Третья попытка
В результате горбачевской перестройки, подготовившей контрреволюцию 1991–1993 годов, и деятельности постсоветской власти Россия пережила беспрецедентную в истории человечества социальную катастрофу, была направлена на путь исторической деградации и гибели. Теперь это стало очевидно для подавляющего большинства российского населения. И нет никакой необходимости обосновывать это утверждение. Я хочу здесь коснуться лишь чисто социологического аспекта нынешнего (постсоветского, или посткоммунистического) состояния России и ее будущего.
Чтобы понять нынешнее состояние России на научном уровне понимания, необходимо также на научном уровне понять социальный строй (социальную организацию) Советского Союза, социальный строй стран западного мира, социальную сущность «холодной войны» и тот великий перелом в эволюции человечества, который произошел во второй половине XX века. Я очень кратко (в тезисной форме) изложу некоторые важные пункты моего понимания упомянутых явлений.
О великом эволюционном переломе, который произошел в истории человечества во второй половине XX века, я писал и говорил неоднократно. В двух словах суть его заключается в следующем. Во-первых, начался переход от эпохи преобладания человеческих объединений (человейников) типа обществ к преобладанию объединений типа сверхобществ. Во-вторых, стали формироваться сложные сверхобщества глобального масштаба, и наметилась тенденция к объединению всего человечества в единое глобальное сверхобщество. Исторически первым сверхобществом огромного масштаба был коммунистический Советский Союз. И первой попыткой построения глобального сверхобщества было стремление его к мировой гегемонии. В результате «холодной войны» Советский Союз и советский (русский) коммунизм были разгромлены, и инициативу в эволюции человечества захватил западный мир. Он уже в ходе «холодной войны» встал на путь развития в направлении сверхобщества западнистского типа (в отличие от коммунистического) фактически, но еще неявно. На основе победы в «холодной войне» он пошел по этому пути явно, демонстративно заявил свою претензию на мировое господство.
После Второй мировой войны начался стремительный (с точки зрения исторических временных масштабов) процесс интеграции западного мира – процесс превращения западной цивилизации в сверхцивилизацию западнистского типа. К концу «холодной войны» социальная структура западного мира (интегрирующегося в единое целое Запада, западнистской сверхцивилизации) приняла такой вид. В рамках западных стран («национальных государств») сформировались своего рода «надстройки» над компонентами их социальной организации – сверхгосударство, сверхэкономика, сверхидеология и т. д. Из их взаимодействия образовались «надстроечные» объединения наднационального и межнационального масштаба, а также объединение, охватывающее весь западный мир, скажем – глобальное сверхобщество. Поскольку основной территорией расположения его подразделений стали США и поскольку оно тесно переплелось с «надстроечной» частью сверхобщества самих США, то выражения «США», «Америка» и «Вашингтон» стали двусмысленными: стали обозначать и то, что касается США как одной из западных стран, и то, что касается общезападного и глобального сверхобщества.
Эволюционный процесс человечества принял такой вид, который характеризуется в целом понятиями «западнизация», «американизация» и «глобализация». Все эти понятия обозначают один и тот же процесс, лишь рассматриваемый с различных точек зрения. Этот процесс является в реальности покорением всего человечества западным миром как единым целым. С этой точки зрения он может быть назван процессом западнизации человечества. Поскольку в западном мире доминируют США, поскольку они распоряжаются большинством ресурсов Запада и планеты, этот процесс может быть назван американизацией человечества. Поскольку над США и над всеми западными странами господствуют сверхобщественные явления, объединяющиеся в той или иной мере в общезападном сверхобществе, зоной активности которого становится вся планета, этот процесс может быть назван глобализацией человечества. Этот процесс еще только начался. Им будет заполнена вся история человечества в XXI веке. Похоже на то, что это будет история, которая по своей трагичности намного превзойдет все трагедии прошлого.
«Холодную войну» против Советского Союза вели не только США, но весь западный мир, организовывавшийся в целое глобальным западнистским сверхобществом, – «Вашингтон» в указанном выше втором смысле. В итоге этой войны Советский Союз был дезинтегрирован, советская (коммунистическая) социальная организация была разгромлена, в России сложилась постсоветская (посткоммунистическая) социальная организация. Она сложилась в горбачевско-ельцинские годы под влиянием комплекса исторических факторов, главными из которых являются следующие два.
Первый заключается в том, что постсоветская социальная организация в России возникла не путем некоей естественной, внутренней эволюции советского общества, а была насильственно навязана России силами Запада (извне) и «пятой колонны» Запада в России (сверху) в результате капитуляции Советского Союза перед Западом в «холодной войне», то есть в результате западнизации России. При этом России навязывалась не столько реальная социальная организация западного образца, сколько ее идеологически-пропагандистский образ, какой был выгоден победителю с целью разгрома России и удержания ее под своим контролем.
Второй из упомянутых выше факторов заключается в том, что при формировании социальной организации разгромленной России имел силу (и продолжает действовать) объективный социальный закон регенерации, описанный в целом ряде моих работ на эту тему. Закон этот таков: если в человеческом объединении рушится социальная организация и при этом сохраняются человеческий материал и основные условия его жизни (геополитические условия, какие-то компоненты материальной и духовной культуры, традиции, навыки, преемственность поколений и т. д.), то вновь создаваемая социальная организация оказывается близкой в основных чертах к разрушенной. Так что постсоветская система власти как один из важнейших компонентов социальной организации в целом (наряду с экономической системой, идеологической сферой, сферой культуры и др.) формировалась в России не просто из ничего по западным образцам, но из обломков советской системы и под влиянием ее опыта, который вошел в плоть и кровь российского населения.
В результате действия этих факторов в постсоветской России сложился политический гибрид из воспоминаний о советской системе и ее опыта, с одной стороны, и из идеологически-пропагандистских представлений о западной политической системе, с другой стороны. Получился своего рода политический ублюдок (политическая дворняжка), да и к тому же в значительной степени лишь имитирующий реальную систему власти, практически не способный должным образом действовать в интересах большинства населения и страны в целом.
В последние годы усилились и стали все более очевидным образом ощущаться негативные последствия процесса глобализации (американизации, западнизации) для значительной части человечества, включая народы самих западных стран. Стала обнажаться сущность этого процесса. Это в сильнейшей степени коснулось и России. Сопротивление насильственной западнизации обнаружило себя уже в первые ее годы в Советском Союзе. Можно констатировать две значительные попытки на этот счет. Первая имела место в августе 1991 года. Она кончилась провалом. В результате был разрушен Советский Союз и началось стремительное разрушение советской (коммунистической) социальной организации. Вторая попытка имела место в октябре 1993 года. Она закончилась кровавой расправой над повстанцами и упрочением в России постсоветского (посткоммунистического) режима во главе с Ельциным. К концу 1999 года назрели условия и потребность в третьей попытке. О ней надо сказать несколько подробнее.
Многие расценивают отречение Ельцина от власти накануне Нового года и назначение на его место Путина как политический переворот. Слово «переворот» весьма неопределенно. Но если при этом иметь в виду значительность события и совокупность обстоятельств, при которых оно произошло (характер Ельцина, его предыдущие намерения, мизерный срок до намеченных выборов президента и т. д.), то это слово представляется тут вполне уместным.
Пусть переворот. Но возникает вопрос: какой именно, в чем его социальная сущность? Ведь не сводится же он к тому, что на место дряхлого и полуживого (практически невменяемого) Ельцина к власти пришел молодой, энергичный и умный Путин, который якобы будет следовать ельцинской линии, так что можно будет сказать, будто «Путин – это Ельцин сегодня». Именно в таком виде пытаются представить этот переворот западные политики, выдающие желаемое за действительное, а точнее говоря, высказывающие своего рода инструкции новому правителю России.
Чтобы дать объективную оценку переворота, о котором идет речь (буду для краткости называть его путинским), необходимо исходить из того подхода к современной ситуации в мире и в России, который я очень сжато изложил выше. К концу 90-х годов XX века в России назрела жизненно важная потребность в том, чтобы сделать российскую власть более эффективной с точки зрения интересов большинства населения и интересов России как целого, нормализовать ее, лишить ее вида, в каком она стала посмешищем во всем мире. Путинский переворот объективно (с социологической точки зрения) и явился конкретно-исторической формой реализации этой потребности. Кто бы ни были организаторы переворота и какими бы ни были их субъективные намерения, этот переворот объективно, в сложившихся в России и на Западе условиях, так или иначе содержал в себе элемент сопротивления России гибельным для нее последствиям западнизации, американизации и глобализации. Именно этим главным образом объясняется «чудо» путинского рейтинга. Во всяком случае, широкие слои российского населения именно так восприняли путинский переворот и сфокусировали в личности Путина свои потребности и надежды. Этот переворот не был спланирован в Вашингтоне, так я думаю. Путин появился на исторической арене не как креатура Вашингтона. Скорее всего он «проскочил» по недосмотру, даже по ошибке тех, кто организовывал переворот. Организаторы переворота явно недооценивали личные качества Путина.
Уже сейчас можно констатировать, что путинская власть выражает усиление тенденции постсоветской системы власти России к советскому образцу. И это не просто субъективное желание ее руководителей. Дело тут в том, что в современных условиях и в силу объективных социальных законов организации власти сильная государственная власть, способная справиться с нынешними российскими проблемами, может быть лишь властью такого типа, какая сложилась в советское время в России, причем сложилась независимо от лозунгов марксистского коммунизма и даже вопреки им, сложилась в силу необходимости и по законам власти как таковой.
Но просто сказать, что в путинском перевороте проявился второй из рассмотренных выше факторов (скажем, тенденция к советизации системы власти), мало. Дело в том, что в самой советской системе власти надо различать два периода: сталинский (вождистский) и брежневский (партаппаратский). Уже в горбачевские годы наметилась тенденция возврата к сталинистскому типу власти, что проявилось в стремлении Горбачева к чрезвычайным полномочиям и к возвышению своей власти над партийным аппаратом (отсюда перенос высшей власти из партийного аппарата в надпартийные государственные органы). В нынешних условиях постсоветской России отсутствует партийный аппарат как орган сверхвласти. И тенденция к советизации власти может быть лишь тенденцией к сверхгосударственной власти, причем сталинистского типа. Так называемая «сильная государственная власть» в современных условиях России и контроля со стороны Запада может быть лишь личной властью президента с его личной канцелярией (администрацией) и лично связанными с ним надежными соратниками («номенклатурой»), опирающимися на широкие слои населения, подконтрольные президентской команде средства массовой информации и, само собой разумеется, армию, силы внутреннего порядка и органы государственной безопасности. Не исключено создание массовой партии, связывающей вождя-президента с массами населения (с «народом»). Но такая партия в условиях западнизации не может стать чем-то наподобие КПСС. Она будет служить подсобным средством вождя-президента, станет президентской партией.
Разумеется, этот вариант власти не может быть реализован в открытом, явном и «чистом» (буквальном) виде. Он возможен лишь в тенденции, с какой-то степенью приближения. Но он закономерен. Это значит, что если новая власть на самом деле будет стремиться действовать в интересах самосохранения (выживания) России и российского населения (русского народа в первую очередь), то она в силу социальной необходимости должна будет действовать в рассмотренном духе.
Усиление тенденции к советизации не означает ослабления западнизации. Наоборот, последняя усиливается и будет усиливаться. Не противоречит ли это сказанному выше? Если рассматривать западные страны в привычных понятиях, выработанных применительно к эпохе обществ, противоречие несомненно. Но западный мир уже вступил в эпоху сверхобществ. И в западнистской социальной организации уже сложилась сверхгосударственная власть, важнейшим компонентом которой является механизм денежного тоталитаризма. Реальный Запад отличается от его идеологического образа. Реальная западнизация означает возникновение в сфере власти сверхгосударственной власти западнистского типа – власти денежного механизма. Это и происходит в России фактически в соответствии с объективными социальными законами. А в сознании большинства россиян это воспринимается как некое уклонение от неких норм бытия. В постсоветской России формируется гибрид советизма и западнизма в сфере власти не как гибрид власти на уровне государственности, а как гибрид на уровне сверхгосударственности. Получается российский вариант западнизма, содержащий в себе компоненты сверхгосударственности советизма.
Нечто подобное происходит и в других сферах российского человейника (по моей терминологии) – в сфере хозяйства, идеологии, культуры, образования и т. д. Российский социальный гибрид формируется как сверхобщество. Путинский политический переворот по своей социальной сущности означает попытку ослабить (если не порвать совсем) путы западнизации своеобразным способом, единственно доступным России в современной реальности, а именно путем прорыва России на уровень сверхобщества (в сфере власти – на уровень сверхгосударственности). А это – своеобразный протест против той формы западнизации, которую глобальное западнистское сверхобщество стремится навязать России: оно стремится удержать Россию на более низком уровне социальной организации, чем тот, на котором находится оно само.
Насколько успешным может оказаться путинский переворот по своим последствиям? Не следует забывать о втором из рассмотренных факторов. Этот переворот произошел в условиях западнизации России, в условиях зависимости России от Запада, в условиях заинтересованности Запада в том, чтобы Россия и впредь оставалась под контролем Запада и служила его интересам. Вашингтон недвусмысленно заявил, что ельцинский курс должен соблюдаться. И если это требование не будет выполняться, можно со стопроцентной уверенностью предсказать, что Запад (Вашингтон) будет делать все от него зависящее, чтобы ограничить позитивные последствия путинского переворота для России, скомпрометировать их и свести на нет.
Кроме того, эволюция России под водительством Путина не означает, будто сразу начнутся улучшения, удовлетворяющие надежды масс российского населения. Улучшения возможны, но настолько незначительные, что их пропагандистский эффект будет быстро исчерпан. Для заметных улучшений нужно время, причем время немалое, историческое. А сначала необходимы и неизбежны жертвы. А о тех жертвах, какие пришлось пережить российскому населению при исполнении исторической миссии не столь давнего прошлого, помнят до сих пор. Вряд ли россияне вновь окажутся способными на нечто подобное ради сомнительного «светлого будущего». В великой истории ничто не дается даром, без жертв, без усилий. За все надо как-то расплачиваться. Если придется выбирать – великое и светлое будущее ценой усилий ряда поколений, в которое теперь мало кто верит, или жизнь в уже сложившихся формах без таких усилий, – россияне скорее всего предпочтут второе. И третья попытка сопротивления западнизации, американизации и глобализации окончится так же плачевно, как и первые две. И формула «Путин – это Ельцин сегодня» тогда окажется реальностью.
Что было, что есть, что будет
Во второй половине XX века произошел великий перелом в социальной эволюции человечества. Он выражается, во-первых, в образовании сверхобществ, то есть объединений более высокого уровня социальной организации, чем привычные нам «национальные государства» Запада – Англия, Франция, Германия, США, Канада и другие. Во-вторых, – в интеграции сверхобществ в сложные комплексы глобального масштаба. Чем отличается сверхобщество от общества, каковы их взаимоотношения, я описал в моих сочинениях, в том числе в недавно выпущенной издательством «Центрполиграф» книге «На пути к сверхобществу». В двух словах: социальная организация сверхобщества, вобрав в себя компоненты социальной организации общества, надстраивает их до сверхгосударственности, сверхплана, сверхэкономики, сверхидеологии и т. д.
Перелом, о котором идет речь, означал коренные изменения в структуре человеческих объединений и их закономерностей, а также человечества в целом. В частности, стихийная социальная эволюция уступила место эволюции планируемой и управляемой. Хотя последствия перелома дают о себе знать во всех важнейших аспектах жизни человечества, зачастую в трагической форме, он остается непонятым и не объясненным наукой. Дело в том, что весь аппарат фундаментальных понятий, утверждений, теорий и концепций социальных исследований утратил смысл и превратился в идеологические пустышки. Тем не менее он владеет умами людей, создавая неодолимые препятствия для постижения фактически нового мира, в котором мы живем. Колоссальный научно-технический прогресс XX столетия оказался вполне совместимым с расцветом мракобесия и тотальным помутнением умов. Умышленная фальсификация социальных явлений, особенно советской истории, приняла глобальные и эпохальные масштабы. Трудно назвать другое такое противоречие между грандиозностью реальных социальных явлений и интеллектуальным убожеством их творцов и участников, какое можно наблюдать сегодня.
Историческим новатором в переходе человечества к эпохе сверхобществ стал Советский Союз. Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года ознаменовала беспрецедентный в человеческой истории эволюционный прорыв. В нашей стране стало формироваться общество коммунистического типа, аналогичное по эволюционному уровню западным обществам (Англии, Франции, Германии, США и т. д.), и одновременно – общество более высокой, еще не достигнутой Западом степени развития – сверхобщество. Такого уровня объединения на Западе начнут формироваться много десятилетий спустя, причем под влиянием Советского Союза и в смертельной борьбе с ним.
Советский социальный строй, просуществовавший немногим более семидесяти лет, есть исторически первый и классически четкий образец реального коммунизма. Судьба этого опыта оказалась трагичной не только с точки зрения его бытия, но и с точки зрения познания. В советское время его научное понимание стопорилось установками прокоммунистической идеологической апологетики и преследовалось как «клевета» на общественный строй. В постсоветский период его научному изучению препятствуют интересы антикоммунистической пропаганды. На Западе коммунизм изображался как «черный провал истории», а сама Россия – как «империя зла». И самой жестокой критике и фальсификации подвергались именно те явления, которые на самом деле свидетельствовали об эволюционном прогрессе человечества.
Формирование коммунистического сверхобщества происходило в Советском Союзе почти в лабораторно-чистой и явной форме: сверхгосударственность в виде КПСС и партийного аппарата, централизованная планово-командная сфера сверхэкономики, всеобъемлющий механизм сверхидеологии и т. д. Гигантская армия теоретиков проглядела этот процесс, а если и замечала его отдельные явления, то либо для прославления, либо для очернения коммунизма.
Лишь в конце «холодной войны» западные теоретики и политики стали догадываться о том, что грандиозные эпохальные достижения Советского Союза (а не «черный провал», как трубила пропаганда!) – результат именно более высокого уровня социальной организации. И потому они направили главный удар своей «пятой колонны» в СССР против явлений социальной организации сверхобщества – против партийного аппарата, планово-командной общественной сверхэкономики, сверхидеологического механизма. Им удалось навязать высшему руководству и интеллектуальной элите СССР взгляд на эти вершины социальной эволюции как на признаки отсталости относительно якобы успехов западной цивилизации. Отсутствие научного понимания реального коммунизма и реального западнизма явилось одной из важнейших причин гибели советского коммунизма.
Разгромив социальную организацию советского сверхобщества, Запад сам устремился в направлении к сверхобществу. Конечно, оно по многим параметрам, хотя бы доминированием сверхэкономики над сверхгосударственностью, отлично от коммунистического. Однако общие законы структурирования сверхобществ применимы и для него.
Почему же советское сверхобщество, развившее высочайший уровень социальной организации и добившееся баснословных успехов, потерпело сокрушительный исторический крах? Я детальнейшим образом исследовал эту проблему и изложил результаты анализа в многочисленных публикациях, в частности в книгах «Гибель империи зла» («Гибель русского коммунизма»), «Кризис коммунизма», «На пути к сверхобществу» и «Русский эксперимент». Ограничусь краткими замечаниями.
Всячески насаждается утверждение, будто русский коммунизм рухнул в силу внутренней несостоятельности. Это циничная ложь. Русский коммунизм был молодым и жизнеспособным социальным образованием, находился в самом начале своего исторического бытия, не изжил себя, не одряхлел внутренне. Он был просто убит. В истории живой материи обычны случаи, когда высокоорганизованные существа становятся жертвами существ с более низким уровнем организации. Если крокодил пожирает обезьяну, это не означает, что он стоит выше ее в эволюционной иерархии. Западный мир одержал победу над СССР в «холодной войне». Но отсюда не следует, будто уровень социальной организации стран Запада превосходил таковой Советского Союза. Запад победил, поскольку во много раз был сильнее советского блока – по числу населения и качеству человеческого материала, по мощи экономики и военного потенциала, по другим жизненно важным факторам. Почти полувековая «холодная война» вынуждала нашу страну на образ жизни, превышающий ее возможности. В Советском Союзе была создана мощная «пятая колонна» Запада. Назревал общий кризис советской системы, первый в истории специфически коммунистический кризис. Происходили социальные перемены в структуре советского населения. Возникла кризисная ситуация в высших учреждениях системы власти. Короче, сложился комплекс внешних и внутренних факторов, которыми умело воспользовались стратеги и организаторы «холодной войны». Они запланировали и педантично провели серию диверсионных операций огромного масштаба, включающую «проводку во власть» своего человека – М. Горбачева, августовскую «революцию» 1991 года и расстрел советской власти в октябре 1993 года. В результате контрреволюции была просто физически уничтожена советская социальная организация в странах бывшего Советского Союза, в России прежде всего. Последствия общеизвестны.
Об искусственном и преднамеренном обрыве жизни советского сверхобщества свидетельствует и характер социальной организации, установившейся в стране в постсоветские годы. Она сложилась в горбачевско-ельцинский период под влиянием комплекса исторических факторов. Рассмотрим два главных. Первый: нынешняя социальная организация возникла не путем некоей естественной внутренней эволюции советского общества, а насильственно навязана России силами Запада (извне) и «пятой колонны» Запада в России (сверху). При этом насаждается не столько реальный западный формат, сколько его идеологически-пропагандистский образ, выгодный победителю с целью разгрома России и удержания ее под своим контролем.
Советские и российские реформаторы полностью игнорировали азбучную истину социологии, что западные образцы формировались веками, в конкретных условиях западного мира, в ожесточенной социальной борьбе, в опустошительных войнах, путем огромных усилий, ценой жертв и потерь. Они не универсальны и потому малопригодны в одинаковой мере для всех эпох и народов. А в случаях их относительной и частичной применимости требуется учет всей специфики заимствующих стран. Бездумное копирование неизбежно ведет к разрушительным, порой – к катастрофическим последствиям. Примеров тому история дает в изобилии. Не случайно западнизация стран незападного мира стала мощнейшим орудием Запада в борьбе за мировое господство.
Социальная организация постсоветской России умышленно сконструирована так, чтобы не допустить ее возрождения как социального феномена, способного конкурировать с Западом за доминирование в процессе эволюции человечества, способного препятствовать Западу в его борьбе за мировое господство.
