карточку в столице Тибета разрезали на две части. Одну Галсан привез П. К. Козлову, вторая была вручена начальнику стражи горных перевалов, ведущих к Лхасе.
Нетрудно понять, какие последствия имел бы для пауки успех этой экспедиции. Однако П. К. Козлову и на этот раз не удалось побывать в Тибете: под нажимом английского правительства пекинские власти взяли назад разрешение на посещение этой области, которое уже было дано П. К. Козлову.
Но запретить путешественнику продолжать раскопки в Хара-Хото пекинские правители не решились — это вызвало бы международный скандал.
Главным достижением последней экспедиции П. К- Козлова (1923–1926) явились раскопки на территории только что возникшей Монгольской Народной Республики. Здесь правительство и население оказали путешественникам самый теплый прием. Благодаря их содействию были обнаружены и раскопаны курганы Ноин-ула, оставленные гуннами. Раскопки имели большое историко-географическое значение. Они показали, что в I веке до н. э. гунны испытывали культурное влияние, с одной стороны, греко-бактрийского царства, простиравшегося от Амударьи до Инда, а с другой — Китая.
Советско-монгольское сотрудничество во всех сферах культуры и знания распространилось и на исследование территории МНР: оно осуществлялось советскими учеными совместно с национальными кадрами. А кадры эти готовились либо в нашей стране, либо в высших учебных заведениях, созданных в МНР при содействии Советского Союза.
Географическое исследование МНР, несмотря на достигнутые успехи, нельзя считать законченным. Впереди еще много дела. В изучении родной страны монгольские географы и дальше будут опираться на братскую помощь Страны Советов.
«Обитель снегов»
Исследование Центральной Азии далеко еще не завершено. Не все вершины Гималаев покорены человеком, хотя и здесь за последние десятилетия достигнуты большие успехи. Причем успехи эти — прямое следствие сотрудничества между альпинистами Западной Европы, США и Японии, с одной стороны, и горцами Центральной Азии — с другой.
Название «Гималаи» — санскритское и означает «Обитель снегов». Жителям Северной Индии с незапамятных времен было известно о существовании этой высочайшей в мире горной цепи. Одних только вершин высотою свыше 8000 метров она насчитывает четырнадцать. За пределами Гималаев таких вершин нет. До прошлого века не предпринималось попыток исследования Гималаев, а тем более восхождения на заоблачные горные высоты.
В 1845–1850 годах сотрудники Топографического управления Индии произвели съемку районов Непала, прилегающих к Гималаям с юга. Оттуда было легко распознать некоторые пики — Нанда Деви, Дхаулагири, Канченджангу. Другие, хуже просматривавшиеся с равнины, вошли в географию под номерами. Один из них — Пик XV — в 1856 году был назван в честь англичанина Джорджа Эвереста, который руководил Топографическим управлением в 1823–1843 годах. Для этого не было никаких оснований, ибо Эверест не имел отношения к исследованию горы.
Лишь в 1852 году, когда Эверест давно уже находился в Англии, начальник вычислительного центра Топографического управления индиец Радханат Сикдар сделал сенсационное сообщение о том, что Пик XV — высочайший в Гималаях. В дальнейшем это сообщение полностью подтвердилось. С помощью усовершенствованных методов измерения было установлено, что вершина Эвереста — самая высокая точка на земном шаре. По последним данным, ее отделяет от уровня моря 8851,23 метра.
Позднее — уже в XX веке — выяснилось, что Эверест давным-давно имеет местное, тибетское название — Джомолунгма. Оно означает «Богиня — мать страны».
Покорение Джомолунгмы, как и других высочайших вершин Гималаев, потребовало длительной подготовки, замечательного упорства и массового героизма участников горных экспедиций. Французский альпинист Марсель Курц справедливо назвал Гималаи «третьим полюсом». Природные условия этой высокогорной области действительно напоминают Арктику и Антарктику. Разреженный воздух, низкое давление особенно затрудняют восхождение.