Второй фактор заключается в том, что при формировании новой социальной организации разгромленной России проявился объективный социальный закон регенерации. Суть его в следующем: если разрушается социальная организация, но сохраняются людской материал и основные условия его выживания (геополитические, материально-культурные, традиции и пр.), то вновь создаваемая социальная организация в ряде существенных черт оказывается близкой к разрушенной. Так что избежать влияния уничтоженной советской системы невозможно, как бы ее ни чернили российские реформаторы и их западные манипуляторы. Сегодня в России сложился социальный гибрид из остатков советской организации, с одной стороны, и искусственных изобретений в соответствии с идеологически-пропагандистскими представлениями о западнизме – с другой. Возник уродливый строй, практически не способный должным образом действовать в интересах большинства населения и страны в целом, но зато способный направить ее на путь всесторонней деградации, внутренней атомизации, потери суверенитета и мирового престижа. Основная цель западных стратегов «холодной войны» достигнута. Встала задача закрепить результат и использовать Россию в своих новых стратегических планах XXI века.
Хотя социальная организация постсоветской России и представляет собой скороспелый гибрид, его нельзя рассматривать как некое переходное состояние к нормальному, достойному уважения образцу. Почему? Условия в современном мире предполагают только две исторически перспективные и социально полноценные линии развития – коммунистическую и западнистскую. Реставрация коммунистической системы в России исключена на 100 процентов. Нет для этого необходимых условий. Возникнув при уникальном стечении обстоятельств, она могла существовать столетия, но была разрушена, и вернуть Россию в состояние, при котором возможно ее возрождение, не удастся уже никогда. Качественно изменились социальная структура населения страны и его идейное сознание. Отброшена и дискредитирована коммунистическая идеология. Современные условия в мире таковы, что всякая серьезная попытка реставрации коммунизма будет немедленно пресечена военными силами глобального западнистского сверхобщества. Как показывают элементарные расчеты, сделать с Россией нечто подобное тому, что сделали НАТО и США с Сербией, обойдется в случае надобности дешевле, чем построить современный аэропорт, а времени займет вдесятеро меньше.
Для реставрации коммунизма необходимы и неизбежны жертвы. Но еще не забыто пережитое народом России при исполнении им его исторической миссии не столь давнего прошлого. Сомнительно, что россияне вновь окажутся способны повторить их ради «светлого будущего», в которое теперь мало кто верит. В истории ничто не дается даром. За все надо платить. Если придется выбирать – великое будущее ценой неимоверных усилий ряда поколений или жизнь в уже сложившихся формах без таковых усилий, – россияне скорее всего предпочтут последнее.
Построение в условиях России полноценного, а не имитационно-карикатурного западнистского социального строя исключено условиями как нашей страны, так и самого Запада. Не для того Россию разгромили, чтобы включить ее в состав западного сверхобщества как равноценную часть. Ее рушили, чтобы превратить в зону колонизации нового типа, для чего и навязали третий путь, по которому мы уже идем. Нынешний порядок в России и есть реальное ее будущее, по крайней мере на ближайшие десятилетия. Во всяком случае, именно таким оно было спроектировано в западных стратегических центрах. Таким оно проектируется и в нынешних правительственных стратегических учреждениях России.
Разумеется, какие-то изменения в рамках уже сложившегося постсоветского социального строя будут происходить. Сегодня мы являемся свидетелями гибели русского коммунизма, участниками, пожалуй, самого значительного после расстрела Верховного Совета осенью 1993 года события. Имею в виду отречение Ельцина от власти и назначение на его место Путина. Я считаю это верхушечным политическим переворотом, предрешившим исход президентских выборов.
Этот переворот (для краткости назовем его путинским) – явление неоднозначное, как и вообще все более или менее значительные события советской и российской истории последних десятилетий. Они хамелеонообразны, как их инициаторы и действующие лица. Наверняка президентская клика, выдвигая Путина как доверенного человека, преследовала свои корыстные цели. К концу 90-х годов в широких слоях общества назрели недовольство ельцинским режимом и жизненно важная потребность в повышении эффективности системы власти и управления с точки зрения интересов большинства народа и страны, нормализации ее, лишения вида, в каком она стала посмешищем во всем мире. Эту потребность и реализовал данный переворот.
Сказанное выше касается только самоорганизации власти. Но она связана с прочими компонентами социального устройства, прежде всего с экономической и идейной сферами. Тут действует другой объективный общественный закон – закон взаимного соответствия различных элементов социальной организации. Мало того что противоречивость тенденций советизации и западнизации в рамках самой системы власти делает ее в целом неэффективной, то же несоответствие имеет место также между системой власти и другими сферами социальной организации. И путинская администрация немедленно ощутит это при попытке осуществить контроль над экономикой и идейной сферой.
Насколько успешным может оказаться «путинский проект» по своим последствиям? Не следует забывать, что он реализуется в условиях западнизации России, ее зависимости от Запада, заинтересованности последнего в настоящей и будущей подконтрольности России. Вашингтон недвусмысленно заявил, что ельцинский курс должен соблюдаться. И если это требование не будет выполняться, можно с абсолютной уверенностью предсказать, что Запад сделает все возможное для ограничения, компрометации и сведения на нет позитивных последствий путинского переворота для России.
Означает ли усиление тенденций к советизации ослабление западнизации? Нет, наоборот, последняя усиливается и будет усиливаться. Вывод звучит противоречиво, если рассматривать западные страны в шаблонных понятиях, выработанных применительно к эпохе обществ. Но мир вступил в эпоху сверхобществ, и в западнистской социальной организации уже сложилась сверхвласть с важнейшим компонентом в виде механизма денежного тоталитаризма. А поскольку российский гибрид советизма и западнизма в сфере власти формируется как гибрид на уровне сверхвласти, его обязательной частью также должен быть денежный механизм. У нас он пока принимает уродливые формы, воспринимаемые как отклонение от неких норм. Но это восприятие преходяще. Россиянам придется примириться и с этим «благом» новой эпохи. Нечто подобное происходит и в сфере хозяйства, идеологии, образования, культуры и т. д. Российский постсоветский социальный гибрид развивается как сверхобщество в рамках западнизма, но с неистребимым наследием советизма. Это и есть тот особый, «третий» путь, по которому пошла Россия после антикоммунистической контрреволюции 1991–1993 годов и с которого она вряд ли свернет в обозримом будущем. Историческая роль, которую в силу необходимости придется сыграть Путину, заключается, по всей вероятности, в закреплении результатов горбачевско-ельцинской контрреволюции и некоторой нормализации условий жизни российского населения в заданных пределах. Насколько это удастся, пока судить трудно. Несомненно одно: в России сейчас просто нет сил для выхода за очерченные рамки решительно и открыто, с вызовом по отношению к Западу.
Феномен Путина
С приходом В.В. Путина к высшей власти в нашей стране начался новый период. Он ожидался как значительный перелом в жизни страны еще в ельцинские годы. И надо признать, что ожидания с этой точки зрения оправдались: начавшийся период действительно обещает стать значительным. Значительным не в том смысле, что он непременно принесет какие-то блага россиянам, а в том смысле, что должны произойти важные события в эволюции страны. И я в этой статье хочу высказать некоторые соображения на этот счет.
В горбачевский период начался процесс разрушения советского социального строя и были подготовлены условия для антисоветского (антикоммунистического) переворота. Этот переворот произошел в ельцинский период. Он начался в августе 1991-го и завершился в октябре 1993 года расстрелом Верховного Совета (Белого дома). К концу 90-х годов ельцинский режим сыграл свою историческую роль, а именно возглавил и мобилизовал российское население на разгром советской (коммунистической) социальной организации, на создание постсоветской социальной организации по западным образцам и под диктовку сил Запада, на низведение России с уровня великой мировой державы на уровень зоны колонизации для Запада. Приведя Россию в состояние всесторонней социальной катастрофы, этот режим полностью изжил себя. Он стал угрозой самим «завоеваниям» антикоммунистического переворота и западнизации страны. Он осточертел не только большинству россиян, но даже своим западным вдохновителям и манипуляторам.
Естественно, должен был появиться человек, который возглавил бы назревший переход России к постъельцинскому этапу социальной эволюции. Такой этап ожидался подавляющим большинством российского населения. Ожидался и такой человек. Различные категории россиян различно представляли ожидаемый период, различные надежды возлагали на ожидаемого человека. Объединяло всех одно: само состояние ожидания. И такой человек появился: это – В.В. Путин. Появление именно Путина не было фатальным. Эту роль мог сыграть кто-то другой. Насколько мне известно, для большинства россиян появление именно Путина было неожиданностью. И тем более это было неожиданностью для Запада. Во всяком случае, я почти со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что Вашингтон не планировал на российский «престол» именно Путина. Я думаю, что Путин «проскочил» по недосмотру Вашингтона. Даже поверхностное наблюдение международной политической суеты обнаруживало известную растерянность на Западе в связи с появлением Путина.
Но кто бы ни стал преемником Ельцина, можно было с большой степенью уверенности предвидеть социальную роль, которую предстояло сыграть ему: закрепить основные результаты антикоммунистического переворота горбачевско-ельцинского периода, завершить формирование постсоветской социальной организации, преодолеть вопиющие дефекты ельцинского режима, нормализовать условия жизни российского населения в рамках новой социальной организации, нормализовать положение постсоветской России в глобальном сообществе. Разумеется, от того, какая именно конкретная личность могла возглавить решение упомянутых проблем, многое зависит. Россияне на своей шкуре испытали то, какую огромную разрушительную роль сыграли в истории России такие личности, как Горбачев, Ельцин, Яковлев, Гайдар, Козырев и другие известные деятели прошедшего горбачевско-ельцинского периода. И теперь вопрос о том, кто окажется на вершине российской власти, приобрел в сознании россиян судьбоносное значение.
Путин появился на высотах политической жизни России как ставленник «семьи» (ельцинской клики), как ставленник «Кремля». Это бесспорно. Но кто, делающий политическую карьеру, не бывает на каком-то ее этапе чьим-нибудь ставленником?! Горбачева вытянул из провинции в Москву Андропов, а на пост Генсека его выдвинул Громыко. Ельцина выдвигали сам Горбачев и Лигачев. Наполеон был ставленником членов Директории. А как Ельцин обошелся с Горбачевым?! Как Наполеон обошелся с теми, ставленником кого он был?! Путин был профессиональным работником аппарата власти (аппаратчиком). Естественно, он с кем-то работал, кто-то его поддерживал, кто-то оценивал его как работника. По всей вероятности, он был достаточно хорошим работником, иначе он такую профессиональную карьеру вряд ли сделал бы. Естественно, стоявшая у власти «семья» преследовала свои интересы, выдвигая Путина. Было бы нелепо, если бы она выдвинула человека, который априори стал бы действовать во вред ей. Но она выдвигала его на высокий пост, рассчитывая на то, что он справится с обязанностями на этом посту. И она на этот счет не ошиблась. Она выдвигала Путина как своего человека. Но то, какую роль предстояло ему сыграть, зависело уже от обстоятельств, неподконтрольных «семье».
Хочу обратить внимание на то, что выражения «семья» и «Кремль» употреблялись как синонимы. А между тем тут совпадение лишь частичное. Слово «Кремль» обозначает подразделение в системе власти, а слово «семья» обозначает конкретную группу лиц, захвативших в свои руки это подразделение власти. «Семья» немыслима без Ельцина и близких ему людей. «Кремль» же был до «семьи» и остался после того, как ставленник «семьи» Путин выставил ее оттуда. Путин был выдвинут «семьей» на роль главы правительства, а затем – на роль главы «Кремля» как высшего органа власти, а не на роль главы «семьи». И именно это его положение в сложившихся условиях обусловило его роль выразителя национальных интересов России, а не эгоистических интересов «семьи».
Заслуживает внимания еще одно обстоятельство возвышения Путина. Он появился на высотах власти не как «избранник народа», а как профессиональный чиновник, делавший успешную служебную карьеру, – как узкопрофессиональный аппаратчик, а не как руководитель широкого профиля. Выборы лишь узаконили его положение на вершине власти. На пути к высшей власти это происхождение Путина сработало в его пользу: он резко отличался своим поведением от прочих кандидатов в президенты. Но у многих возникало сомнение: на высшем уровне власти доминирующей является политическая стратегия, требующая опыта и способностей руководителя широкого профиля.
Путин появился на политической арене, когда эпоха популизма, благодаря которому Ельцин оказался и долго держался на вершине власти, прошла. Рейтинг Путина стал стремительно расти, хотя средства массовой информации не очень-то старались раздувать Путина и даже отчасти пакостили. Главный фактор, определивший необычный рост популярности Путина, заключался в том состоянии, в каком оказалось большинство россиян самых различных социальных категорий ко времени его выдвижения, и в его умонастроениях. Недовольство ельцинским режимом достигло высшего уровня. На первый план вышла настоятельная потребность в наведении элементарного порядка во всех сферах общественной жизни и прежде всего потребность во власти, способной навести такой порядок. Именно в сильной власти массы населения увидели ключ к спасению России. Жажда и ожидание спасителя овладели умами и чувствами десятков миллионов россиян. Российское население разделилось на меньшинство, которое вполне устраивало положение, сложившееся благодаря ельцинскому режиму, и большинство, которое было не удовлетворено ельцинским режимом, так или иначе страдало от него и жаждало перемен, видя путь к ним в сильной власти. Что это такое, на этот счет ясного представления не было. Сильная власть представлялась не в какой-то определенной организации всей системы власти, а лишь в другой личности, символизирующей некую «сильную власть».
Все известные личности на политической арене России, претендовавшие на высшую власть, либо порядком надоели широким кругам населения, либо были недостаточно популярны, либо вообще не вызывали доверия. Никто не тянул на роль потенциального спасителя гибнущей России. Путин появился в числе претендентов на пост президента как человек новый. В сознании масс он не был непосредственным виновником их бед. Он не нес личной ответственности за данное состояние России. Попытки как-то «раскопать» его деятельность в аппарате власти личностей, как-то скомпрометировавших себя, успеха не имели и не могли иметь. Путин, повторяю, сделал карьеру не как политик, а как профессиональный аппаратчик с довольно узкой специализацией, не проходивший выборных массовых процедур, не восседавший в президиумах заседаний, короче говоря, за кулисами опостылевшей всем публичной активности, можно сказать – как «работяга». Те качества, которые у него выработались при этом, сработали явно в его пользу, когда он волею судьбы был вытолкнут на роль руководителя широкого профиля. Он резко выделялся из множества претендентов на высший пост в системе власти своим обычным поведением. А главное – он совершал поступки по правилам власти, в то время как прочие лишь говорили о власти. Он имел возможность на такие поступки, поскольку уже находился у реальной власти. Тут несущественны масштабы и важность поступков с какой-то иной точки зрения. Важно то, что люди заметили сразу в поведении Путина наличие некоей субстанции власти, способность властвовать. В его конкурентах такая субстанция власти не ощущалась совсем или ощущалась в ничтожной мере. Что бы они ни говорили и какие бы позы ни принимали, ввести в заблуждение миллионы зрителей и слушателей на этот счет было невозможно. Тут средства массовой информации, в особенности телевидение, оказали плохую услугу конкурентам Путина. Они все просто стушевались на его фоне, хотя он почти ничего особенного не делал. Пожалуй, тут слово «хотя» неуместно. Следует сказать, что именно его заниженная публичная активность и дала такой эффект.
Повторяю и подчеркиваю, ибо это очень важно для понимания ситуации: Путин уже обладал реальной властью и демонстрировал, на что он фактически способен, тогда как его конкуренты воспринимались как правители с негативным опытом или как говоруны на тему о власти. Все говорили о спасении России, много обещали, хвастались своими заслугами, способностями, знаниями. Путин говорил мало, почти ничего не обещал, был скромен. Зато поступал так, что создавался образ делового человека и потенциального спасителя России. Страдающее большинство россиян сфокусировало в личности Путина свои желания и надежды. Они не понимали (и в принципе не способны понять) того, что между намерением удовлетворить потребности (надежды, чаяния) людей и конкретным путем осуществления этого намерения, как говорится, дистанция огромного размера.
К концу 1999 года популярность Путина достигла зенита. И по законам явлений такого рода она не могла слишком долго удержаться на этом уровне, она должна снижаться, что бы ни предпринимал человек в таком положении. Популярность есть массовое явление, есть состояние сознания масс. Я думаю, что к этому времени в «семье» сложился круг людей, которые поняли это. Они поняли, что ко времени официальных выборов президента ситуация в стране и в мире для ставленника «семьи» и для самой «семьи» может оказаться неблагоприятной. В России и на Западе были достаточно серьезные силы, действовавшие против Путина. Они надеялись внести свои коррективы в предвыборный процесс. И возможности у них для этого были вполне реальные. Во всяком случае, полной уверенности в том, что ставленник «семьи» станет президентом, если выборы произойдут в намеченный срок, не было. Понимая это, упомянутые люди из ельцинской клики пошли на операцию, результатом которой явилось отстранение Ельцина от власти и назначение Путина исполняющим обязанности президента. На мой взгляд, операция эта была проведена умно и своевременно. Отстранение Ельцина прошло как добровольный уход от власти, причем убедительно мотивированный и долгожданный для большинства россиян. Законность формально была соблюдена, а от нее и требуется именно формальность, и не более того. Придираться было не к чему. Да и некому. Многие были ошеломлены, что вполне понятно.
Что бы тогда ни происходило за кулисами «Кремля» и что бы ни утверждали по этому поводу политики, политологи и журналисты, с социологической точки зрения рассмотренная операция была именно политическим переворотом, причем верхушечным. Употребляя выражение «политический переворот», я не вкладываю в него никакого негативного смысла. В наше время и в условиях постсоветской России политический переворот не обязательно есть нечто противозаконное и негативное. История человечества второй половины XX века породила множество новых социальных феноменов, которые еще только предстоит изучить социологам. Рассмотренный переворот принадлежит к их числу. Во всяком случае, никаких оснований для ухода Ельцина с поста президента всего за несколько месяцев до официальных выборов не было, кроме упомянутых выше опасений. Ссылки на состояние здоровья Ельцина лишены смысла, поскольку оно никогда не препятствовало исполнению той роли, какую ему навязали обстоятельства прошедшего периода. Рассмотренный политический переворот предопределил исход официальных выборов. Выборы лишь узаконили фактическое положение в системе власти, сложившееся в результате переворота. Тогда исход выборов ни у кого не вызывал сомнения. Ведущие политики тогда пустили в оборот совершенно бессмысленное выражение «безальтернативные выборы», хотя в выборах участвовало множество кандидатов, среди которых был вполне серьезный конкурент Путина – Зюганов, как это было и в выборах 1996 года.
Путинский политический переворот есть явление неоднозначное, как и вообще все более или менее значительные события российской истории последних десятилетий. Напоминаю, что Путин появился на высшем уровне российской власти как ставленник «семьи», которая была ненавистна широким слоям российского населения. И при этом он волею обстоятельств, не зависящих от «семьи», стал выразителем интересов и надежд именно этих слоев населения. Напоминаю, что к концу 90-х годов в широких слоях населения назрело недовольство ельцинским режимом такого уровня, что мысль о конце ельцинского периода стала всеобщей, чем-то само собой разумеющимся. Назрела жизненно важная потребность в том, чтобы сделать российскую систему власти и управления более эффективной с точки зрения интересов большинства населения и интересов России как целого, нормализовать ее, лишить ее вида, в каком она стала посмешищем во всем мире. Путинский переворот объективно (с социологической точки зрения) и явился конкретно-исторической формой реализации этой потребности. Кто бы ни был организатором переворота и какими бы ни были субъективные намерения этих людей, этот переворот в сложившихся условиях России так или иначе содержал в себе элемент сопротивления России гибельным для нее последствиям деятельности ельцинского режима, то есть последствиям западнизации России. Именно этим объясняется главным образом «чудо» взлета путинского рейтинга и то, что он был избран уже в первом круге. Именно так большинство россиян восприняло путинский переворот, придав ему определенный социальный смысл – смысл попытки сопротивления России насильственной западнизации и сопротивления превращению России в зону колонизации для глобального западнистского сверхобщества. Я считаю это третьей попыткой такого рода. Первой попыткой был «путч» в августе 1991 года, второй – восстание Верховного Совета в конце сентября – начале октября 1993 года.
Не следует забывать о том, что путинский переворот произошел в условиях, когда уже произошел разгром советской социальной организации и на ее месте стала складываться постсоветская организация, то есть в условиях фактически происходящей западнизации России, в условиях зависимости России от Запада, в условиях заинтересованности Запада в том, чтобы Россия и впредь оставалась в этом положении. Ельцинский курс эволюции России должен был сохраняться, и Путин был допущен к власти, чтобы сохранить его и упрочить. Таким образом, третья попытка России высвободиться из пут западнизации и зависимости от Запада изначально содержит в себе противоречие: она заключена в рамки самой необходимости западнизации России и интеграции ее в глобальное сверхобщество, в котором доминирует Запад.
Одно дело – путь к власти, и другое дело – деятельность после прихода к власти. Эта деятельность зависит уже от других факторов, чем те, которые предопределили победу на выборах. Одно дело – желания и надежды масс людей, ставшие основой успеха на пути к власти, и другое дело – конкретный способ их удовлетворения в сложившихся условиях. С первых же шагов деятельности в качестве главы новой власти Путину пришлось столкнуться с сопротивлением со стороны тех, в интересах кого, казалось бы, был совершен политический переворот. Я имею в виду конфликты, связанные с олигархами, с Советом Федерации, со средствами массовой информации и другие. И они не случайны. Они неизбежны. Не эти, так какие-то другие.
При всех обстоятельствах Президент России вынужден осуществлять мероприятия, без которых невозможно решение назревших проблем исторического выживания России, в рамках совокупности объективно данных факторов. Основные из этих факторов суть природные условия, человеческий материал, сложившееся состояние страны, взаимоотношения с внешним миром (с Западом – в первую очередь) и наличная социальная организация страны. На последний из упомянутых факторов надо обратить особое внимание. От него в наибольшей степени зависит успех исторической миссии Путина. Он вынужден укрепить и усовершенствовать его. Но именно он является главным препятствием на пути к этому. Тут имеет место объективное историческое противоречие, преодоление которого может стать делом длительной и трудной исторической эпохи – путинской эпохи.
Коротко о постсоветском социальном строе (социальной организации), с которым приходится считаться президенту. Этот строй сложился не путем некоей естественной эволюции советского общества, а был искусственно и насильственно навязан России силами Запада и силами внутренней контрреволюции в результате капитуляции Советского Союза в «холодной войне» с Западом, разгрома советского (коммунистического) социального строя и насильственной западнизации. При этом России навязывался не столько реальный социальный строй западного образца, сколько его идеологически-пропагандистский образ, какой был выгоден победителю с целью разгрома России и удержания ее под своим контролем. Этот постсоветский строй был умышленно сконструирован так, чтобы не допустить возрождения России как мировой сверхдержавы, способной конкурировать с Западом в борьбе за мировое господство. При этом западный образец навязывался не западному, а российскому народу, насаждался не в западных, а в российских условиях, навязывался населению с опытом жизни в рамках советской социальной организации. Так что избежать влияния разрушенной советской социальной организации было невозможно, как бы ее ни очерняли российские реформаторы и их западные манипуляторы.
В результате в постсоветской России в ельцинские годы сложился социальный гибрид из остатков советской социальной организации, с одной стороны, и искусственных изобретений в соответствии с пропагандистскими представлениями о западной социальной организации, с другой стороны. Получился социальный строй, практически не способный должным образом действовать в интересах большинства населения страны и в интересах страны в целом, но зато способный направить страну на путь всесторонней деградации, внутренней атомизации, потери суверенитета и мирового престижа. Основная цель стратегов «холодной войны» была тем самым достигнута. Перед ними встала задача закрепить достигнутый результат и использовать Россию в своих новых стратегических планах наступающего нового столетия.
Хотя социальная организация постсоветской России и представляет собой социальный гибрид, на скорую руку сконструированный российскими реформаторами, он не является неким переходным состоянием к какому-то другому полноценному (чистопородному) образцу. К какому? Условия в современном мире таковы, что мыслимы только два исторически перспективных и социально полноценных образца – коммунистический и западнистский. Реставрация коммунистической социальной организации в России исключена. Для этого нет необходимых условий. Но если бы даже была какая-то возможность для этого, это вряд ли позволило бы преодолеть то состояние, в каком оказалась Россия в результате разгрома коммунистического строя в горбачевско-ельцинские годы. Если сейчас у России и есть какой-то шанс выкарабкаться из этого катастрофического состояния, то это возможно не на пути возвращения назад, к коммунизму, а на пути движения вперед – на пути западнизации. Мне кажется, что президент Путин понимает это.
Многие усматривают в деятельности путинской власти тенденцию к советизации. Какие-то основания для этого есть. Но суть дела тут вовсе не в том, будто Путин стремится к советским образцам. Суть дела глубже и серьезнее. Суть дела в том, что в современных условиях в России и в мире и в силу объективных социальных законов организации власти сильная система власти, способная справиться с нынешними российскими проблемами, может быть лишь властью, похожей на ту, какая имела место в советский период.
Такая тенденция к советизации вовсе не означает ослабления западнизации. Наоборот, последняя усиливается и будет усиливаться. Не заключено ли в этом логическое противоречие? Все зависит от того, как понимать западнизацию. Ее можно понимать и внедрять по-разному. Есть поверхностное копирование западной социальной организации в том виде, как ее изображают в идеологии и пропаганде («капитализм», «демократия», «плюрализм», «свободный рынок» и т. п.). И есть развитие страны в том направлении, в каком на самом деле эволюционирует современный западный мир после Второй мировой войны. Реальный социальный строй стран западного мира отличается от того, как он изображается в идеологии и пропаганде на Западе (да и в России), не меньше, чем реальный советский строй (реальный коммунизм) от коммунизма идеологического.
Если всерьез начать действовать в интересах подъема России во всех аспектах ее социальной организации (в сфере власти, экономики, идеологии, культуры и т. д.), то кто бы ни взялся за это (коммунисты или антикоммунисты, западнисты или антизападнисты), они так или иначе будут вынуждены совершать действия, за которые одни будут их обвинять в стремлении реставрировать коммунизм, а другие – в стремлении насаждать западнизм. И не без оснований. Но это будет происходить не в силу каких-то идеологических пристрастий, а в силу объективных социальных законов организации власти, экономики и других сфер современных больших человеческих образований. Эти законы универсальны. Например, стремление президента Путина создать строгую вертикальную структуру власти не есть реставрация советизма, в чем его обвиняют. Это общий закон, имеющий силу не только для коммунистических, но и для западнистских стран. Различны лишь формы проявления этого закона в зависимости от различия условий этих стран. С другой стороны, попытки президента урегулировать ситуацию в отношении «олигархов» ошибочно рассматривать как атаку на западнизацию. Я тут усматриваю скорее стремление укрепления именно западнизации, но в тех ее формах, какие можно наблюдать в нормальных условиях реальных западных стран.
Если уж западнизация России, то в том направлении, в каком фактически эволюционирует западный мир. И чем стремительнее, тем лучше. Не просто плестись в хвосте у Запада, а проявлять творческую инициативу. Россия уже сыграла однажды роль новатора эволюционного процесса – в советский период. Сейчас Россия в таком состоянии, что насущная необходимость выживания, возможно, вновь вынудит нас на историческое новаторство. Опередить врага именно на том пути, на какой он нас вынудил и по какому он идет сам, – кто знает, может быть, в этом и состоит наш единственный шанс выживания.
Но чтобы этот шанс использовать, необходимо серьезное научное исследование основных социальных феноменов современности – коммунизма, западнизма, сверхобщества, западнизации, глобализации. Для этого нужна качественно новая социальная теория, какой еще нет в науке. Россия и в этом отношении может выступить новатором.
Последний шанс
Я несколько лет назад говорил и считаю, что правильно говорил, и настаиваю на этом: с окончанием «холодной войны» не закончилась война Запада против России – она вступила в новую фазу. Я назвал эту фазу «теплой» войной. И сейчас мы в России имеем «теплую» войну Запада против нашей страны.
«Теплая» война характеризуется тем, что в ней к методам «войны холодной» присоединяются методы «горячей» войны. Причем в современных условиях они обретают новые формы. В том числе – формы диверсий, когда и не распознаешь, что это именно диверсия, а не несчастный случай.
Что касается происшедшего с подводной лодкой «Курск», то тут у меня никаких сомнений нет. Это как раз классический пример «теплой» войны – тех самых методов, о которых я только что сказал.
В результате разгрома и капитуляции Советского Союза, разрушения нашей социальной системы силам Запада и прозападным силам внутри России удалось направить нашу страну на путь гибели. И по такому пути она движется начиная с горбачевско-ельцинских времен.
Были две попытки сопротивления этому. Первая – август 1991-го, она кончилась провалом. Вторая – сентябрь – октябрь 1993-го, тоже провал. Теперь, я считаю, время третьей попытки сопротивления заданному движению страны к исторической гибели, и я связываю эту попытку в значительной мере с приходом нового президента.
Ситуация в стране очень сложная. Оценивать в ней тот или иной шаг – за либо против – крайне непросто. Запутанная ситуация до предела, и, чтобы как следует разобраться, нужен сложный социологический анализ. В результате своего анализа я сегодня прихожу к следующему выводу. Сейчас в России действуют основные силы. Есть силы Запада, которые стремятся сохранить в стране вот это состояние хаоса, разрухи и деградации. Кем они представлены, я думаю, очевидно. И это не только вполне определенные партии – это рассредоточено по всей стране. Часто затрагивает и людей других партий, проходит через души отдельных лиц.
Вторая сила – это сила сопротивления. Она преследует и отстаивает национальные интересы России. Она стремится ослабить зависимость России от Запада, остановить процесс деградации и гибели. Относится ли к этой силе новый президент? Я бы сказал – да. Конечно, я вовсе не считаю правление Путина безупречным. Многое мне в нем, как и другим, не нравится – при желании мог бы писать статьи с разгромной критикой его. Но я делать этого пока не буду. Потому что в основном, на мой взгляд, Путин все-таки тяготеет к силам сопротивления, а в чем-то, может быть, даже олицетворяет их. Значит, я считаю, его в этом надо поддерживать.
Ну и третья сила. Или силы, поскольку это разные организации, учреждения, лица. В целом их сложившаяся ситуация устраивает. Они вроде бы склоняются к тому, чтобы отстаивать национальные интересы России, но вместе с тем часто ведут себя так, что это на руку разрушителям. Существование таких сил в сложных катастрофических ситуациях неизбежно.
Такое разделение, о котором я говорю, можно проследить везде и во всем. И в системе власти, и в экономике, и в сфере идеологии, в духовной сфере.
Такова ситуация. Те круги на Западе, те стратеги, которые манипулируют процессами у нас, пытаются их контролировать и определенным образом направлять, отдают себе отчет в том, что происходит в России. Думаю, Путин остается чужим человеком для Запада. Как я говорю, он «проскочил» по недосмотру. Он не креатура Запада, и могу утверждать (хорошо бы Путин услышал меня!): что бы вдруг он ни предпринял, дабы Западу понравиться, там его за своего не примут.
А «теплая» война Запада против нас, которую он ведет достаточно умно и глубоко, усиливается. Я не политик и не политолог. Мне часто говорят: «А вы докажите!» Но для меня доказательством является ход исторического процесса. Это высшее доказательство! И людям, не погрязшим полностью в политическом болоте, это должно быть очевидно.
Ясно, что вот сейчас развернулась целая кампания по дискредитации президента, по дискредитации русской армии, флота и вообще всего лучшего, что еще осталось в России. Я читаю западные газеты, слежу, как это происходит у нас. И знаете, я потрясен! Всё пытаются взвалить на нас же, на наши вооруженные силы, на командование армии и флота. Но ведь если в России что-то и сохранилось достаточно высокого морального и интеллектуального уровня, так именно армия, военно-морской флот, военно-промышленный комплекс. Именно это сейчас и пытаются окончательно дискредитировать, добить.
Я слушал выступление Руцкого. Как он, русский офицер, может такое говорить! Я сам бывший офицер советской, русской армии, и если бы сохранилась традиция дуэли, вызвал бы его на дуэль.
И с Останкинской башней, и с «Курском» все переворачивают с ног на голову. Хотят внушить, что чуть ли не недоделки, допущенные при советской власти, привели к пожару в Останкине. Какая чепуха! Да тому архитектору и тем советским строителям памятник золотой надо поставить. Ведь несмотря на то как чудовищно эта башня использовалась в последнее десятилетие, как из нее технически выжималось все возможное и невозможное, сколько она выдержала! И даже такой огромной силы пожар не свалил ее.
А «Курск»? Это же чудо современной военной техники. Потому его и уничтожили – я уверен, правду об этом мы не скоро узнаем, если вообще узнаем когда-нибудь.
Да, война Запада и прозападных сил против национального сопротивления в России усиливается и будет усиливаться. Не случайно появление вдобавок к так называемому «Союзу правых сил» и прочим подобным еще «конструктивной оппозиции» Березовского. С точки зрения интеллектуальной это смехотворное явление, но социальная его суть серьезна, и относиться к такого рода действиям надо серьезно.
Происходит консолидация антирусских, антинациональных, прозападных сил! Пришло время, чтобы и силы, которые по-настоящему заинтересованы в выживании России как суверенного государства, тоже консолидировались. Быстрее, энергичнее, в новых каких-то формах. Это, на мой взгляд, важнейшая сегодня задача!
Полнее при этом патриотическим силам надо использовать, во всю мощь тот колоссальный интеллектуальный потенциал, который еще сохранился в стране. Сейчас к вершинам власти, насколько я вижу, по-прежнему устремляются далеко не лучшие люди. А те, кто представляет истинный интеллектуальный капитал, остаются не у дел. Но они ведь не способны расталкивать кого-то локтями. Они не для этого вырастали, учились и работали всю жизнь.
Я подчеркиваю: Россия интеллектуально и сейчас располагает мощнейшим людским ресурсом. Уверен, если его как следует, умело и разумно использовать, это поможет стране даже из того состояния, куда ее отбросили, снова вырваться вперед. Нам дается сегодня, может быть, последний шанс, чтобы остановить силы разрушения. Нам надо этот шанс непременно и сполна использовать!
Вперед, на прорыв!
В истории разрушения советского (коммунистического) социального строя и в возникновении на его месте постсоветского (посткоммунистического) социального строя можно уже констатировать три периода, символизируемых именами Горбачева, Ельцина и Путина. Я и буду их называть соответственно горбачевским, ельцинским и путинским. Употребление этих названий вовсе не означает, будто, по мнению автора статьи, упомянутые периоды явились результатом чисто субъективных вымыслов и усилий символизирующих их личностей. Ни в коем случае! Я не отрицаю того, что эти личности сыграли определенную роль в силу своих личных качеств и намерений. Но я придерживаюсь той банальной истины, что имелись достаточно серьезные исторические обстоятельства, обусловившие рассматриваемые периоды и вытолкнувшие символизирующие их личности на определенную роль в них. Я рассматривал эти обстоятельства в многочисленных публикациях и публичных выступлениях, в том числе в книгах «Горбачевизм» (1988), «Кризис коммунизма» (1990), «Русский эксперимент» (1995), «Посткоммунистическая Россия» (1996), «Глобальное сверхобщество и Россия» (2000). В этой статье, кратко упомянув о двух первых периодах, я буду рассматривать третий, только что начавшийся период русской истории, который символизируется, естественно, именем Президента В.В. Путина, причем буду рассматривать исключительно с социологической точки зрения.
В горбачевский период завершилась «холодная война». Распался советский (коммунистический) блок. В странах Восточной Европы был разрушен коммунистический социальный строй. Советский Союз капитулировал перед Западом. В нем разразился всеобъемлющий (системный) кризис, принявший форму перестройки. Высшее советское руководство подпало под влияние сил Запада. В стране сложилась мощная «пятая колонна» Запада. По инициативе сверху и под давлением со стороны Запада (извне) началось интенсивное разрушение советской системы власти. Кризис стал переходить в распад всех социальных основ страны. Запоздалая попытка остановить этот процесс, принявшая форму «путча» в августе 1991 года, фактически сыграла провокационную роль. Ее результатом явился распад Советского Союза и антикоммунистический (антисоветский) социальный переворот. Этот переворот был подготовлен в горбачевские годы антисоветскими (антикоммунистическими) силами, сложившимися в стране. Подготовлен под руководством горбачевской клики, манипулируемой силами Запада. Он был осуществлен как диверсионная операция сил Запада. Осуществлен как заключительная операция «холодной войны». Запад одержал величайшую в его истории победу.
В ельцинский период произошел антикоммунистический переворот в России. Он начался в августе 1991 года и завершился в октябре 1993 года расстрелом Верховного Совета (Белого дома). Был разгромлен советский (коммунистический) социальный строй, и на его месте был наспех сляпан постсоветский строй. Скажу кратко о том, что представляет собой этот строй.
Постсоветский социальный строй сложился под влиянием комплекса исторических факторов, главными среди которых являются следующие два.
Первый фактор заключается в том, что постсоветский строй возник не путем некоей естественной, внутренней эволюции советского общества, а был насильственно навязан России силами Запада (извне) и «пятой колонны» Запада в России (сверху) в результате капитуляции Советского Союза перед Западом в «холодной войне» – как средство насильственной западнизации России. При этом России навязывался не столько реальный социальный строй западного образца, сколько его идеологически-пропагандистский образ, какой был выгоден победителю с целью разгрома России и удержания ее под своим контролем и использования ее в своих интересах. Этот строй был умышленно сконструирован так, чтобы не допустить возрождения России как мировой державы, способной конкурировать с Западом в борьбе за мировое господство.
Второй из упомянутых выше факторов заключается в том, что при формировании новой социальной организации разгромленной России действовал объективный социальный закон регенерации: если в человеческом объединении разрушается его социальная организация, но при этом сохраняются человеческий материал и основные условия его выживания (геополитические условия, материальная культура, традиции, духовная культура и т. д.), то вновь создаваемая социальная организация оказывается в ряде существенных черт близкой к разрушенной. Западный образец навязывался не западному, а российскому народу, насаждался не в западных, а в российских условиях, навязывался населению с опытом жизни в рамках советской социальной организации. Так что избежать влияния разрушенной советской социальной системы было невозможно, как бы ее ни очерняли российские реформаторы и их западные манипуляторы.
Ельцинский режим сыграл свою историческую роль – возглавил и мобилизовал российское население на разгром советской (коммунистической) социальной организации, на создание новой (постсоветской) социальной организации по западным образцам и под диктовку Запада и на низведение России с уровня великой мировой державы на уровень зоны колонизации для Запада. В силу объективных законов социальной эволюции он полностью изжил себя, стал угрозой самим «завоеваниям» западнизации России. Он осточертел не только большинству россиян, но даже своим западным покровителям и манипуляторам. Естественно, должен был появиться человек, который возглавил бы назревший переход России к постъельцинскому периоду социальной эволюции, сущность которого можно определить так: закрепление результатов контрреволюции горбачевско-ельцинского периода, завершение формирования постсоветской социальной организации, преодоление вопиющих дефектов ельцинского режима и нормализация условий жизни населения в рамках новой организации. И такой человек появился: это – В.В. Путин. Появление его не было фатальным. Эту роль мог сыграть кто-то другой. Но сущность роли была бы той же самой.
Путин появился на высотах политической жизни России не как избранник «народа», а как чиновник, делавший успешную служебную карьеру, и как ставленник «семьи» («Кремля», ельцинской клики). Это бесспорно. Но кто, делающий политическую карьеру, не становится на каком-то ее этапе чьим-нибудь ставленником?! Горбачева вытянул из провинции в ЦК КПСС Андропов. Ельцина выдвигали Горбачев и даже Лигачев. Наполеон был ставленником членов Директории. А как он обошелся с ними! Путин профессионально работал в системе власти. Естественно, он на кого-то работал и кто-то его поддерживал. Путин был хорошим работником, иначе он профессиональную карьеру не сделал бы. Естественно, «семья» выдвигала Путина, преследуя свои интересы. Было бы нелепо, если бы она выдвинула того, кто априори стал бы действовать во вред ей. Но она выдвигала его на ответственный пост, рассчитывая на то, что он справится с обязанностями на этом посту. И, судя по поведению Путина, она в этом отношении не ошиблась. «Семья» выдвигала Путина как своего человека, но то, какую роль ему предстояло сыграть, зависело от обстоятельств, неподконтрольных «семье». Выражения «Кремль» и «семья» употребляются как синонимы. А между тем тут совпадение лишь частичное. Первое обозначает определенное подразделение в системе власти, а второе – конкретную группу лиц, захвативших в свои руки это подразделение власти. «Семья» немыслима без Ельцина и близких ему людей, «Кремль» был до «семьи» и остался после того, как «семью» оттуда выставили. Путин был выдвинут «семьей» на роль главы правительства, а затем – на роль главы «Кремля» как высшего органа власти, но не на роль главы «семьи». И именно это его новое положение, а не эгоистические интересы «семьи» вынудило его играть роль выразителя национальных интересов России, а в сложившихся условиях – оказывать сопротивление Западу.
Рейтинг Путина с появлением его на арене высшей политики стал стремительно расти. Справедливости ради надо признать, что средства массовой информации не очень-то старались на этот счет и даже отчасти пакостили. Главный фактор, определивший рост популярности Путина, заключается в том состоянии, в каком оказалась основная масса россиян ко времени его выдвижения, и в ее умонастроениях. Нет надобности описывать их, это общеизвестно. Недовольство ельцинским режимом достигло высочайшего уровня в самых различных слоях населения и в самых различных аспектах их жизни. На первый план вышла настоятельная потребность в наведении элементарного общественного порядка, потребность во власти, способной навести в стране такой порядок. Жажда и ожидание спасителя овладели умами и чувствами десятков миллионов россиян. Российское население разделилось на тех, кого вполне устраивало положение, сложившееся в стране благодаря ельцинскому режиму, и на тех, кто так или иначе страдал от него и жаждал перемен, видя путь к ним в сильной власти. А такая сильная власть представлялась не в другой системе власти, а в другой личности.
Все известные личности на политической арене России, претендовавшие на высшую власть, либо порядком надоели широким кругам населения, либо были недостаточно известны и популярны, либо вообще не вызывали доверия. Никто не тянул на роль потенциального спасителя гибнущей России. Путин появился на этой арене как человек новый, в сознании масс не связанный с виновниками бед. Он сделал служебную карьеру как профессиональный аппаратчик с довольно узкой специализацией, не проходивший выборных процедур, не восседавший в президиумах собраний, короче говоря, за кулисами публичной активности. Те качества, которые у него выработались при этом, сработали в его пользу, когда он был вытолкнут на роль руководителя. Он резко выделился из прочей массы претендентов на высший пост в системе власти по поведению: он совершал поступки по правилам власти, в то время как прочие лишь говорили о власти. Он имел возможность на такие поступки, поскольку уже находился у власти. Тут несущественна масштабность и важность поступков с какой-то иной точки зрения. Важно то, что люди реагировали на них именно как на показатели способности правителя властвовать, что и требовалось. Повторяю и подчеркиваю, Путин уже обладал властью и демонстрировал, на что он способен, тогда как его конкуренты воспринимались как правители с негативным опытом или как говоруны на тему о власти. Все говорили о спасении России. Путин говорил мало, зато действовал так, что создавался образ потенциального спасителя России. Страдающее большинство российского населения сфокусировало в личности Путина свои желания и надежды.
Происшедший в горбачевско-ельцинские годы антикоммунистический (антисоветский) переворот напомнил мне события начала войны 1941–1945 годов против гитлеровской Германии. Тогда целые полки, дивизии и даже армии без боя сдавались врагу. Но в конце концов мы все-таки опомнились. Была оборона Москвы, была Сталинградская битва, был штурм Берлина и многое другое. Была победа над сильнейшей в истории армией врагов в величайшей в истории войне. Было возвышение нашей страны на уровень одной из двух сверхдержав планеты. Иначе обстояло дело в горбачевско-ельцинские годы. Один за другим были без боя сданы все бастионы коммунизма. Ожидавшийся «новый Сталинград» не состоялся ни в августе 1991 года и ни в октябре 1993 года.
Я вспомнил один из эпизодов первых дней войны 1941–1945 годов. Наша армия отступала. Немцы отрезали и окружили группу из нескольких сот человек. Немцев было раз в пять больше. Вооружены они были неизмеримо лучше. Русские были измотаны, голодны, деморализованы. Немцы через рупоры объявили, что русские обречены, что основные силы ушли далеко на восток и выручать окруженных не будут, и предложили окруженным русским сдаваться. Часть окруженных решила, что положение действительно безнадежно, что они обречены, что нужно сдаваться. Они бросили оружие и пошли сдаваться. Немцы перебили их всех. Оставшиеся решили, что положение действительно безнадежно, что они обречены, но именно поэтому они должны сражаться до последнего. Они подобрали брошенное капитулянтами оружие. Безымянный командир скомандовал: «Вперед, на прорыв!» И они бросились в атаку, на прорыв. Большинство из них пало в неравном бою. Но кое-кто прорвался. Так неужели сейчас в нашей огромной стране не наберется достаточно большое число мужественных людей, готовых свершить нечто подобное в нынешней ситуации в России?! Неужели не найдутся вожди, способные повести их в такую атаку?! И можно ли надеяться на то, что путинский переворот будет началом такой атаки?!
Путинский политический переворот есть явление неоднозначное, как и вообще все более или менее значительные события советской и российской истории последних десятилетий. Они хамелеонообразны, как и их инициаторы и участники. К концу 90-х годов в широких слоях населения назрели недовольство ельцинским режимом и жизненно важная потребность в том, чтобы сделать российскую систему власти и управления более эффективной с точки зрения интересов большинства населения и интересов России как целого, нормализовать ее, лишить ее вида, в каком она стала посмешищем во всем мире.
Путинский переворот объективно (с социологической точки зрения) и явился конкретно-исторической формой реализации этой потребности.
Кто бы ни были организаторы переворота и какими бы ни были их субъективные намерения, этот переворот объективно, в сложившихся в России и на Западе условиях, так или иначе содержал в себе элемент сопротивления России гибельным для нее последствиям западнизации (американизации и глобализации). Именно этим главным образом объясняется «чудо» путинского рейтинга. Во всяком случае, широкие слои российского населения именно так восприняли путинский переворот и сфокусировали в личности Путина свои потребности и надежды. Этот переворот не был спланирован в Вашингтоне, так я думаю. Путин появился на исторической арене не как креатура Вашингтона. Скорее всего он «проскочил» по недосмотру, даже по ошибке тех, кто организовывал переворот.
Избрание В.В. Путина Президентом России в первом круге есть не просто личный успех конкретной личности. Это – событие большой исторической важности. На мой взгляд, это – самое значительное социальное событие в жизни постсоветской России. Я расцениваю его как третью попытку сопротивления России насильственной западнизации и превращению ее в зону колонизации со стороны глобального западнистского сверхобщества (глобализации). Первой попыткой я считаю «путч» в августе 1991 года, второй – восстание Верховного Совета в конце сентября – начале октября 1993 года. В этом состоит социальная сущность события, независимо от того, какими были и какими являются субъективные намерения активных участников его.
Но не следует забывать о том, что путинский переворот произошел в условиях западнизации России, в условиях зависимости России от Запада, в условиях заинтересованности Запада в том, чтобы Россия и впредь оставалась под контролем Запада и служила его интересам. Вашингтон недвусмысленно заявил, что ельцинский курс должен соблюдаться. И если это требование не будет выполняться, можно со стопроцентной уверенностью предсказать, что Запад (Вашингтон) будет делать все от него зависящее, чтобы ограничить позитивные последствия путинского переворота для России, скомпрометировать их и свести на нет.
Таким образом, третья попытка России высвободиться из пут западнизации и глобализации изначально содержит в себе противоречие: она заключена в рамки самой необходимости западнизации и глобализации.
Одно дело – путь к власти, и другое дело – деятельность по достижении власти. Эта деятельность зависит уже от других факторов, чем те, которые предопределили победу на выборах. Одно дело – желания и надежды масс людей, ставшие основой успеха на пути к власти, и другое дело – конкретный путь их удовлетворения в сложившихся условиях.
Исторический путь Путина начался с курьеза: ставленник «семьи», ненавистной широким слоям населения, стал выразителем интересов этих слоев. И с первых же шагов его деятельности в качестве главы новой власти ему пришлось иметь дело с другим курьезом: с сопротивлением тех, в интересах кого, казалось бы, был совершен политический переворот. Я имею в виду конфликты, связанные с финансовыми олигархами, с Советом Федерации, со средствами массовой информации и др. С социологической точки зрения в этих явлениях, однако, нет ничего курьезного. Они-то как раз закономерны, поскольку они суть проявления закономерностей в конкретной реальности, которых можно избежать на словах, но не на деле.
При всех обстоятельствах президент страны вынужден исполнять свои обязанности главы системы власти, имеющей свои объективные социальные законы, неподвластные воле президента, и должен это делать в рамках совокупности объективно данных факторов. Основные из этих факторов суть природные условия страны, человеческий материал, сложившееся до избрания президента состояние страны (власти, экономики, идеологии, культуры и т. д.), наличная социальная организация, взаимоотношения с внешним миром (с Западом – в первую очередь).
Путинская власть обнаруживает тяготение постсоветской системы власти к советскому образцу, поскольку в российских условиях и в силу объективных социальных законов организации власти сильная государственная власть, способная справиться с нынешними российскими проблемами, может быть лишь властью такого типа, какая сложилась в советское время в России, причем сложилась независимо от лозунгов марксистского коммунизма и даже вопреки им, сложилась в силу необходимости и по законам власти как таковой.
Сказанное выше касается только самоорганизации власти. Но это имеет место не изолированно, а в связи с прочими компонентами социальной организации, и прежде всего в связи с экономической и идейной сферами. Тут действует другой объективный социальный закон – закон взаимного соответствия различных компонентов социальной организации. Не говоря уж о том, что в рамках самой системы власти имеет место несоответствие тенденций советизации и западнизации (демократизации), делающее систему в целом неэффективной, такое несоответствие имеет место также между системой власти и другими сферами социальной организации. При попытке осуществить контроль над экономической и идейной сферами новая власть немедленно ощутила это.
Усиление тенденции к советизации не означает ослабления западнизации. Наоборот, последняя усиливается и будет усиливаться. Не противоречит ли это сказанному выше? Если рассматривать западные страны в привычных понятиях, выработанных применительно к эпохе обществ, противоречие несомненно. Но западный мир уже вступил в эпоху сверхобществ. И в западнистской социальной организации уже сложилась сверхвласть, важнейшим компонентом которой является механизм денежного тоталитаризма. Российский гибрид советизма и западнизма формируется в сфере власти как гибрид на уровне сверхвласти, необходимой частью которой является денежный механизм. В России он пока принимает уродливые формы (как и механизм власти политической!), воспринимаемые как уклонение от неких норм. Но это состояние преходяще. Россиянам придется примириться и с этим «благом» постсоветской эпохи, как они уже примирились с президентской властью.
Нечто подобное происходит и в других сферах России – в идеологии, образовании, культуре и т. д. Российский постсоветский социальный гибрид формируется как сверхобщество в рамках западнизма, но с неистребимым наследием советизма. Это и есть тот особый, третий путь, по которому пошла Россия после антикоммунистической контрреволюции 1991–1993 годов и с которого она вряд ли свернет в обозримом будущем. Историческая роль, которую в силу необходимости придется сыграть Путину, заключается, по всей вероятности, в том, чтобы закрепить результаты горбачевско-ельцинской контрреволюции и несколько нормализовать условия жизни российского населения в этих рамках. В какой мере это удастся на деле, пока судить трудно. Несомненно одно: в России сейчас просто нет сил для того, чтобы выйти за эти рамки решительно и открыто, с вызовом по отношению к Западу.
Хотя социальная организация постсоветской России и представляет собой социальный гибрид, на скорую руку сконструированный российскими реформаторами, он не является неким переходным состоянием к какому-то нормальному, достойному уважения образцу. К какому? Условия в современном мире таковы, что мыслимы только два исторически перспективных и социально нормальных (полноценных) образца – коммунистический и западнистский. Реставрация коммунистической социальной организации в России исключена на 100 процентов. Для этого нет необходимых условий. Возникнув при уникальном стечении обстоятельств, она могла существовать столетия. Но она разрушена. Вернуть Россию в состояние, при котором было бы возможно ее возрождение, не удастся уже никогда. Качественно изменились социальная структура населения страны и его идейное состояние. Отброшена и дискредитирована коммунистическая идеология. Она стала неадекватной современным условиям в мире. Эти условия таковы, что всякая серьезная попытка реставрации коммунизма будет немедленно пресечена военными силами глобального западнистского сверхобщества.
Для реставрации коммунизма необходимы и неизбежны жертвы. А о тех жертвах, какие пришлось пережить российскому населению при исполнении исторической миссии не столь давнего прошлого, помнят до сих пор. Маловероятно, что россияне вновь окажутся способными на нечто подобное ради сомнительного светлого будущего. В великой истории ничто не дается даром, без жертв, без усилий. За все надо как-то расплачиваться. Если придется выбирать – великое и светлое будущее ценой неимоверных усилий ряда поколений, в которое теперь мало кто верит, или жизнь в уже сложившихся формах без таковых усилий, – россияне скорее всего предпочтут последнее.
Я всегда считал и считаю, что советский (коммунистический) период истории России был вершиной ее социальных и глобальных достижений. Тем не менее я убежден, что в современных условиях в России и на планете выбраться из нынешнего катастрофического состояния путем реставрации советского коммунизма невозможно. И с этой реальностью надо считаться. Но если бы даже была какая-то возможность реставрировать коммунизм, это вряд ли позволило бы преодолеть то состояние России, в котором мы находимся. Если у России сейчас и есть какой-то шанс выкарабкаться из этого катастрофического состояния, то это возможно не на пути возвращения назад, к коммунизму, а на пути движения вперед – на пути западнизации.
Но западнизацию можно понимать и внедрять по-разному. Есть западнизация и западнизация. Есть поверхностное копирование западной социальной организации в том виде, как ее изображают в идеологии и пропаганде («капитализм», «демократия», «свободный рынок», «плюрализм» и т. п.). И есть развитие страны в том направлении, в каком на самом деле эволюционирует современный (после Второй мировой войны) западный мир. Реальный социальный строй западного мира отличается от того, как он изображается в идеологии и пропаганде на Западе (да и в России), не меньше, чем реальный советский строй (реальный коммунизм) – от коммунизма идеологического. Если всерьез начать действовать в интересах подъема России во всех аспектах ее социальной организации, то кто бы ни взялся за это (коммунисты или антикоммунисты, западнисты или антизападнисты), они будут вынуждены поступать так, что одни будут обвинять их в стремлении реставрировать коммунизм, а другие – в стремлении насаждать западнизм. И не без оснований. Но не в силу каких-то идеологических пристрастий, а в силу объективных социальных законов организации власти, экономики и других сфер общества. Эти законы универсальны. Например, попытки Президента В.В. Путина установить вертикальную структуру государственной администрации не есть реставрация советизма, в чем его обвиняют. Это общий закон организации власти, имеющий силу не только для коммунистических, но и для западных стран.
Я убежден в том, что выработка идеологии возрождения России на основе новой научной теории, о которой я говорил, есть столь же необходимое условие исторического выживания России как великой державы, как и создание сильной и дееспособной системы власти и современного прогрессивного бизнеса, ориентирующегося на национальные интересы России и на высшие достижения западной культуры бизнеса.
Субъективные факторы
Свойства человеческого объединения, его социальная организация, образ жизни входящих в него людей и его историческая эволюция определяются множеством факторов. Их можно разделить на субъективные и объективные. К числу субъективных факторов я отношу интеллектуальное, психологическое, моральное, культурное и идеологическое состояние членов объединения и объединения в целом, то есть все то, что образует менталитетный аспект (аспект сознания) человеческого объединения и его членов. К числу объективных факторов я отношу прочие факторы, которые возникают, существуют и действуют независимо от того, какими конкретными чертами обладают факторы субъективные, и независимо от того, осознаются они членами объединения или нет, считаются с ними члены объединения в своей деятельности или нет. Это, например, природные условия страны, положение в окружающем мире, социальные законы.
Объективные и субъективные факторы действуют совместно, так что обычно трудно установить, какие из них и в какой мере повинны в тех или иных явлениях жизни. Например, можно создать управляющий орган объединения в строгом соответствии с объективными условиями страны и с объективными законами социальной организации системы власти и управления. Но если его укомплектовать некомпетентными специалистами, дураками и жуликами, то он будет работать плохо. И разобраться, кто тут виноват, не так-то просто, поскольку «судьи» сами подвержены действию субъективных факторов. История нашей страны необычайно богата негативным опытом, когда на социальную систему сваливали то, в чем повинны были качества занятых в ней людей, и, наоборот, на людей сваливали дефекты социальной системы.
Нет надобности доказывать, что субъективные факторы играют огромную роль в образовании, жизни и эволюции человеческих объединений (скажем, человейников). В современных человейниках большое число людей профессионально имеют дело с этими факторами, то есть занимаются формированием менталитета членов человейника, воспитанием, образованием, развлечением, снабжением «пищей» для сознания, управлением путем воздействия на сознание и т. д. Эти люди специально готовятся для исполнения своих функций, живут за их счет, как-то организуются, короче говоря, образуют особую зоосферу человейника – менталитетную. Эта сфера наряду со сферами власти, управления, права и экономики является одной из важнейших частей социальной организации человейников.
В менталитетную сферу входят работники учебных заведений, исследовательских центров, средств массовой информации, религиозных организаций, издательств, творческих профессий и т. д. Они рассеяны по человейнику, работая в разнообразных учреждениях, организациях и предприятиях. Но они так или иначе вступают в различные связи и отношения, образуют связный компонент социальной организации. В коммунистических странах он был явным образом организован в единое целое благодаря идеологическому механизму, осуществлявшему контроль за всей сферой. В западных странах такой явной формальной связи нет. Тем не менее внимательный наблюдатель и там может заметить скрытую за внешним хаосом внутреннюю организованность.
Менталитетная сфера в современных человейниках огромна. По числу занятых в ней людей и по размерам потребляемых ею ресурсов она вполне сопоставима со сферой власти и управления. И это не прихоть, а жизненная необходимость. Человейник в современных условиях не может существовать на достаточно высоком уровне развития и охранять свой суверенитет без высокоразвитой и сильной менталитетной сферы – обстоятельство, которое не мешало бы принимать во внимание нынешним правителям и хозяевам России.
В горбачевско-ельцинские годы в России произошел антикоммунистический переворот эпохального масштаба, определивший направление эволюции человечества по крайней мере на несколько десятилетий. Он породил недоумение в умах миллионов людей самых различных категорий во всех странах мира. Особенно сильное недоумение вызвала та поразительная быстрота и легкость, с которой это произошло. Называли это «бархатной революцией». Переворот был неожиданным даже для тех, кто ранее говорил о неизбежном крахе коммунизма и активно трудился над тем, чтобы он рухнул. Грозный исторический враг Запада, угрожавший стать «светлым будущим» для всего человечества, включая страны Запада, буквально в считанные дни как будто испарился. Причем без выстрелов, без взрывов бомб, без грома пушек, без баррикад, без единой жертвы со стороны Запада. Действительно, есть от чего недоумевать!
Аналогичные недоумения возникали и ранее, когда Советский Союз добивался успехов вопреки тому, что враги и недоброжелатели предрекали провалы и поражения. Недоумевали даже доброжелатели, сомневавшиеся в возможности успехов. Эти недоумения явились следствием того, что не принимались во внимание субъективные факторы или они оценивались ложно. А между тем как в подъеме Советского Союза и в его поразительных достижениях, так и в его упадке, провалах и не менее поразительной гибели его социального строя решающую роль сыграли именно факторы субъективные.
Русский (советский) коммунистический эксперимент интересен тем, что впервые в истории человечества субъективные факторы сыграли качественно новую роль – роль в возникновении направления в эволюционном процессе человечества, отличном от того, в каком шел западный мир. И первой акцией эпохального масштаба в этом процессе явился тот факт, что русская революция 1917 года превратилась в социалистическую (коммунистическую). Без марксистской идеологии, без партии революционеров, убежденных в коммунистических идеалах, без миллионов людей, готовых пойти на любые жертвы ради результатов коммунистической революции, коммунистическая социальная организация в Советском Союзе не появилась бы на исторической арене. Без колоссальной просветительской деятельности советской власти, без всеобъемлющей идеологической обработки населения, без советской системы образования и науки Советский Союз не выстоял бы в необычайно трудных условиях, не одержал бы победу в самой грандиозной войне против самого сильного врага в истории, не стал бы в поразительно короткие сроки второй сверхдержавой планеты.
В результате Октябрьской революции 1917 года в России (в Советском Союзе) сложился человейник более высокого уровня социальной организации, чем общество, а именно сверхобщество. Первое в истории сверхобщество глобального масштаба и с претензией на мировую гегемонию. Это означало, что произошло изменение самого типа эволюционного процесса: стихийный эволюционный процесс уступал место проектируемому и сознательно направляемому – управляемому. При этом качественно менялась и роль субъективных факторов. Организация менталитетной сферы становилась одним из важнейших компонентов социальной организации советского сверхобщества вообще, употребляя марксистскую терминологию – становилась важнейшей частью самого базиса человейника. Этого не поняли тогда сами строители русского коммунизма и советские теоретики. Да и сейчас это важнейшее явление социальной эволюции человечества остается непонятым.
В гибели русского коммунизма повинен сложный комплекс как внутренних, так и внешних факторов. И решающими в этом комплексе были факторы субъективные, ибо русский коммунизм погиб насильственной смертью в самом начале своего исторического пути. Он был убит, потому что оказался слишком опасным и заразительным для человечества конкурентом социальному строю западного мира. Он был умышленно разрушен в результате антикоммунистического переворота. Я здесь скажу кратко о некоторых из субъективных факторов, сохранивших актуальное значение и в наше постсоветское время.
В комплексе внешних факторов главным было то, что сразу же после окончания победоносной для Советского Союза войны с Германией началась война западного мира, возглавлявшегося США, против Советского Союза. Война особого типа, получившая название «холодной». Она получила это название потому, что главным объектом атак была менталитетная сфера Советского Союза и стран советского блока, то есть факторы именно субъективные. И главным оружием в ней были средства воздействия на сознание людей советского блока – средства идеологические, пропагандистские, культурные, коммуникационные, информационные. Использовались и другие средства – политические, дипломатические, экономические, военные, разведывательные, диверсионные. Но главными были средства менталитетные. Поскольку в них ядро и организующую основу образовывали средства идеологически-пропагандистские, их для краткости называли идеологическими (так поступим мы и здесь). Характерный пример к сказанному: средства войны в традиционном смысле к концу войны и после нее развились до высочайшего уровня (достаточно назвать ядерное оружие), но в «холодной войне» они играли роль средств устрашения, то есть как фактор субъективный.
Обычно при объяснении того, почему война Запада против советского коммунистического блока приняла вид войны «холодной», а не «горячей» (какими были войны прошлого), приводят фразу какого-то западного инициатора «холодной войны», будто русские непобедимы в обычной войне, и потому надо вести войну идеологическую. Эта фраза не имеет никакого научного смысла, ибо русских не раз побеждали и в обычных войнах. Дело тут гораздо серьезнее, глубже. Западные стратеги и теоретики поняли, что мировой коммунизм, возглавлявшийся Советским Союзом, привнес в эволюцию человечества новое направление, угрожавшее самому существованию западного направления, западной цивилизации, причем направление, социальную основу которого образовывали факторы именно субъективные. Тут военная победа казалась не только сомнительной. Она не решала главную задачу: нанесение смертельного удара по идеологии коммунизма, по его системе ценностей, по его морали и психологии, по его культуре, короче говоря, по субъективному аспекту мирового коммунизма.
Это понимали тогда и советские руководители. Еще живущие остатки советских людей старших поколений помнят о том, что с советской стороны шли на всестороннее мирное сосуществование двух непримиримых социальных систем, кроме идеологической сферы (под идеологическими явлениями понимались все явления менталитетной сферы, так или иначе связанные с идеологией и подконтрольные ей). Принимались самые жесткие меры против идеологической экспансии Запада в Советский Союз (вспомните о «железном занавесе»), вызывавшие недовольство в кругах фрондирующей интеллигенции и ставшие объектом особенно сильных нападок со стороны антисоветской пропаганды. И как бы мы теперь ни оценивали действия обеих сторон в те годы, бесспорно одно: шла настоящая, грандиозная, беспрецедентная война двух миров. Война не на живот, а на смерть. Но война нового типа, в которой как объекты, так и средства атак были факторы субъективные.
«Холодная война» длилась почти полвека. Она не сразу приняла тот размах, какой можно было видеть к моменту краха Советского Союза и русского коммунизма. Не сразу определились и ее исторические цели. Она сама изобреталась и совершенствовалась по мере нарастания мощи ее средств и обнаружения потенций противников. Среди множества обстоятельств, определивших этот процесс, следует назвать колоссальный прогресс средств коммуникации и распространения информации. Без этого «холодная война» была бы просто невозможна в таком качестве, в каком мы ее пережили. Эти средства сделали просто неэффективными защитные меры советских властей. Плюс к тому неслыханное ранее расширение контактов между Западом и Советским Союзом сделало «железный занавес» легко проницаемым для западных влияний на советских людей и в конце концов бессмысленным.
В комплексе внутренних субъективных факторов, сыгравших роковую роль в крахе русского коммунизма, главным было то, что Советский Союз оказался в крайне невыгодном (с точки зрения идеологической войны!) положении. Наметился идеологический кризис – предвестник надвигавшегося системного кризиса – первого в истории коммунистического кризиса. На Западе начался экономический подъем и расцвет демократии вместо предрекавшегося марксистами краха капитализма. Советский Союз явно отставал от Запада в смысле материального благополучия и прочих благ. Марксизм с его идеями экономики как базиса общества и материального изобилия («по потребности») попался в свою собственную ловушку. Советские люди стали видеть земной рай на Западе. Вину за невозможность иметь у себя западные блага стали возлагать на коммунистическую систему. Западная идеологическая пропаганда, проникая по многочисленным каналам в Советский Союз, неуклонно и систематично производила разрушающее воздействие на менталитет советских людей. Особенно сильному разлагающему влиянию подверглись высшие привилегированные круги и творческая интеллигенция.
Марксистская идеология, сыграв колоссальную созидательную роль в рождении и становлении коммунистической социальной организации в Советском Союзе, стала в послевоенные годы утрачивать позитивную и наращивать негативную роль. Становилась очевидной для всех ее неадекватность новой социальной реальности в стране. Она стала предметом для насмешек. Советские идеологические власти стали проявлять некоторую терпимость к идеям, выходящим за рамки марксизма. Но делалось это в отношении идей западной идеологии, но не в отношении научного понимания советской реальности и социальных явлений вообще. В этом отношении марксизм стал главным препятствием на пути научного подхода к новой реальности, что послужило одним из факторов кризиса и краха русского коммунизма. В частности, навязав правителям и теоретикам убеждение об экономике как о базисе общества и о примате ее над прочими компонентами социальной организации, марксизм полностью дезориентировал их в той ситуации, которая стала складываться в стране и в мире в послевоенные годы. Надо заметить, что и после краха коммунизма эта ложная идея прочно владеет умами деятелей постсоветской России. Одним словом, еще до того, как в горбачевско-ельцинские годы произошел политический антикоммунистический переворот, в «холодной войне» наметился явный перелом в пользу Запада. Запад навязывал советским людям систему ценностей, которая вроде бы подкреплялась опытом жизни процветающего Запада. Советская идеологическая машина навязывала систему ценностей, явно неадекватных опыту жизни миллионов людей, уже зараженных западными идеями. За полвека «холодной войны» в стране сложилась ситуация, благоприятная для «пятой колонны» Запада и антикоммунистического переворота. В стране почти не осталось людей, готовых сражаться за идеалы коммунизма. Перед тем как произошла политическая капитуляция Советского Союза перед Западом, произошла более глубокая идеологическая капитуляция. И произошло это постепенно, почти незаметно для миллионов советских людей – фактор, между прочим, тоже субъективный. Политический переворот и политическая (а вслед за ней и экономическая) капитуляция явились неизбежным следствием капитуляции идеологической. Политический переворот прошел как «бархатная революция», поскольку он лишь завершил многолетнюю работу по разрыхлению и разрушению реального фундамента советского коммунистического сверхобщества.
В словесном океане наших дней о субъективных факторах говорится в последнюю очередь, мельком, в общих выражениях, как о чем-то второстепенном. А не то они вообще игнорируются. Душами россиян овладели мысли об экономике, деньгах, рынке, политике, власти, управлении, законодательстве и т. п. Говорится обо всем этом так, что эти явления выступают, с одной стороны, как обезличенные сверхчеловеческие субстанции, а с другой стороны – как продукты субъективного произвола неких злоумышленников. Внимание к менталитетной сфере является ничтожным в сравнении с вниманием к другим сферам. Вкладываемые в нее средства мизерны и неуклонно сокращаются. Основная масса профессионально занятых в ней людей живет на грани нищеты и даже на нищенском уровне. Происходит неуклонная деградация всех субъективных факторов, то есть деградация основного материала, из которого строится человеческое объединение, – человеческого материала. В таких условиях любые мероприятия в системе власти и экономики не могут принести желаемое возрождение и подъем России – из социального навоза, в который превращается человеческий материал России, общественный небоскреб не построишь.
Отдельные явления подъема и процветания субъективных факторов не только не препятствуют общей тенденции к деградации менталитетного аспекта России, а, наоборот, укрепляют и усиливают ее. Они суть средства разрушения остатков достижений менталитетной сферы советского периода.
Проходят годы жизни России (и других частей бывшего Советского Союза) с постсоветской социальной системой, а обещанный западной и прозападной пропагандой земной капиталистически-демократический рай так и не наступает. Всесторонняя деградация России продолжается. Сваливать вину за это на «проклятое коммунистическое прошлое» стало очевидной нелепостью. И вновь нарастает недоумение. В чем тут дело? Демократии навалом. Десятки (если не сотни) политических партий – такое западным странам и не снилось. Свобода слова даже на Западе воспринимается как чрезмерная. Капитализма столько, что на Западе о таком давно позабыли. А процветания не предвидится. Бредовыми разговорами, будто демократии и капитализма у нас еще мало, теперь вряд ли кого убедишь, кроме явных жуликов, проходимцев и врагов, которым место на скамье подсудимых и за решеткой.
Недоумение, о котором идет речь, неизбежно, если не принимать во внимание субъективные факторы. Эти факторы больше всего пострадали в результате «холодной войны» и антикоммунистического переворота, ибо именно против них были направлены и до сих пор направлены основные усилия Запада и прозападных сил разрушения в России («пятой колонны» Запада). Не просто разгромить систему власти и экономику – этого мало для победы Запада! – а изменить радикальным образом всю субъективную ориентацию россиян и России в целом настолько, чтобы навеки исключить в их сознании даже мысль о ее возрождении и подъеме на уровень мировой державы.
Раздувание в России экономического аспекта не является результатом некоего недомыслия или некоей заботы о благополучии россиян. Наоборот, это вполне продуманная в соответствующих кругах и центрах Запада установка на дальнейшее разрушение и закабаление России. С приходом В.В. Путина к высшей власти несколько усилилось внимание к аспекту власти и управления сравнительно с прошлыми годами. И посмотрите, как на это сразу прореагировали силы разрушения! В этом усмотрели угрозу неким завоеваниям демократии, угрозу свободе слова, угрозу реставрации тоталитаризма и даже коммунизма. Почему? Да потому что это некоторый шаг в сторону национальных интересов России и снижения буйства экономической анархии. Так какой же вой поднимется, если в России поймут наконец-то, что основное внимание должно уделяться еще более важным и фундаментальным проблемам – проблемам человеческого материала страны, и в первую очередь – факторам субъективным. Те силы Запада, которые направляли свои удары по субъективным факторам нашей страны, по ее менталитетному аспекту в течение многих десятков лет, знали и понимали, что они делали. И теперь они прекрасно понимают то, что любые усилия российских властей и социально активной части населения в сферах управления и хозяйства не дадут желаемого возрождения страны и подъема ее на уровень ведущих стран планеты, если не будет как следует организована менталитетная сфера страны и не будет осуществлено радикальное оздоровление всего менталитетного аспекта российского человейника.
Бомба западнизации
Слово «западнизация» употреблялось в смысле влияния стран западного мира (западной цивилизации) на незападные народы и страны, в смысле заимствования этими народами и странами достижений западной цивилизации. После Второй мировой войны возник социальный феномен, который я стал называть западнизацией. До этого мне такое употребление слова «западнизация» не встречалось. Западнизация в этом новом смысле (в моем понимании) есть покорение странами Запада (западным миром) незападных стран и народов путем навязывания им западной социальной организации (я называю ее западнизмом), западной системы ценностей, западной культуры и западного образа жизни. Подчеркиваю: это – новая форма колонизации западным миром народов и стран незападных миров, в которой основным оружием является именно навязывание западнизма со всеми его проявлениями. Используются и другие средства – политические, дипломатические, экономические, культурные, диверсионные и военные. Но главным является именно соблазнение благами (реальными и воображаемыми) западной цивилизации и навязывание их незападным жертвам всеми доступными средствами. Среди этих средств главными являются те, которые стали называть средствами массовой информации (СМИ).
Выражение «средства массовой информации» (СМИ) является довольно неопределенным, как и вообще терминология сферы социальных явлений. Оно употребляется как выражение общеразговорного языка, а не как научное понятие, хотя оно и фигурирует в текстах, претендующих на научность. К числу СМИ обычно относят радио, телевидение, газеты, журналы и вообще все то, что рассчитано на массовое менталитетное потребление. Но если вы возьмете всю менталитетную сферу, весь объем менталитетного производства и потребления и все аспекты воздействия этой сферы на поведение людей, то вы увидите, что такое словоупотребление является неадекватным масштабам и реальной роли феномена, о котором идет речь.
Надо различать массовость потребителей продукции СМИ и массовость потребляемой ими продукции. Тут полного совпадения нет. Бывает так, что продукция не принадлежит к продукции СМИ (в общеразговорном смысле), а распространяется многомиллионными тиражами, и продукция СМИ имеет ничтожно малую сферу сбыта. И слово «информация» при этом является довольно неопределенным. Можно ли относить к информации дезинформацию, которая в реальных СМИ занимает места не меньше, чем то, что принято считать информацией. К тому же то, что считается информацией, не ограничивается неким беспристрастным набором суждений. Последние воздействуют на эмоции людей, имеют целью побуждать их к определенному поведению, которое желательно производителям и распространителям такой информации.
Одним словом, чтобы достаточно определенно и однозначно рассуждать на темы о СМИ, необходимо уточнение понятий «массовый», «информация» и выражения «СМИ» в целом. Математическое понятие информации является чисто количественным, в нем не принимается во внимание эмоционально-волевой и содержательный (смысловой) аспект, а общеразговорное словоупотребление не удовлетворяет элементарным критериям логики. Тут требуются понятия социологические.
Считается, что СМИ суть некая «четвертая власть». СМИ действительно власть, но не сами по себе (не четвертая), а лишь как механизм (средство) третьей власти, а именно той власти, которая управляет людьми путем формирования их сознания и воздействия на их сознание, то есть механизм идеологической сферы. В современных человеческих объединениях они играют роль, подобную роли церкви и религии в определенного вида обществах.
СМИ обладают огромной силой воздействия на людей, но не сами по себе, а лишь постольку, поскольку существуют и функционируют совместно с другими компонентами социальной организации человеческих объединений – совместно с политической властью, с экономическими факторами, с системой образования, с силами внутреннего порядка, с правовой системой и с вооруженными силами. Ликвидируйте вооруженные силы США и НАТО и мощь финансового механизма Запада, как в течение нескольких лет (если не месяцев) СМИ, навязывающие всему человечеству западнизацию и американизацию, потеряют нынешнюю власть над умами и чувствами народов незападного мира.
Недавно в какой-то статье мне встретилось утверждение, будто в событиях в Югославии, в результате которых был устранен от власти Милошевич, все сделали СМИ и будто это могло быть достигнуто и без предыдущих бомбежек. Это абсурдное утверждение. Без бомбежек не было бы массовых демонстраций, не было бы и таких выборов. СМИ тут сработали лишь постольку, поскольку за спиной оппозиции стоят мощные силы США и НАТО, поскольку оппозиционеры сыграли роль «пятой колонны» сил Запада. И если нечто подобное будет устроено благодаря СМИ в Белоруссии, то сила СМИ будет лишь инструментом потенциального присутствия сил более серьезных, чем сила слов.
О том, что в России была взорвана бомба западнизации, я сказал много лет назад, в самом начале взрыва. Я употребил слово «бомба» при этом не в переносном, а в буквальном смысле – как социологическое понятие. Подобно тому как «холодная война», перешедшая в «теплую», является войной в буквальном смысле, но войной нового социального типа, так о бомбе в данном случае речь идет как об оружии войны, но как о бомбе нового типа.
Ситуация с бомбой западнизации сходна с той, какая имела место с атомной бомбой, сброшенной американцами на Японию в конце Второй мировой войны. На сей раз почти полвека шла «холодная война», в которой главным оружием были средства идеологии и пропаганды, а их техническим аппаратом – средства СМИ. Они опирались на другие силы, включая вооруженные. Без последних «холодная война» была бы просто немыслимой. «Холодная война» перешла в «теплую», в которой к средствам «холодной» присоединились такие: создание «пятой колонны» и массовых движений и оппозиций, организация диверсионных операций большого масштаба, подкуп, очаги военных действий в привычном смысле и другие. Благодаря СМИ в Советском Союзе и в обособившейся после его распада России был нанесен колоссальный ущерб менталитетной сфере, то есть идеологическому, психологическому и моральному состоянию советского (российского) населения. Я уже в самом начале горбачевского правления констатировал начало идеологического и морально-психологического кризиса в нашей стране. Тем самым готовились условия для бомбы западнизации. Но их еще было недостаточно для взрыва. Более того, взрыв можно было предотвратить.
Западные стратеги «холодной» и затем «теплой» войны стали помышлять о том, чтобы взорвать в Советском Союзе бомбу западнизации лишь после того, как им удалась первая в «теплой» войне диверсионная операция – проведение на «советский престол» своего человека – Горбачева. Западные СМИ сыграли роль важнейшего компонента бомбы западнизации в Советском Союзе и в России лишь благодаря тому, что в горбачевско-ельцинские годы Запад осуществил руками самих советских (русских) людей антикоммунистический социальный переворот. В результате этого переворота была разрушена советская (коммунистическая) социальная организация в России, и на место ее была насильственно российскими реформаторами, манипулируемыми силами Запада, навязана постсоветская (посткоммунистическая). Лишь на этой основе произошел взрыв бомбы западнизации. Взрывчатое вещество для нее образовали российские реформаторы и вся масса населения, вовлеченная ими в социальное помешательство, включая предательство.
Последствия начавшейся эпидемии западнизации общеизвестны. Мне нет надобности говорить о них. Замечу лишь то, что самый большой урон был нанесен не системе власти и не хозяйственной сфере, а третьей основной сфере страны – менталитетной (идеологическая, психологическая, моральная). Наступило состояние идейно-психологически-морального беспредела. И СМИ постсоветской России основательно поработали, чтобы привести российское население в такое состояние. И сейчас они всячески поддерживают его, ибо оно вполне соответствует интересам Запада.
Замечу, что ошибочно рассматривать «холодную войну» как войну информационную. Само слово «информационная» тут дезориентирует. Оно снимает оценку информации с точки зрения значения истинности и роли в поведении людей, как я уже сказал выше. Главным в этой войне было не столько информирование людей о чем-то, сколько обработка психики масс в нужном духе, то есть технология дезинформации, обмана, развращения, соблазна, подкупа, разрушения системы ценностей, вовлечения в деструктивные движения и т. д. Это была война, в которой так или иначе участвовали все средства воюющих стран, но в которой на первый план вышли факторы субъективные. Ошибочно также думать, будто в Советском Союзе недооценили роль менталитетных средств (включая информационные) и будто Запад в этом отношении превзошел его и потому добился победы. Фактически Советский Союз на первом этапе «холодной войны» весьма успешно применял эти средства, опережая Запад. Коммунизм тогда наступал. Угроза коммунизма как будущего всего человечества казалась реальной для большинства населения планеты. Перелом произошел лишь во второй половине «холодной войны». Исход ее в пользу Запада определился общим перевесом сил Запада, назреванием кризиса советского общества – первого в истории специфически коммунистического кризиса, а также комплексом субъективных факторов Советского Союза, включая фактор идеологически-пропагандистской агрессии со стороны Запада.
Ни о каком реванше и речи быть не может до тех пор, пока в стране не возникнет идеология и психология реванша и пока она не овладеет подавляющим большинством социально активного населения страны. А для этого никаких условий в России нет. И они не предвидятся в обозримом будущем. Для выработки такой идеологии необходимо беспощадно объективное, научное понимание советского периода нашей истории, причин краха русского коммунизма, реального социального строя западных стран (западнизма), эволюционного перелома в социальной эволюции человечества во второй половине XX века, сущности западнизации и глобализации, постсоветской социальной организации России и ее перспектив и прочих важнейших социальных феноменов современности и тенденции их эволюции в будущем. Ничего подобного на официально признанном уровне нет и не предвидится. Более того, ощущается панический страх истины. Человечество погружается в трясину нового интеллектуального мракобесия. В России доминируют идеология и психология капитуляции перед западнизацией и устремленность в идеализированное дореволюционное прошлое.
Доктрина информационной безопасности Российской Федерации является характерным примером на этот счет. В ней отсутствует конкретная оценка фактического состояния менталитетной сферы России и характеристика конкретных причин такого состояния. Отсутствует характеристика новой социальной организации России, совершенно необходимая для решения только что упомянутых задач. Ни слова о том, откуда конкретно исходит информационная опасность для России, кто является ее врагом в этом отношении, в чем конкретно заключается опасность, каковы методы информационной агрессии в Россию и т. д. Содержание доктрины ограничивается общими разговорами о необходимости внутреннего юридического нормирования России в плане СМИ и их функционирования. Даже если допустить, что работа СМИ будет отрегулирована наилучшим образом, то в рамках такой доктрины нисколько не решается проблема фактической «информационной» (идеологической, менталитетной) безопасности, ибо остаются нисколько не затронутыми причины, приведшие Россию в состояние менталитетной разрухи, и тот факт, что главная опасность исходит с Запада и прозападных сил в России.
Идеология и психология реванша есть лишь одно из необходимых условий для реванша за проигранную битву с Западом. Другие условия таковы. Социальная организация более высокого уровня, чем западная, Россия это преимущество утратила, а нынешняя социальная организация способна самое большее несколько замедлить или на время приостановить эволюционную деградацию России. Ослабление и даже распад глобального западного сверхобщества, что исключено. Это сверхобщество – новое образование. Думаю, что XXI век будет веком его побед в борьбе за мировую гегемонию. России, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Скорее всего она будет вынуждаться к интеграции в это глобальное сверхобщество, причем далеко не на первых ролях. Насколько Россия способна оказать сопротивление этой тенденции и отстоять свой суверенитет, зависит от многих обстоятельств. Но при всех вариантах это не будет реванш. Это понятие вообще утратило смысл. Эволюция человечества изменила направление. Надо думать о каком-то новом, необычном потоке для русской истории.
Русский путь и путь России
Выражение «русский путь» двусмысленно. В одном смысле оно является социологическим понятием, обозначающим оригинальный творческий вклад России и русского народа в социальную эволюцию человечества. Такой вклад был сделан в результате Октябрьской революции 1917 года: народы России открыли коммунистическое направление социальной эволюции, отличное от западноевропейского и всех других, в течение семидесяти лет боровшееся за доминирующую роль в эволюции человечества и оставившее неизгладимый след в ней. Оно стало образцом для подражания многим народам планеты. Этот вклад России и русского народа в социальную эволюцию человечества заслуживает того, чтобы быть названным их именем – заслуживает названия «русский путь».
Русский путь в рассмотренном выше смысле был прерван в России в результате антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы. Но жизнь России и русского народа продолжается. В отношении нового постсоветского (посткоммунистического) периода русской истории понятие «русский путь» в рассмотренном смысле уже неуместно. Тут уместно более скромное выражение «путь России», не претендующее на роль социологического понятия. В этом смысле любой народ имеет свой особый исторический путь независимо от того, делает он при этом какой-то творческий вклад в социальную эволюцию человечества или нет.
Каким путем пойдет Россия? В прошлом веке поэт сказал: «Умом Россию не понять». Сказал чушь, простительную для поэта. Но чушь пришлась по душе иностранцам и самим русским. И вот второе столетие ее повторяют те и другие, особенно интеллектуалы и политики. Повторяют с таким видом, будто приобщаются к некоей высшей мудрости. Но все зависит от того, каким умом понимать. Тем умом, каким Россию не понять, не поймешь даже чукчей, а не то что русских. Мне больше импонируют слова другого поэта: «Давно пора, едрена мать, умом Россию понимать!» Думаю, что сейчас в России наступило такое время, когда было бы полезно попробовать понять ее именно умом, а не каким-то другим местом человеческого тела. Россия уже выбрала свой исторический путь. Вернее, его для нее выбрали громившие ее силы Запада и российские реформаторы, руками которых осуществлялся и продолжает осуществляться погром. И Россия покорно по этому пути пошла. Нельзя сказать, что пошла охотно, с энтузиазмом. Если такой и был в начале этого нового пути, то теперь он испарился. И Россия плетется по пути, на который ее пихнули, огрызаясь на погонщиков, брыкаясь и чертыхаясь. Плетется, не рассчитывая на другой путь и утешая себя поэтической нелепостью, будто ее умом понять нельзя. И будто эта умонепостижимость есть свидетельство ее скрытой силы, сложности, возвышенности, превосходства над насильниками и погонщиками.
Что собой представляет новый, постсоветский (посткоммунистический) эволюционный путь России? Почему Россия пошла именно таким, а не каким-то другим путем? Что ее на самом деле ожидает на этом пути? Может ли она изменить его? Способна ли она на этом пути сделать новый оригинальный вклад в социальную эволюцию человечества, сопоставимый по масштабам и по мировому резонансу с тем, что мы вправе называть русским путем в рассмотренном выше смысле, то есть с разгромленным русским (советским) коммунизмом? По этим проблемам мне неоднократно приходилось высказываться в моих публикациях. Здесь я хочу коснуться их с точки зрения эволюции постсоветской России в обозримом будущем.
Человеческие объединения, к числу которых относится Россия, я для краткости называю человейниками. Я не употребляю тут привычное слово «общество», поскольку известные общества являются лишь частными случаями и определенной ступенью в социальной эволюции человейников. Существовали человейники, которые я называю предобществами. И уже существовали и существуют сверхобщества, которые становятся доминирующей формой человейников, – наступает эпоха сверхобществ.
Чтобы судить об эволюции человейника в будущем на достаточно высоком уровне обоснованности, необходимо изучить его настоящее на научном уровне, ибо будущее в данном случае есть реализация потенций и тенденций настоящего. Надо знать, кроме этого, объективные законы социальной эволюции человейников. Сказанное целиком и полностью относится к прогнозированию будущего исторического пути России.
То состояние, в котором сейчас находится Россия, явилось результатом стечения множества исторических обстоятельств. При этом решающую роль сыграли следующие: капитуляция Советского Союза в «холодной войне» с Западом, антикоммунистический переворот в горбачевско-ельцинские годы, распад Советского Союза и насильственная западнизация под диктовку сил Запада. Сваливать дефекты этого состояния на советские годы, на советский (коммунистический) строй и даже на сталинизм – значит самым бесстыдным образом фальсифицировать историю. В реальности же если страна еще как-то существует, то это благодаря сделанному и накопленному в советский период. С точки зрения научного подхода к прогнозированию будущего России уход дальше в прошлую историю страны и ссылки на всякого рода явления прошлого человечества лишь создают препятствия на пути решения интересующих нас проблем и даже вообще исключают это решение. Нас интересует историческая судьба вполне конкретного социального феномена – российского человейника в том его реальном состоянии, какое мы можем видеть сегодня, а не праздные рассуждения по подходящему поводу. Дальнейший реальный (а не воображаемый и желательный) исторический путь России уже определяется и будет определяться в обозримом будущем комплексом реально существующих и достаточно устойчивых факторов, основные из которых, на мой взгляд, суть следующие: 1) человеческий материал и имеющиеся в его распоряжении материальные средства (материя человейника); 2) социальная организация (строй, система) человеческого материала; 3) отношения человейника с другими человейниками (его положение в социальной среде). Эти факторы тесно связаны. Но в интересах познания их следует рассмотреть по отдельности.
В каком состоянии находится этот фактор, общеизвестно. На эту тему печатаются многочисленные книги и статьи, ведутся регулярные телевизионные передачи. Всякого рода комиссии и исследовательские организации публикуют отчеты о фактическом состоянии всех аспектов жизни страны. Так что нет надобности добавлять что-то к этой информации. Ограничусь замечаниями, нужными для целей статьи.
Состояние человеческого материала и тех материальных и интеллектуальных средств, которыми он распоряжается, является не просто плохим, оно является катастрофическим в полном смысле слова. Оно стало всеобъемлющим. Страна находится в стадии неуклонного упадка, деградации. Почему это произошло? Повторяю, сваливать вину за это на советское (коммунистическое) прошлое есть циничная идеологическая ложь. Это сделано умышленно и искусственно манипулируемыми силами Запада. Это произошло как неизбежное следствие антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы. Именно в этом и заключается историческая роль этого переворота, задуманного, спровоцированного и направляемого силами Запада.
Констатируя факт рассматриваемой катастрофы, российские мыслители, как правило, делают при этом ультраоптимистические выводы: мол, Россия, несмотря ни на что, располагает колоссальными интеллектуальными и творческими потенциями, а с точки зрения природных богатств мы, как говорится, «впереди планеты всей», так что мы (Россия) поднимемся, воспрянем, займем положение великой мировой державы и т. п. При этом обходятся молчанием или топятся в безответственном словоблудии проблемы: как эти потенции и богатства уже используются и что необходимо для того, чтобы Россия за их счет действительно поднялась на высоты достижений мировой цивилизации.
Вторым из упомянутых выше основных факторов социальной эволюции постсоветской России является социальная организация российского человейника. Ее образуют деловые ячейки, органы власти и управления, органы внутреннего порядка, правовая сфера, вооруженные силы, экономика, идеология, культура и другие компоненты. Для каждого из этих компонентов и для их взаимоотношений в целостной организации имеют силу определенные социальные законы (правила структурирования и функционирования). Некоторые из них описаны в специальной литературе. Однако единая теория, удовлетворяющая критериям логики и методологии научного подхода к социальным объектам, до сих пор отсутствует. Отсутствует такая теория реального коммунизма и современного реального западнизма, а также теория социальной эволюции, отражающая эволюционный перелом в истории человечества, происшедший после Второй мировой войны.
Если упомянутые выше правила социальной организации нарушаются, то социальная организация плохо выполняет свои функции в человейнике, что ведет к кризисам и даже к краху человейника. Мы в России испытали это на своей шкуре со страшной силой. После разгрома советской (коммунистической) социальной организации в России на скорую руку была сляпана постсоветская социальная организация с нарушением всех социальных законов. Получился социальный урод, ставший одним из важнейших факторов исторической деградации России. Кто знает, может быть, со временем именно этот урод будет оценен как оригинальный вклад России в эволюцию человечества и удостоится названия «русский путь». Но избави Боже от такого исторического «творчества»!
Решающую роль в формировании постсоветской социальной организации в России сыграли следующие факторы. Во-первых, стране насильственным образом навязывались элементы социальной организации западных стран, особенно США, по моей терминологии – элементы западнизма. При этом они навязывались не в том виде, в каком они существуют в реальном западном мире в наше время, то есть не на основе объективно научного исследования современного состояния социальной организации западнизма, а в том виде, как западнизм изображался в западной идеологии и пропаганде. Во-вторых, это навязывание происходило в условиях, когда советская социальная организация еще в значительной мере сохранялась, хотя и в изуродованном виде, когда сохранялись человеческий материал России, накопленный опыт, накопленная в советские годы материальная и духовная культура и т. д. Так что постсоветская социальная организация стала формироваться как гибрид западнизма и коммунизма, которые при этом не были поняты научно (о реальном коммунизме реформаторы имели точно так же идеологически ложные представления).
При такой насильственной и дилетантской гибридизации были нарушены законы соответствия различных сфер социальной организации друг другу, различных компонентов внутри каждой сферы друг другу и социальной организации в целом прочему телу человейника. Получилась социальная структура из разнотипных и в принципе несовместимых частей, неизбежно порождающая бесчисленные и неустранимые конфликтные ситуации, не способная обеспечить прогресс российского человейника, какой необходим для его исторического выживания в условиях современного состояния человечества, зато способного сохранять процесс деградации страны.
Помимо противоестественного соединения черт западнизма и коммунизма, творцы постсоветской социальной организации игнорировали также тот факт, что советская Россия имела более высокий уровень социальной организации, чем западные страны: она была сверхобществом, тогда как западные страны находились с этой точки зрения на уровне общества. Запад отставал в отношении социальной организации от Советского Союза более чем на полвека. Он лишь после Второй мировой войны встал на путь эволюции в направлении к сверхобществу, причем в значительной мере под влиянием советского опыта.
В постсоветском гибриде скрещивались элементы западнистского общества и советского сверхобщества, о социальных закономерностях которого не имели понятия советские и затем российские реформаторы, разгромившие советский (русский) коммунизм и стремящиеся навязать России социальную организацию более низкого эволюционного уровня – организацию западнистского общества, которую стали преодолевать сами западные страны вслед за Советским Союзом.
Уже сейчас можно констатировать как факт множество несоответствий (причем конфликтных!) в постсоветской социальной организации. На микроуровне это – несовместимость деловых ячеек (предприятий, учреждений и т. д.) остатков коммунизма и приобретений западнизма. В системе власти и управления это – несовместимость сверхвласти денежного механизма, порождаемой эволюцией западнизма к сверхобществу, и сверхгосударственности, порождаемой тенденцией к советизации (несовместимость финансовой олигархии и «Кремля»). Здесь же имеет место несовместимость демократии уровня западнистского общества («парламента», многопартийности, гласности и т. д.) и всевластия сверхгосударственности уровня сверхобщества («Кремля», администрации президента, потребности и попыток создания «партии власти» и т. д.). В менталитетной сфере – несоответствие светской идеологии, необходимой для современного уровня науки, технологии, культуры и социальной активности, и религиозной идеологии, толкающей население в состояние мракобесия далекого прошлого. Список несоответствий можно продолжить.
В социальную среду России (в геополитическое окружение) в наше время входит все человечество. Но решающую для эволюции России роль в нем играет феномен по имени «Запад». В западной и прозападной российской идеологии и пропаганде существование Запада как единого социального объединения игнорируется, замалчивается или отрицается. Признается лишь факт существования США, Англии, Франции, Германии и других западных стран и их союзов. А между тем после Второй мировой войны начался грандиозный эволюционный перелом в истории человечества, одним из важнейших компонентов которого стала интеграция стран западного мира в новое социальное целое. В рамках западного мира над западными странами сложилось своего рода общество второго уровня, сверхобщество. Зоной его жизнедеятельности стал весь западный мир. В него вошли компоненты западных стран (люди, их объединения, предприятия, учреждения, организации и т. д.), вступившие в самые разнообразные отношения между собой. Образовалось наднациональное объединение, которое сосредоточило под своим контролем более 50 процентов ресурсов стран Запада и стало доминирующим фактором жизни самих западных стран. В него вошли десятки тысяч коммерческих предприятий и десятки тысяч некоммерческих организаций. Сфера их жизнедеятельности охватила всю планету.
Рассмотренное сверхобщество стало интегрирующим фактором для всего Запада. Поскольку инициатива исходила из США, поскольку основные компоненты этого сверхобщества сосредоточились в США, оно срослось с последними так, что для поверхностных наблюдателей США стали воплощением его. Но США, став метрополией для него, стали также и зоной его жизнедеятельности наряду с прочими западными странами. Так что выражения «США», «Америка» и «Вашингтон» стали двусмысленными – стали обозначениями США как особого «национального государства» и обозначениями сверхобщества, выросшего в западном мире. Западное сверхобщество складывалось в ходе «холодной войны» и стимулировалось ею. Вместе с тем сама «холодная война» становилась со временем делом не просто США, а именно сверхобщества, о котором говорилось выше, то есть делом общезападным. С окончанием «холодной войны» борьба Запада против Советского Союза не прекратилась. Она перешла в стадию, которую я называю «теплой» войной. Последняя сохраняет в себе свойства «холодной войны», присоединяя к ним новые и внося коррективы в стратегию, тактику и цели «холодной войны» в соответствии с изменившимися условиями.
Назвать точную дату начала «холодной войны» невозможно, ибо это был длительный процесс, зародившийся еще в ходе Второй мировой войны и остававшийся неявным и аморфным какое-то время после ее окончания. Так что можно сказать, что она началась вскоре после окончания Второй мировой войны. И постепенно она переросла в мировую войну. Ее театром стала вся планета. По числу вовлеченных в нее и так или иначе затронутых в ней людей, по масштабам используемых в ней ресурсов и по последствиям она намного превзошла обе «горячие» мировые войны. Противниками в ней были, с одной стороны, западный мир, возглавлявшийся США, и, с другой стороны, коммунистический мир, возглавлявшийся Советским Союзом. Главным объектом атак со стороны западного мира были советский блок и Советский Союз. Потому в пропаганде «холодную войну» сводили обычно к конфронтации между США и СССР. По своим последствиям для истории человечества исход «холодной войны» неизмеримо превосходит таковые обеих «горячих» мировых войн, вместе взятых. Цели, методы и соотношение сил «холодной войны» не были неизменными. Они менялись по мере расширения и углубления ее. Инициатива исходила со стороны Запада. У Советского Союза не было для этого сил, его позиция была оборонительной. Но со временем инициатива перешла к нему. Перевес переходил на его сторону. Оборона стала переходить в наступление. Успехи вскружили голову лидерам советского блока. Их действия превысили возможности их стран, что стало одним из факторов перелома в ходе войны и конечного поражения советского блока.
Организаторы «холодной войны» не имели изначальной целью то, что сейчас можно видеть в странах бывшего Советского Союза и советского блока. Они тогда и мечтать не смели о таких результатах войны. Их изначальной целью было ограничить мировое влияние советского коммунизма, остановить его расползание по планете, ослабить Советский Союз. Советский Союз наращивал мощь, становился все более грозным противником Запада. Угроза коммунизма как «светлого будущего всего человечества» казалась все более реальной.
В «холодной войне» использовались все средства, какими располагали противники. Но надо различать потенциальное и актуальное использование. Атомное оружие сыграло роль огромную, но лишь потенциально, как средство сдерживания и угрозы, как подсобное средство для главного оружия, которое использовалось актуально, а именно оружия идеологии, пропаганды, информации, дезинформации. Со стороны Запада главными средствами «холодной войны» были средства воздействия на сознание советских людей – дискредитация советской социальной системы и советского образа жизни, разжигание национальной розни, поддержка всякого рода протестов, прославление социального строя и образа жизни стран Запада, соблазнение советских людей реальными и мнимыми благами Запада. Осуществлялось это через средства массовой информации, через агентов влияния, путем заброски антисоветской литературы, путем расширения туризма, культурного обмена и т. д.
К началу 80-х годов перелом в ходе «холодной войны» в пользу Запада стал очевидным. Естественно, западные стратеги внесли коррективы как в цели войны, так и в средства ее ведения. В частности, намерение разрушить советский блок в Европе дополнилось решением разрушить коммунистический социальный строй в странах советского блока. Что касается самого Советского Союза, то произошло перемещение центра тяжести антисоветской деятельности с диссидентского движения на «Кремль». Диссидентское движение фактически исчерпало себя, зато открывалась реальная возможность захвата под свое влияние «Кремля» и дальнейшее ослабление Советского Союза сверху, усилиями самой советской высшей власти. Не могу сказать, планировался ли уже тогда Горбачев на «советский престол» или нет. Мне о таком плане стало известно только в 1984 году. Но такой перелом в западной стратегии уже тогда наметился. И он оправдал себя: напомню читателю, что развал Советского Союза и разрушение коммунистического социального строя в странах бывшего Советского Союза осуществлены были руками не диссидентов, а представителями высшей власти под руководством «Кремля». Диссиденты сыграли свою роль в антикоммунистическом перевороте в России, но не столь значительную, как принято думать.
Запад одержал в «холодной войне» величайшую в его истории победу. Но его борьба против мирового коммунизма не прекратилась. Был завершен лишь первый этап. Может быть, решающий, но не последний. Оставался коммунистический Китай. В каком бы жалком состоянии ни оказались Россия и другие регионы бывшего Советского Союза, в них еще были живы остатки коммунизма. Еще жили остатки недобитого коммунизма в Югославии. Во всяком случае, западные стратеги не считали борьбу законченной. Более того, ситуация в побежденных странах и в мире складывалась так, что возникла потребность в продолжении и даже усилении борьбы. И возможности для этого тоже усилились.
Точно так же невозможно назвать точную дату перехода «холодной войны» в «теплую». В западной и прозападной российской пропаганде ни о какой «теплой» войне и речи нет и быть не может – она просто замалчивается, поскольку публичное отрицание ее означало бы неявное ее признание. А «холодная война» считается законченной. Самое большее, что тут публично признается, – это некие пережитки ее и угроза возобновления.
Переход к «теплой» войне был постепенный и до поры до времени скрытный, растянувшийся на несколько лет. Он начался уже в конце «холодной войны». А отдельные его идеи возникали в мозгу западных стратегов и ранее. Но они приобрели актуально действенное значение позднее. На мой взгляд, первой крупной операцией перехода к «теплой» войне послужило проведение на «советский престол» (так выразился один из сотрудников секретных служб Запада) Горбачева. А события августа 1991 года были уже в полной мере операцией «теплой» войны.
Что нового внесла «теплая» война западного сверхобщества против Советского Союза и затем России в цели и методы «холодной войны»? Углубились и расширились ее цели. Целями войны стали следующие:
1) разрушить коммунистический социальный строй в России – осуществить антикоммунистический переворот; 2) навязать России социальный строй западного образца – западнизировать Россию; 3) превратить Россию в зависимую от западного сверхобщества территорию, использовать ее в своих интересах – осуществить ее глобализацию. Для достижения этих целей методы «холодной войны» оказались недостаточными. Потребовались дополнительные средства. Основные из них суть следующие: 1) создавать агентуру не только влияния на умонастроения людей, но и агентуру действия, – создавать «пятую колонну» Запада из российских граждан, занимающих достаточно важное положение в системе власти, в хозяйстве, в культуре и других сферах России; 2) объединять большие массы людей на активные действия, неподконтрольные властям и направляемые в интересах Запада; 3) осуществлять крупномасштабные диверсионные операции руками российских граждан, но управляемые западной агентурой или манипулируемые со стороны служб Запада; 4) создавать очаги «горячих» войн внутри страны, поддерживая их всеми необходимыми средствами, а в случае надобности не останавливаться перед военным вмешательством.
Доказывать сказанное ссылками на какие-то секретные или опубликованные документы на этот счет нет надобности, поскольку все это можно с полной очевидностью наблюдать в практической деятельности Запада в конкретной России. Возведение Горбачева на вершину власти в Советском Союзе, деятельность горбачевцев по разрушению аппарата КПСС, перестройка, августовская революция 1991 года, расстрел Белого дома в октябре 1993 года, развал Советского Союза, разгром советской социальной организации, грабительская приватизация, чеченские события и т. д. – все это было эпизодами «теплой» войны. И она еще далеко не закончилась.
Будущее России уже родилось. Основные события, предопределившие его, уже произошли в горбачевско-ельцинские годы. Основные факторы социальной эволюции России в наступившую эпоху уже сформировались в главных чертах. И чтобы прогнозировать будущее России, надо исследовать суммарный эффект этих факторов на уровне научного подхода к социальным явлениям, а не на уровне обывательского мышления, идеологических и пропагандистских концепций и бредовых измышлений всякого рода гадателей.
Будущее России родилось в том (и только в этом!) смысле, что определились социальные (описываемые в понятиях социологии) рамки дальнейшего исторического пути России, направление, характер ее социальной эволюции. А в этих рамках, в этом направлении возможны, конечно, различные варианты, непредвиденные явления, случайности, зигзаги, попятные движения.
Можно констатировать как факт, что реальной угрозы реставрации коммунистического социального строя в России нет. То, что в средствах массовой информации преподносится как угроза и даже как попытки реставрации коммунизма, суть чисто пропагандистские измышления или идеологическая интерпретация как коммунистических таких явлений, которые свойственны и некоммунистическим социальным системам, включая западнистскую. Коммунистический социальный строй в современной России не может быть восстановлен парламентским путем, поскольку парламент слишком слаб, а большинство парламентариев суть продукт постсоветской системы. Что бы они ни говорили по поводу существующего строя, он их уже устраивает лично. Они голосовать за коммунизм не будут. А для революционного коммунистического переворота никаких условий нет. И вряд ли они появятся в обозримом будущем. Даже самая значительная коммунистическая партия (КПРФ) этот путь исключает. К тому же не следует забывать о Западе. В случае реальной угрозы коммунистического переворота Запад поддержит неизбежную контрреволюцию со стороны правящего режима, а если потребуется – пойдет на прямую военную интервенцию. Поколение, ностальгирующее по советскому периоду, вымирает. А новое поколение, пришедшее на арену активной социальной жизни после антикоммунистического переворота, о коммунизме даже не думает вообще.
И ожидания реставрации коммунистической социальной организации в России по воле власти лишены каких бы то ни было оснований. Можно за несколько лет сконструировать систему власти, подобную советской. Можно лет за пять – десять экономике придать подобие советской. Но для реального коммунизма этого мало. Нужно еще менталитетный аспект российского человейника привести в коммунистическое состояние и создать коммунистическую сферу, способную поддерживать менталитет миллионов людей в этом состоянии. А на это нужны условия, которые сейчас в мире немыслимы, и усилия миллионов людей, находящихся у власти и верящих в идеалы коммунизма, причем усилия в ряде поколений.
В 2000 году начался новый период постсоветской истории, который, по всей вероятности, будет назван по имени нового президента путинским. Я неоднократно высказывался на эту тему. Не буду повторяться. Замечу лишь следующее. Историческая роль нового президента В.В. Путина заключается не в том, чтобы осуществить какие-то радикальные социальные преобразования – такие преобразования просто невозможны в силу сложившихся в России и в мире условий, – а в том, чтобы укрепить (легитимировать) результаты горбачевско-ельцинского периода, нормализовать жизнь России на этой основе, сделать что-то в интересах России, улучшить положение населения страны и повысить статус России в мировом сообществе. Похоже на то, что это соответствует личным намерениям президента и его пониманию реальности. Это соответствует также интересам большинства граждан России. Исполнение этой роли – не такое уж легкое дело. На этом пути неизбежны острая социальная борьба, конфликты, протесты, одним словом, рутинная историческая жизнь России в сложнейших условиях российской и мировой эволюции. На этом пути возможны варианты, о которых я упомянул выше. Какой вариант реализуется фактически, трудно предсказать. Но можно назвать (не предсказать, а констатировать как факт!) границы, за которые он не может выйти.
Россия, как и всякое человеческое образование большого масштаба (скажем, человейник), есть социальный организм, тело которого на микроуровне состоит из деловых ячеек (клеточек). Они разнообразны. Их можно классифицировать по множеству признаков. Здесь для нас важно отметить то, что их варианты заключены в пределах между частными и государственными. Почти все теоретики и политические мыслители склоняются к тому, что в России должна сохраняться «многоукладная экономика» (обобщая – деловая сфера вообще). Но при этом многоукладность понимается абстрактно. Специфические условия рождения и существования «многоукладности» в России игнорируются. А между тем есть разные типы многоукладности. Одно дело – многоукладность в западной социальной системе (а она там имеет место!), и другое – в коммунистической (и в ней она имела место!). И третье дело – многоукладность в постсоветской системе в том ее виде, как она складывается реально. Тут один уклад существует и может существовать лишь как нечто подобное клеточкам коммунизма, а другой – клеточкам западнизма. И соединение их в одном организме противоестественно. Оно тут подобно тому, как если бы вы попытались скрестить акулу с дельфином. В природе такое исключено. В социальной жизни возможно насильственным образом соединять их в едином человейнике. Но может ли такой человейник рассчитывать на эволюционный успех?!
Возьмем систему власти и управления. Она структурируется в нескольких измерениях одновременно. В одном из них имеет место разделение власти между парламентом и «Кремлем». Первый тяготеет к демократии такого типа, как в западных странах, второй – к диктатуре такого типа, какая была в коммунистических странах. Первая тенденция есть явное подражание Западу и стремление укрепиться за счет услужения ему. Вторая тенденция вовсе не означает стремления вернуться к советской власти, она диктуется общими социальными законами организации власти в условиях социальной катастрофы. Но независимо от субъективных умонастроений тут неизбежна тенденция к советизации, несовместимая с тенденцией к западнизации. Аналогично возникает противостояние тенденций к централизации власти (на федеративном уровне) и к сепаратизму (на региональном уровне). И как бы ни договаривались стороны, устранение одних конфликтов будет порождать другие, ибо и в этих разрезах имеет место ситуация скрещивания акулы и дельфина. И еще более острая ситуация складывается в третьем измерении – в борьбе за то, какой вид примет сверхвласть российского человейника. Тут точно так же имеют место две тенденции – к политической власти сверхгосударства во главе с «Кремлем» и к власти денежного тоталитаризма во главе со сверхэкономическим механизмом.
Анализ всех компонентов постсоветской социальной организации России обнаруживает, что суммарный эффект их эволюции может дать вариант, заключенный между двумя крайностями. Что это за крайности? Установить их особого труда не представляет. По законам соответствия (корреляции) компонентов социального организма имеем такую картину. Усиление парламента идет в ущерб «Кремлю», и наоборот. Усиление федеративного уровня идет в ущерб региональному, и наоборот. Усиление политической власти идет в ущерб финансовой, и наоборот. Усиление частного предпринимательства идет в ущерб государственному, и наоборот. Аналогично в отношении прочих явлений организации российского человейника. Подчеркиваю, не вообще, а именно в конкретных условиях постсоветской России. Очевидно, что взаимодействие одной группы тенденций (частного предпринимательства, парламентаризма, регионализма, финансового механизма и т. д.) способствует одной суммарной крайности, а других (государственного предпринимательства, «Кремля», централизма, политической власти и т. д.) – другой. Первую я называю советизированным западнизмом, вторую – западнизированным советизмом. Эти крайности суть не западнизм и соответственно не коммунизм, ибо, как уже было сказано выше, реставрация коммунизма исключена, но избавиться от него настолько, чтобы полностью уподобиться западным странам, невозможно. Это крайности в рамках уже существующего постсоветского социального гибрида.
Ближе к какой из рассмотренных крайностей будет эволюционировать постсоветская Россия, это зависит от ее социальной среды, и прежде всего от глобального западного сверхобщества, а также от внутренней способности материи российского человейника к сохранению своего суверенитета по отношению к этой среде.
Стремление президента Путина к тому, чтобы Россия стала процветающей суверенной державой, достаточно независимой в своей жизнедеятельности от мирового окружения, и прежде всего от Запада, не вызывает сомнения. Об этом говорит как его внутренняя, так и внешнеполитическая активность. Но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Успех деятельности главы постсоветской России зависит в гораздо большей мере от объективных обстоятельств, чем от личных намерений. Мы видели, что внутри страны уже заданы эволюционные границы, попытки выйти за пределы которых обречены на провал. Имеются ограничения и во внешней активности, предопределяющие направления пути России.
Не следует забывать о том, что Советский Союз капитулировал перед Западом в «холодной войне», что результатом капитуляции явился антикоммунистический переворот и разгром советской социальной организации, что началась «теплая» война и интенсивная западнизация России, что постсоветский строй возник под давлением Запада и поддерживается со стороны Запада, что все те российские граждане, которые сейчас составляют самую социально активную часть населения, стали таковыми благодаря происшедшим в стране переменам и с благословения Запада и т. д. И что бы российские правители ни предпринимали в отношениях с Китаем, Индией и другими незападными странами, Россия просто всем ходом постсоветской истории обречена на западнизацию и на интеграцию в зону доминирования западного глобального сверхобщества. В России уже сложились слои населения, которые достаточно сильны, чтобы поддерживать установку на западнизацию. Расширяются и углубляются как деловые, так и личные связи россиян со странами Запада. Россия фактически интенсивно западнизируется. А Запад достаточно силен, чтобы принуждать ее поступать так, как это нужно в его интересах. Он способен использовать любые средства принуждения, включая военные. Способность же России к отпору сейчас сравнительно невелика и фактически неуклонно сокращается. Одним словом, переориентировать Россию на сближение с незападными странами в ущерб прозападной ориентации практически невозможно уже сейчас. И тем более это невозможно в обозримом будущем, поскольку материя российского человейника вступила в нисходящую эпоху своей эволюции.
Широко распространено мнение, будто в России наступило состояние своего рода подъема. Многие активные и видные представители политических, деловых, культурных и идеологических кругов ведут себя так, будто на самом деле наступает эпоха всестороннего подъема, оживления, оптимизма и надежд, будто эпоха депрессии, уныния, пессимизма и безнадежности отступает в прошлое. Трудно сказать, в каких пропорциях тут перемешаны желаемое и действительное, театральное и реальное, недомыслие и намеренный обман. Но даже на уровне просто здравого смысла должно быть очевидно, что подъем в каком-то одном аспекте многостороннего процесса не означает подъема в процессе в целом. Если принять во внимание все важнейшие аспекты жизни страны и если фиксировать изменения в достаточно большой период времени (за последние пятнадцать лет), а не за последний год-два, то не останется никаких сомнений относительно того, что тенденция к упадку является устойчивой и долговременной. Для такого утверждения имеются достаточно серьезные основания. Назову некоторые из них. Упадок идет по многим линиям. Если каждую линию взять по отдельности, то кажется, что упадок по ней можно остановить и сделать так, чтобы начался подъем. Такое можно сделать по нескольким линиям. Но когда одновременно упадок идет по десяткам и даже по сотням линий, то в стране просто не найдется сил не то чтобы охватить их все, а даже для того, чтобы как-то замедлить и ослабить суммарный упадок. Далее, в современных условиях на планете для эволюционного подъема требуется все больше материальных и интеллектуальных средств и усилий. Но именно в этом отношении в России идет процесс противоположный. Имеющиеся потенции и богатства либо остаются неиспользуемыми, либо используются именно как факторы упадка. Например, Россия является самой богатой обладательницей природных богатств. А как они используются?! Россия все более превращается в сырьевую базу для Запада. А как используются интеллектуальные и творческие ресурсы России?! Я не знаю другого большого народа в мире, который так холуйствовал бы перед всем западным и был бы так враждебен к своим гениям, которые могли бы стать национальной гордостью и точками роста именно социального прогресса. И даже вспышка русского национализма в последнее десятилетие имеет результатом ориентацию России не в будущее, а в прошлое.
Но мало сказать, что в России имеет место упадок. Тут имеет место нечто более серьезное, а именно нисходящая ветвь социальной эволюции. А в этом случае имеет силу социальный закон, который я называю законом зеркальности. Суть его, коротко говоря, состоит в следующем. Когда говорят об отражении явлений реальности в сознании, то обычно прибегают к сравнению с отражением предметов в зеркале. При этом игнорируют то, что отражение предметов в зеркале, будучи похоже на отражаемое, является вместе с тем искаженным, зеркально «перевернутым». На нисходящей ветви эволюции действуют те же общие социальные законы, что и на восходящей ветви, но действуют именно как зеркальное отражение их действия на восходящей ветви, то есть одновременно похоже, но и наоборот. Российские властители и реформаторы стремятся действовать так, как положено действовать для успеха, но их усилия, которые могли бы принести успех в восходящей ветви эволюции, теперь, в ситуации эволюционного упадка, дают результаты противоположные. Получается на деле лишь имитация подъема, успеха. Например, действия, которые по замыслу должны были бы привести к подъему экономики, создают видимость подъема, а по сути ведут к упадку и разрушению страны. Действия по укреплению власти ведут к ее ослаблению в качестве органа целостности и сохранности страны как единого целого. На деле получается, что чем больше успехов на поверхности эволюционного потока, тем дальше страна от реального возрождения и ближе к исторической гибели. Такой эффект неизбежен, поскольку для страны было выбрано губительное направление социальной эволюции, а именно: ее направили по нисходящей ветви эволюционного процесса.
Рассмотренная выше зеркальность имеет объяснение в том, что в процессах социальной эволюции определяющую роль играет сознательно-волевая деятельность людей. Люди осознают (отражают в своем сознании) какие-то явления прошлого и используют прошлый опыт в своей деятельности в настоящем, ориентированном на будущее. Поскольку они осознают прошлую восходящую ветвь эволюции, а действуют в нисходящей ветви, их деятельность помимо их воли оказывается не точной, а перевернутой копией прошлого. Неудивительно, что, делая вроде бы то же самое, что с успехом делали предшественники, копировщики получают противоположные результаты.
Принимая во внимание сказанное выше, можно сделать предположение, что Россия будет эволюционировать ближе к той из рассмотренных крайностей, которую я назвал советизированным западнизмом. На этом пути Россия вряд ли может рассчитывать на роль, сопоставимую с той, какую она играла в мире и в истории человечества в советские годы. И тем более она не может рассчитывать на вклад в социальную эволюцию человечества, сопоставимый по масштабам и по влиянию на социальный прогресс с советским (русским) коммунизмом.
Крах идеологии
Здесь излагается еще не опубликованная публичная лекция о крахе советской идеологии. Делается это в форме диалога двух персонажей книги.
– У нас явно пытаются создать систему власти, подобную советской. Как вы думаете, удастся это?
– Без идеологии вряд ли.
– Ее уже ищут. Вся думающая Россия ищет.
– Ищет, но найдет ли? Наши правители представляют себе дело так. Теоретики должны нахмурить лоб и открыть Идею. Сообщить ее высшему руководству. Последнее от своего имени выступит с ней перед всем народом. Услышав Идею, народ единодушно проникнется ею и начнет вести себя так, как призывают правители. Немедленно начнется стремительное возрождение России. Потекут рапорты об успехах. Начальству – слава, почести, награды. Мир потрясен. Россия во главе всей Евразии, а то и всего человечества… Главное – открыть эту проклятую Великую Идею! Чего мыслители мешкают?! Российский интеллектуальный рынок завален предложениями? Это все не то! Нужно что-то такое, чтобы начальство и весь народ сразу затрепетали. При этом никому не приходит в голову мысль, что Великая Идея была давно открыта, больше ста лет владела умами миллионов людей, на семьдесят лет избавила русских от правдоискательства и была единодушно выброшена на свалку истории.
– И теперь мы так же единодушно ищем для нее наш национальный эрзац! Как вы думаете, найдем? Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала выяснить, почему и как мы отреклись от марксизма.
– Это принципиально важно?
– Конечно. Посудите сами! Без марксизма у нас не возник бы коммунистический социальный строй.
– Кое-кто считает, что мог бы.
– Не будем гадать с «бы». Есть социальные законы и объективные условия. Социальный строй по определению понятий вообще создается в результате сознательно-волевой деятельности определенной части человеческого объединения. А люди, взявшие власть в нашей стране после революции 1917 года, были марксистами. Революция проходила под лозунгами марксистов. И строилось новое общество с этими лозунгами. Это исторический факт. Марксизм стал основой советской государственной идеологии. И наконец, засилье марксизма стало одной из причин кризиса и краха советского коммунизма. Так что просто отбросить марксизм, как это делают сейчас, – значит на много лет назад отбросить понимание социальных явлений вообще и современных в особенности.
– Но ведь марксизм, как вы сами утверждали, не наука, а идеология!
– Верно! Но он вырос на основе каких-то научных знаний. И сам имел научные амбиции и вкрапления. К тому же марксизм – не просто идеология, а великая идеология, включавшая в сферу своего внимания все значительные социальные явления ХIХ—ХХ веков.
– В марксизме надо различать два аспекта: 1) претензию на науку и попытки научного подхода к социальным явлениям; 2) идеологию, рассчитанную на широкие массы, на влияние на эти массы, на возбуждение их на значительные действия (на преобразование социального строя). Идеологический аспект оказался сильнее, подчинил себе аспект научный, так что в целом получился идеологический феномен.
– В целом. Хотя какие-то фрагменты выходили за рамки идеологии.
– Да. Кроме того, идеология не вздор. И марксизм – идеология особого рода. Идеология эпохальная, владевшая умами миллионов людей больше столетия и до сих пор еще владеет в той или иной форме, в основном – неявно. И по содержанию марксизм сложился так, что на пути к научному пониманию всех фундаментальных проблем бытия, включая социальные, вам придется так или иначе иметь дело с марксистским решением этих проблем. Если хотите выработать научное решение этих проблем, марксизм надо преодолеть путем серьезной критики и предложения лучшего решения, а не путем отбрасывания. Отбрасывание само отбросит вас далеко назад даже по сравнению с марксизмом. И вам придется опять барахтаться в трясине идеологии. Западной идеологии, которая еще более далека от науки, чем марксизм. Так и происходит сейчас с российскими мыслителями. Они воображают, будто свободны в своем словотворчестве. А фактически барахтаются в трясине дилетантизма, невежества, бесконтрольного и ненаказуемого словоблудия, отбросов западной идеологии.
– Но ведь научный и идеологический аспекты марксизма не противоречат друг другу?
– Как раз наоборот. Тут заключено коренное противоречие марксизма. В своем научном устремлении марксизм ориентировался на экономику как на базис общества и на стихийный (естественно-исторический) процесс эволюции, происходящий по объективным законам независимо от воли и сознания людей. В своем же идеологическом устремлении марксизм ориентировался на проектируемый и управляемый аспект эволюции и на активную сознательно-волевую деятельность людей – на захват власти и использование ее для сознательных преобразований общества.
– Но марксисты полагали, что субъективная деятельность тут будет соответствовать объективной закономерности!
– Это они так думали. Но на деле получилось другое. На деле теория, претендующая на научность, была подогнана под потребности субъективных намерений. В результате теория оказалась не научной, а идеологической. Научный аспект оказался по его содержанию (по понятиям и утверждениям) идеологическим. Объективные социальные законы были выдуманы так, чтобы они «подтверждали» субъективные намерения. То, что в них было научного, было отобрано и обработано так, что научность испарилась.
– Что такое идеология?
– Обычно, говоря об идеологии, имеют в виду лишь идеи, учения и т. п. Но это – лишь один компонент более сложного социального феномена, а именно идеологической сферы общества. Другой компонент – идеологический механизм, то есть совокупность людей, организаций и учреждений, профессионально занятых идеологической обработкой сознания людей, разработкой идеологических учений, охраной их, вдалбливанием их в головы людей. Без этого механизма идеологические учения ничто. Согласно марксизму, идеи, овладевая массами, становятся материальной силой. Это верно. Но чтобы идеи овладели массами, нужны люди, которые их вносят в массы и вбивают в головы людей, – нужен идеологический механизм. Идеи христианства давно были бы забыты, если бы не церковь. Идеологические учения суть лишь средства, с помощью которых идеологический механизм выполняет свою функцию в обществе – такую обработку сознания людей, чтобы члены общества могли ориентироваться в окружающей среде и сохранять общество своей жизнедеятельностью, а также манипулирование (управление) людьми путем воздействия на их сознание.
– С религиозной идеологией такой механизм очевиден: церковь. В Советском Союзе он был тоже очевиден и обнажен – явная часть партийного аппарата и партийных организаций, всякие просветительские и пропагандистские организации и т. д. А на Западе?
– В дореволюционной России была государственная религия и церковь. В Советском Союзе их заменили нерелигиозная государственная идеология (марксизм) и единый государственный идеологический механизм. Это – пример монистической идеологической сферы. В западных странах идеологическая сфера плюралистическая. Она мощнее советской и сложнее по структуре.
– Вы считаете, что идеология не наука, что и марксизм не был и не является наукой. В чем их различие?
– В целях, в средствах создания и использования, в отношении к реальности и т. д. Цель науки – познание реальности, цель идеологии – формирование менталитета людей и управление ими. Результаты науки формулируются в особом профессиональном языке, удовлетворяющем критериям логики и методологии науки. Для усвоения их нужна длительная профессиональная подготовка. Они либо истинны (доказуемы или подтверждаются реальностью), либо ложны (опровергаются) и т. д. Идеология предназначена для всех, не требуется узкопрофессиональное образование для ее усвоения. Терминология и утверждения идеологии не отвечают критериям логики. Они не истинны и не ложны сами по себе, без дополнительных истолкований. Они характеризуются не понятиями истинности и ложности, а степенью эффективности воздействия на людей и степенью адекватности состоянию сознания людей в конкретных условиях их жизни.
– Неужели в марксизме нет ничего научного?!
– Конечно, марксистских текстов написаны миллионы страниц. И в них можно отыскать много отдельных утверждений, взятых из науки и выглядящих как научные. Но мы должны взять это явление в целом и подвергнуть исследованию его фундаментальные понятия и утверждения, а также итоговые утверждения, предназначенные для сознания реальных людей и их деятельности.
– Согласен. Возьмем несколько примеров для ясности. Возьмем хотя бы исходные понятия марксистской философии – понятия материи и сознания, исходное утверждение о первичности материи и вторичности сознания. Что в них ненаучного?!
– Понятия материи и сознания считаются предельно общими. А если это так, они должны совпадать по объему, то есть по множеству обозначаемых ими объектов. Это означает, что они обозначают одно и то же, то есть что материя и сознание суть одно и то же. А если они не одно и то же, они не совпадают по объему. Это означает, что понятия материи и сознания не являются предельно общими. Можно ввести более общее по отношению к ним понятие.
– Но это же мелочи!
– Для идеологии – мелочи, для науки – основа. А как понимается сознание? Как особая идеальная, нематериальная субстанция. Во-первых, слово «субстанция» фактически употребляется как более общее, чем «материя» и «сознание». Во-вторых, чем, по сути дела, это отличается от религиозного понимания нематериального духа?!
– Сознание есть свойство материи. И заключается оно в отражении материального. Оно вторично.
– Тут столько логических несуразностей, что нужен целый том, чтобы это показать. Есть определенная логическая техника построения понятий и оперирования ими. Марксисты полностью игнорируют ее. Сказать о сознании, что оно есть идеальное отражение материи – значит сказать нечто невразумительное. Это не ложно и не истинно. Это идеологическая бессмыслица, которую люди легко запоминают, но не понимают с научной точки зрения. А что такое материя?
– Материя есть объективная реальность, данная нам в ощущениях.
– По правилам логики слово «материя» есть определяемое понятие, а выражение «объективная реальность, данная нам в ощущениях» – определяющая часть. Смысл понятий определяющей части должен быть известен до определения. Значит, понятия «объективная реальность» и «ощущения» логически более фундаментальные, чем «материя». Так?
– Так.
– Теперь вспомните, как появилось это определение? Ленин критиковал субъективных идеалистов, исходивших из ощущений. А что делает сам? Определяет материю через ощущения. О чем это говорит?
– О том, что классики марксизма были логически безграмотны и пороли чушь.
– Верно. Вспомните теперь марксистский ответ на «основной вопрос философии»: материя первична, сознание вторично; сознание есть отражение материи; противопоставление сознания и материи имеет смысл лишь в рамках «основного вопроса» философии. Запомните это! Обратимся к марксистскому «материалистическому пониманию истории». Оно рассматривается как распространение общего философского материализма на человеческое общество. Если строго придерживаться именно философского материализма, то самое большее, что должно было дать его распространение на сферу человеческой истории, – это рассмотрение человеческого общества и истории человечества как объективной реальности, существующей вне сознания теоретиков и независимо от него, и рассмотрение сочинений этих теоретиков как отражения этой реальности. Но такой «материалистический» подход был обычным делом почти для всех, кто думал на темы истории и человеческого общества. Это было всеобщей банальностью. Марксизм сделал нечто большее, чем признание этой банальности: он явления самой человеческой истории разделил на материальные и идеальные, что ровным счетом ничего общего не имеет с философским материализмом.
– Я не замечал эту несуразность.
– Никто не замечал. Или не хотели замечать. В основе марксистской социальной доктрины лежит понятие способа производства. В этом, собственно говоря, и усматривается материализм: способ производства считается базисом общества, на котором возвышаются все надстройки, включая государственные учреждения. При этом игнорируется начисто тот факт, что ничего идеального в государственных учреждениях (армия, полиция, тюрьмы) нет и что в способе производства «идеальных» явлений не меньше, чем в надстроечных.
– Ясно. Ни о какой логике тут и речи быть не может.
– А это и есть один из признаков того, что марксистская концепция есть идеологическое явление, а не научное. Она лишь наукообразна. Возьмем теперь итоговые утверждения марксизма, предназначенные для действий! Вспомним учение об отношении базиса и надстроек. Экономика – базис. Государство, право и идеология – надстройки. Меняется базис, и как следствие меняются надстройки и т. д. Эти «истины» оскомину набили. Вспомните лозунг диктатуры пролетариата! Вспомните идеи отмирания государства и денег, ликвидации классов и т. п.! Государство в советском обществе не отмерло, а усилилось. Деньги остались как необходимое средство организации экономики. Возникли новые социальные категории вместо помещиков и капиталистов. Социальное и экономическое неравенство не исчезло, а лишь изменило формы. Пролетариат оказался сокращающимся классом, никакой его диктатуры не получилось. И отношение между экономикой и государством в советском обществе оказалось противоположным тому, о чем говорилось в марксизме. И западный капитализм не рухнул. Одним словом, марксизм в его «сверхнаучных» выводах оказался неадекватным реальности. И советским марксистам приходилось лезть из кожи, чтобы как-то примирить марксизм с советской реальностью.
– Почему марксизм стал государственной идеологией Советского Союза?
– Новое общество, которое стало формироваться в Советском Союзе, по самой своей сущности нуждалось в единой организующей идеологии. Без нее оно не могло сложиться вообще. Православие для этого не годилось. Оно было отброшено вместе с царизмом. Нужна была новая великая идеология. А откуда было ее взять? Заново изобрести? На это не было времени и сил. К тому же великая идеология имеет свои законы. На создание ее нужны время и благоприятные условия. Новая идеология могла появиться только из наличного материала. И он был под рукой: это марксизм. В нем содержалось то, что требовалось условиями послереволюционной России и целями тех, кто совершил революцию и начал строить новую социальную организацию.
– Можно считать, что тут имела место историческая случайность?
– Слово «случайность» неоднозначно. Если случайностью считать то, что не вытекает из абстрактных законов социальной эволюции, то тут имела место случайность. А если иметь в виду конкретную историческую обусловленность, то это не было случайностью. Вспомните, более полувека сотни (если не тысячи) российских революционеров и мыслящих людей формировались как марксисты. Именно марксисты внесли в революционное движение в России лозунги ликвидации частной собственности на средства производства, ликвидации классов помещиков и капиталистов, диктатуры пролетариата и т. д. Революционеры, руководствовавшиеся марксистскими лозунгами, взяли власть и осуществили социалистическую революцию. Они мобилизовали массы на осуществление этих лозунгов. Что-то получилось, что-то нет. То, что получилось, сыграло решающую роль и вышло на первый план. Это было записано в пользу марксизма.
– Если бы не было марксизма и если бы революционеры не прошли школу марксизма, то русская революция не переросла бы в социалистическую и российский коммунистический (социалистический) социальный строй не возник бы?
– Думаю, что так. После революции, когда возникла потребность в идейном воспитании масс, марксизм имелся в готовом виде, был известен, был (как казалось) проверен на практике. И на первых порах он сыграл огромную организующую и просветительскую роль. Быстро сложился аппарат идеологов из марксистски воспитанных и образованных людей. И марксизм стал их профессией и социальной функцией.
– Он сохранялся этим аппаратом и навязывался им обществу!
– Да. Подобно тому как христианство сохранялось и навязывалось людям церковной организацией. Марксизм давал армии идеологов удобную терминологию, множество подходящих фраз, общие идеи, способ приспособления этих идей к потребностям общества, знак принадлежности к касте посвященных в некие премудрости, готовность служить власти и неплохо обеспечивать себя жизненными благами. Марксизм сохранялся и работал как идеология благодаря этому идеологическому механизму, созданному новой системой власти и поддерживаемому ею. Он стал насильственно насаждаться массам населения, как это было ранее с православием. Причем в марксистских текстах было сказано так много всяческих фраз, что идеологи могли приспосабливать его к любым ситуациям, выбирая нужные слова и давая им подходящие интерпретации. Подготовка таких профессиональных идеологов оказалась легким делом. Самые посредственные болтуны быстро приобретали видимость и статус мыслителей. И этого было достаточно.
– И в таком состоянии марксизм мог держаться и далее?
– Он, конечно, как-то модифицировался, применяясь к реальным переменам в стране и в мире. Но основы его сохранялись. Он в этом состоянии мог жить сколько угодно. Но при том условии, что должны были сохраняться советская система власти и идеологический механизм.
– А что давал он массам населения?
– Каким бы он ни был, он свою функцию в советском обществе выполнял до поры до времени удовлетворительно. Он привносил в массы организующее начало, цели, систему ценностей. Он учил людей определенной ориентации в окружающем мире.
– Почему он так быстро рухнул после 1985 года?
– Во-первых, он не сразу рухнул. Тут имела место длительная эволюция. Она прошла несколько этапов. Первый этап – классический марксизм (Маркс, Энгельс). С ним были знакомы немногие русские марксисты, бывавшие на Западе. Второй этап – проникновение марксизма в Россию в форме ленинизма. Тут марксизм приспособился к новой эпохе. Произошло его текстуальное упрощение. Третий этап – сталинизм. То, что известно как ленинизм, было фактически приспособлением его к советским условиям. Правильнее называть это сталинизмом. Произошло предельное упрощение его с расчетом на многомиллионные массы – вульгаризация марксизма. Четвертый этап – постсталинское время. Мы поговорим о нем дальше. И последний этап – разрушение советской системы власти и идеологического механизма. Марксизм, ослабленный и дискредитированный в послесталинский период, был просто отменен в качестве государственной идеологии, и его в этой роли некому было защищать. А идеи сами себя защищать не могут.
– Это во-первых. А во-вторых?
– Во-вторых, крах марксизма был подготовлен всей послевоенной (послесталинской) эволюцией страны. Я не буду рассматривать то, что происходило с марксизмом на Западе. Это, конечно, оказало влияние на положение с марксизмом у нас. Но главными тут были внутренние факторы. Назову некоторые из них (из числа главных). Прежде всего происходило нарастание неадекватности марксистского учения той реальности, которая формировалась. Реальный коммунизм превращал в бессмыслицы и в объект насмешек многие положения марксизма, которые идеология раздувала и которые были всем известны с детства. Идеологическая картина советского общества стала восприниматься людьми как вопиющая ложь, как жульническая маскировка неприглядной реальности. Деморализующий эффект от этого оказался сильным не потому, что люди осознали недостатки реального коммунизма (они стали привычными), а потому, что реальность не оправдала обещания идеологов и руководителей страны.
– К этому добавилась официальная критика сталинизма.
– В хрущевские годы и первые годы брежневского правления началась всесторонняя критика сталинизма во всех слоях советского общества. Эта критика постепенно переросла в критику советского коммунистического строя вообще. Крайним проявлением этой эпидемии явились диссидентское движение, «самиздат» и «тамиздат». Критике подверглась и сталинская «вульгаризация» идеологии, которая постепенно переросла в пренебрежительное отношение к идеологии вообще. Даже в кругах самих идеологов и партийных деятелей, занятых в идеологии, стали стыдиться апеллировать к идеологии и ссылаться на нее. В область идеологии устремились толпы всякого рода «теоретиков», то есть неудачников, графоманов и карьеристов из различных наук, которые буквально заполонили идеологию модными идейками и словечками. И все это делалось под соусом творческого развития марксизма. Причем сами эти творцы в своих узких кругах издевались над развиваемым ими марксизмом. Они воображали, будто делают духовную революцию, лишь в силу необходимости прикрываясь интересами марксизма. На самом деле они ничего другого, кроме безудержного словоблудия, производить не могли. Однако они наносили ущерб идеологии, имея за это награды и похвалы.
– Какую роль в крахе марксизма в России сыграл Запад?
– Наконец, фактор Запада. В Советском Союзе прилагались титанические усилия к тому, чтобы выработать у советских людей иммунитет по отношению к влиянию Запада.
– Оно считалось тлетворным.
– Оно и было таким на самом деле. Ведь шла идеологическая война. Война нового типа. Запад обрушил на советское общество мощнейший поток информации (скорее, дезинформации) о жизни на Западе, западной культуры (скорее, массовой псевдокультуры), идеологии, пропаганды западного образа жизни и критики образа жизни советского. И надо сказать, что он нашел тут благоприятную ситуацию. Советский идеологический аппарат оказался не в состоянии ему противостоять. Никакие усилия советской контрпропаганды и карательных органов (в том числе глушение западных радиостанций и аресты) не могли остановить это наступление Запада на души советских людей. Последние, в особенности образованные и привилегированные слои, испытали такое влияние Запада, какого до сих пор не знала не только советская, но и досоветская русская история. Оказалось, что советские люди не имели защитного иммунитета против такого влияния.
– Запад стал для нас величайшим соблазном.
– Западная антисоветская пропаганда и сами советские люди, клюнувшие на нее, игнорировали различие конкретных условий Запада и Советского Союза, сравнивали их жизненный уровень просто по схеме: у них так (хорошо), а у нас – так (хуже). И на вопрос «почему?» ответ видели там, куда указывали с Запада: виноват коммунистический (советский) социальный строй. Сбросьте коммунизм и установите западный строй, и у вас будет так же хорошо, как на Западе.
– А как было на самом деле на реальном Западе, нам не объясняли.
– Советским людям на Западе показывали магазины, курорты, свободу передвижения и т. п. А об основах западного образа жизни – ни слова правды. Склонность к критическому отношению ко всему своему и зависть ко всему чужому, а также ненаказуемость бесчисленных поступков советских людей, наносивших ущерб советскому обществу, довершили комплекс причин, сделавших идеологический и морально-психологический кризис советского общества неотвратимым. И, как я уже сказал, контрреволюция после 1985 года довершила этот процесс, лишив марксизм статуса государственной идеологии. И марксизм просто стушевался. Его всерьез никто не защищал.
– Способствовал ли марксизм в какой-то мере краху советского коммунизма?
– Конечно. Он помешал научному пониманию советского и западного общества, а также происходивших в мире перемен. В той мере, в какой советское руководство считалось с ним, оно совершало грубые ошибки. Марксизм занизил интеллектуальный уровень руководства, дезориентировал его. Сама идея материального изобилия при коммунизме и распределения материальных благ по потребностям оказалась самоубийственной для реального коммунизма, сместив систему ценностей из духовной сферы в материальную.
– Сейчас много говорят о необходимости идеологии. Возможно ли возрождение марксизма?
– Повторяю, сохранять марксизм можно было как угодно долго, если бы сохранялись власть, для которой он был бы идеологией, и идеологический механизм, использующий и культивирующий его. Сами марксистские тексты таковы, что любые идеи можно было погрузить в них и истолковать их как дальнейшее творческое развитие марксизма. Но раз он рухнул, то восстановить его без этого в той же роли невозможно. Для этого нет должных условий. Есть мелкие группки и даже партии, сохраняющие верность марксизму. Но они мизерные. Их интеллектуальный уровень низок. Серьезных сил, связывающих себя с марксизмом, нет, и вряд ли они появятся. Плюс антимарксистская пропаганда. Отрицательный опыт прошлого. Предательство КПСС. За счет марксизма сейчас никто не прокормится – он не оплачивается. С другой стороны, по своему содержанию он стал анахронизмом – неадекватным состоянию России и современным процессам в мире. В западном мире нет серьезных сил, для которых он стал бы знаменем. Он стал неконкурентоспособным в борьбе за «души» людей.
– Возможно ли в наше время вообще изобрести какую-то новую идеологию большого масштаба, сопоставимую с марксизмом?
– Самая высокая и дерзкая претензия, на какую способен человек, – это создание великой идеологии, сопоставимой с великими мировыми религиями. Такой была претензия мыслителей эпохи Просвещения. Такой была претензия марксизма. Построить учение более высокого интеллектуального уровня, более научное и более адекватное современной реальности, чем марксизм, возможно. Но для великой идеологии – это лишь одно из условий. Нужны еще другие условия, которых нет. Так что в обозримом будущем великая идеология, о которой вы говорите, вряд ли возможна.
– Почему?
– Что такое идеология?
– Совокупность идей.
– А что такое идея?
– Утверждение или совокупность утверждений, коротко говоря, выраженная в языке мысль.
– Не любая мысль есть идея, а лишь мысль, обладающая определенными свойствами. Это – мысль, влияющая на поведение людей, побуждающая их на определенные поступки или удерживающая их от определенных поступков. Чтобы выполнить эту роль, она должна быть построена по определенным правилам. Идеология есть совокупность идей, влияющих на поведение людей. Она создается по особым правилам. И должен быть особый механизм навязывания ее людям и поддержания ее действенной силы. Великая идеология имеет сферой действия большие массы и объединения людей и предполагает достаточно большой механизм (то есть особых людей и их организацию) ее жизнедеятельности. Необходимы определенные условия, чтобы такой феномен возник и сохранялся длительное время. Такие условия существуют не всегда.
– Как обстоит дело в этом отношении в нашу эпоху?
– В нашу эпоху возникли средства и способы формирования сознания людей и манипулирования ими путем воздействия на их сознание гораздо более мощные, чем идеологические, – неидеологические, антиидеологические и сверхидеологические. Наступила эпоха сверхидеологии. Идеи, из которых формируются целостные идеологии, не исключаются. Они вырабатываются и сохраняются как компоненты сверхидеологии наряду с другими средствами. Возникли также средства разрушения нежелательных идеологий и манипулирования ими.
– Что это за средства?
– На уровне науки они изучены очень мало или не изучены совсем. Более того, в какой-то мере изучение их есть табу. Но приглядитесь внимательнее к СМИ, к разделам современной науки, о которых говорится в СМИ, к литературе, музыке, кино и вообще ко всему тому, что сейчас влияет на формирование сознания и поведение людей! Думаю, что вы сами догадаетесь, о чем я говорю.
– Как вы с этой точки зрения рассматриваете положение в России?
– Происходит пока хаотический процесс формирования сверхидеологической менталитетной сферы, включающей формы религиозной идеологии, остатки советской идеологии, реанимацию идеологических явлений прошлого, сектантство всякого сорта, бесчисленные проекты спасения России и т. д. Но время единой великой идеологии прошло.
Проблема русского народа
Слова «Россия» и «русский народ» неопределенны и многосмысленны. Я их буду здесь употреблять в следующем смысле. Россия – это Российская Федерация в том виде, в каком она определена сейчас конституционно и в каком официально признана в мире. Русский народ – народ, который образует множество людей, считающихся русскими. Не буду говорить о критериях на этот счет. Я полагаю, что в подавляющем большинстве случаев тут проблемы нет, а какие-то исключения, когда возникают сомнения, неизбежны при любых определениях.
Употребляются выражения «советский народ», «американский народ» и т. п. Говорят о российском народе. В этих случаях слово «народ» употребляется для обозначения объединений людей не по этническому, а по социальному признаку или просто как синоним слова «население».
В каких бы отношениях ни находились Россия и русский народ, их исторические судьбы не тождественны. Возможно, что Россия сохранится и в какой-то мере будет процветать, а русский народ при этом будет деградировать. Но возможно и такое, что русский народ выживет, а Россия распадется и исчезнет как единая и суверенная страна. Россия есть образование социальное, а русский народ – этническое. Хотя тут речь идет об одних и тех же объектах (о людях и их объединениях), но рассматриваются они в разных планах, в различных системах понятий и утверждений. Закономерности этнического и социального аспектов различны.
Уточню понятие «народ». Народ есть явление этническое. Но сказать это – мало. Народ формируется и живет в условиях социальной среды, под влиянием факторов социальных. Это не означает, будто народ одновременно есть явление этническое (биологическое) и социальное. Народ есть явление не социальное, а именно этническое, но сложившееся в социальной (а не в чисто природной) среде. Подобно тому как культурные растения и домашние животные не становятся явлениями социальными вследствие того, что выведены в человеческих (социальных) объединениях, а остаются растениями и животными, так и народ остается явлением биологическим, хотя и возникшим в социальной среде и под воздействием факторов социальных. Народ состоит из людей как биологических существ и воспроизводится по законам биологии, а не по законам социологии.
Народ – это не просто множество людей определенного этнического типа. Это – скопление таких людей в некотором ограниченном пространстве. Эти люди регулярно общаются, биологически родственны, самовоспроизводятся в ряде поколений. Это связная масса. В течение длительного (исторического) времени у нее вырабатываются определенные устойчивые черты – складывается определенный характер. Он определяется факторами биологическими и конкретно-историческими, то есть условиями жизни в социальной среде. Первые являются прирожденными, передаваемыми по биологическому наследству. Вторые биологически не наследуются. Тем не менее и они наследуются. Но для этого складывается механизм социальной наследственности. Это совместная жизнь ряда поколений, образцы поведения для детей, обучение, воспитание, сходный опыт жизни, искусство и т. д. Характер народа консервативен. Изменения в нем происходят, но сравнительно незначительные и медленные.
Характер народа как единого целого зависит от свойств входящих в него людей, но не сводится к ним. Тут срабатывает эффект множественности людей. Отношение между народом в целом и его отдельными представителями подобно отношению между лесным массивом и его отдельными деревьями. Не все, что верно в отношении леса (народа), верно в отношении отдельных его деревьев (отдельных людей), и наоборот. И даже в тех случаях, когда свойство народа определяется через аналогичное свойство его членов, требуется особая операция вычисления. Для того чтобы выяснить интеллектуальный уровень народа, недостаточно привести примеры его выдающихся представителей. В народе с высоким уровнем интеллекта может быть много дураков, а народ, в котором много умников, в целом может иметь низкий интеллектуальный уровень. Тут нужна специальная технология исследования. Должен заметить, что в этнографии (в народологии) до сих пор отсутствует научная теория на этот счет, удовлетворяющая критериям научного подхода и современным практическим потребностям. Например, с помощью такой теории можно было бы доказать, что интеллектуальный уровень населения США недостаточно высок, чтобы удовлетворить потребности США в интеллекте на современном уровне развития и с их мировыми претензиями, и потому они вынуждены «высасывать» интеллектуальные «соки» из других стран. Думаю, что не менее разочаровывающие результаты получились бы в отношении России. Это к сведению тех, кто рассчитывает на то, что русский народ в одиночку способен поднять страну на уровень достижений современной цивилизации и удержаться на этом уровне достаточно долго.
Важно установить отношение народа к таким явлениям, как семья, племя, род, общество, и другим социальным объединениям людей. Семьи, роды и племена являются эволюционными предшественниками обществ, но не народа. Народ – явление этническое, а упомянутые объединения – социальные. Даже большая, разросшаяся семья как автономное объединение есть явление социальное, а не только биологическое. Семьи, роды, племена и даже общества играют роль условий образования народа. И все же образование народа есть ветвь эволюции людей, которая не тождественна социальной эволюции. Не поглощается ею. Семья, род и племя поставляют материал для народа, но не являются зародышами и этапами формирования народа. Народ предполагает семейные и другие биологические связи. Но он начинает складываться тогда, когда людей скапливается достаточно много и родственные связи ослабевают настолько, чтобы быть единственным механизмом единства скопления людей, но остаются настолько сильными, чтобы обеспечивать воспроизводство народа и его характера. Наличие народов необходимо для образования объединений типа обществ. Но это не означает превращения народа в общество. Тут сплетаются различные линии эволюции человечества.
Народ в целом ряде случаев фигурирует как социальный фактор. Например, от характера народа зависит то, какой тип социальной организации и в какой конкретной форме возникает в данном человеческом объединении. В успехе коммунистического эксперимента в России огромную роль сыграли качества русского народа. И те же качества сыграли роль в гибели русского коммунизма в других условиях семьдесят лет спустя. Но это не означает превращения народа в явление социальное, подобно тому, как большая роль картошки и лошадей в социальных событиях не превращает их в объекты социальные.
Если характер народа достиг достаточно высокой степени устойчивости, становятся возможными такие явления, как ассимиляция народом посторонних примесей и сохранение данного характера частями народа, отделяющимися от основной массы, а также смешения различных масс людей с сохранением качеств народов и другие явления, нарушающие «чистоту» народов. Полностью чистокровные народы – редкость в реальной истории.
Употребляется слово «нация». Иногда оно употребляется как синоним слова «народ», иногда – как обозначение населения страны с более или менее однородным (однонародным) составом, иногда – как синоним гражданства.
Следует особо обратить внимание на такое явление, которое я называю рассеянием народа. Такое явление образуется, когда характер народа сложился, народ достаточно размножился и от него отделяются части того или иного размера (вплоть до отдельных семей и даже людей). Эти части распространяются по планете. Порою живут независимо от основной части. Порою такой основной части вообще нет, и различные части народа живут в составе других масс людей. Так образуется то, что называют диаспорой. Я бы ввел понятие «внутренней диаспоры» для явления, когда народ распадается на множество сравнительно автономных частей внутри одной страны. Классическим примером внешней диаспоры могут служить евреи. Русские могут служить примером внутренней диаспоры. Она имела место и в дореволюционной России, и в Советском Союзе. Но особенно сильно она развилась в постсоветское время. Для русских состояние внутренней диаспоры более характерно даже для самой России, чем состояние более или менее однородного населения таких стран, как Франция, Италия, Германия и др., для которых употребляют слово «нация». Слова «русские» и «русский» относятся к людям скорее именно в состоянии диаспоры как внешней, так и внутренней. Употребляя слово «народ», я имею в виду не только его состояние в сравнительно локализованном виде, но и состояние рассеянности, диаспоры. Это одна из черт того или иного конкретного народа.
Обратимся к русскому народу. До сих пор в отношении русского народа у нас господствует формула поэтического идиотизма: «Умом Россию не понять». А вот враги и погромщики русского народа стремились и стремятся понять его именно умом, правда, с целью успешной борьбы против него. Так поступали гитлеровцы перед нападением на нашу страну. Тщательно изучали характер русского народа организаторы и руководители «холодной войны» Запада против Советского Союза, в первую очередь – против России, и еще точнее – против русского народа. И надо признать, что они неплохо разобрались в слабостях русских и эффективно сыграли на них. Среди этих слабостей могу упомянуть, например, такие: низкая степень народной солидарности, низкая степень самоорганизации, повышенное холуйство перед властями и перед Западом, высокая степень враждебности к выдающимся соплеменникам, которые еще не добились официального признания, психологическое хамелеонство и т. п. А попробуйте сделать какие-то шаги в направлении объективно научного описания качеств русского народа в интересах его сохранения, как на вас обрушатся представители самого русского народа. Другое дело – если вы будете всячески превозносить его до высот богоизбранного носителя мировой духовности, некоего спасителя человечества.
Не буду уходить далеко в прошлое русского народа. Я не историк. И к тому же вся история русского народа сфальсифицирована настолько, что ссылки на прошлое лишь вводят в заблуждение или служат иллюзорными аргументами в пользу предвзятых концепций. Я скажу лишь о том периоде жизни русского народа, свидетелем и участником которого был и пока остаюсь сам.
В результате «холодной» и затем «теплой» войны сил Запада против нашей страны и в результате антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы русский народ пережил небывалую катастрофу эпохального масштаба. Он оказался в состоянии трагическом в самом строгом смысле слова, без всяких преувеличений. Были разрушены как этнические, так и социальные механизмы, связывавшие русских людей в единый народ. Русские, которые и без того были разбросаны по огромной территории и «разбавлены» другими народами и их представителями, оказались раздробленными (атомизированными) настолько, что теперь о них как о целостном народе можно говорить лишь с натяжкой. Значительная часть русских оказалась за пределами России вследствие распада Советского Союза. Внутри России свою лепту в дезинтеграцию русских внес региональный сепаратизм, а также социальное расслоение населения, разделившее русских на части, гораздо более чуждые друг другу во всех основных аспектах жизни, чем различные народы. Для подавляющего большинства русских наступила эпоха всестороннего упадка, деградации и даже биологического вымирания. Распалась преемственность поколений, прервалась целостность народа во временном измерении. Представители уходящего поколения и нового, постсоветского поколения уже не ощущают себя частями одного народа. Они в большей мере ощущают себя как представители разных и даже враждебных народов.
Произошла не только социальная, но и этническая катастрофа русского народа. Скрыть и замолчать этот факт уже невозможно. Свидетельств ее более чем достаточно. Ими пестрят все СМИ. Их признают официально. Они учитываются в деятельности всех подразделений социальной организации страны, всех партий и общественных организаций. Это стало будничной реальностью жизни России.
Эта этническая катастрофа явилась результатом совпадения множества факторов. И главный из них – умышленные, заранее спланированные, хорошо организованные и педантично осуществлявшиеся в течение почти половины века действия сил Запада и их российских помощников – ярых поклонников Запада, агентов влияния, предателей, «пятой колонны», диверсантов. Сыграли свою роль и качества самого русского народа. Он проявил поразительную неспособность на какое бы то ни было сопротивление силам разрушения, принявшим форму западнизации. Он фактически стал орудием своего собственного разрушения в руках чужеземных и отечественных разрушителей. Процесс беспрецедентной гибели великого народа посторонним наблюдателям казался рационально необъяснимым самоубийством.
В России появилась идеология, оправдывающая процесс разрушения русского народа ссылкой на то, что нечто подобное имеет место и в отношении народов западных стран. Как будто распад больших народов вообще есть мировое явление современности, так что происходящий распад русского вроде бы есть явление нормальное. Верно, что тенденция к распаду таких образований, какими являются привычные народы («нации»), имеет место в эволюции человечества. Она была очевидной в Советском Союзе, где складывалась новая советская наднациональная человеческая общность, в которой ослаблялись этнические (народные) связи и усиливались связи социальные. После Второй мировой войны началась интеграция западных стран, стало формироваться западнистское сверхобщество, в котором явным образом стали ослабляться и даже разрушаться этнические механизмы западных народов. Однако имеет место существенное отличие рассматриваемого разрушения русского народа от упомянутых процессов на Западе и в советские годы. На Западе происходят интеграция народов и образование сверхнародной (сверхнациональной) человеческой общности, подобной той, какая складывалась в Советском Союзе. Это не гибель масс людей, а эволюция, их социальное развитие, социальный прогресс. Образование новой советской наднациональной общности людей происходило так, что положение русских людей в целом улучшалось во всех основных аспектах: в образовании, культуре, науке, управлении, деловой сфере и т. д. В отношении же русского народа в постсоветский период идет процесс противоположный. Русский народ опускается на более низкий эволюционный уровень, отбрасывается назад, в прошлое, обрекается на деградацию и биологическое вымирание. Ничего подобного не происходило с ним в советский период. Ничего подобного не происходит с большими народами западных стран. Распад и деградация русского народа происходят не потому, что наблюдается некая мировая тенденция к разрушению больших народов, а потому, что Советский Союз и затем Российская Федерация капитулировали перед Западом в «холодной» (и затем в «теплой») войне, потому, что в России и странах распавшегося Советского Союза была насильственно разрушена советская (коммунистическая) социальная организация и создана такая социальная организация, которая способствует не выживанию, а умиранию русского народа.
В Советском Союзе русский народ служил основанием и оплотом всего здания советского общества как общества коммунистического типа. На Западе русские рассматривались как носители коммунизма, можно сказать, как своего рода генетические коммунисты. Удар, направленный силами Запада против коммунизма, стал ударом прежде всего по русским. Прочие народы в пропаганде изображались как жертвы коммунизма, причем именно русского. Антикоммунизм принимал форму русофобии. А после краха советского коммунизма идеологическим образом врага для Запада стали русские. Русофобия стала компонентом западной идеологии.
В результате антикоммунистического переворота пострадали прежде всего те сферы российского общества, в которых были заняты в основном именно русские, – управление, промышленность, сельское хозяйство, наука, торговля, образование, вооруженные силы и т. д. Десятки миллионов русских утратили то социальное положение, какое они сумели занять в обществе благодаря советской социальной организации. Они были сброшены на самый низкий жизненный уровень, оказались ненужными, были деморализованы, потеряли всякую надежду на лучшее будущее. Вновь созданная постсоветская система закрепила и усилила это положение русских. В стране стали складываться такая социальная структура населения и такие отношения с внешним миром, что почти все достижения русского народа за советский период (а они были огромны!) пошли прахом. У русских просто отняли роль одного из ведущих народов планеты и обрекли на статус народа второстепенного, деградирующего и вымирающего. И сделали это их собственными руками, умело манипулируя ими, так что можно сказать, что русские прошляпили уникальный шанс, выпавший на их долю волею исторического случая.
Проблема теперь заключается в том, сможет ли русский народ адаптироваться к новой и для большинства чуждой социальной среде и занять в ней достойное положение. И что могут для этого сделать те, кто озабочен судьбой русского народа и стремится воспрепятствовать его трагической судьбе? Во всяком случае, даже при самых благоприятных обстоятельствах потребуется много лет и усилий на то, чтобы только затормозить и остановить процесс деградации русского народа. В современных условиях только тот народ способен сохраниться в качестве великого или влиться в сверхнародную общность в качестве важного ее компонента, который способен овладеть высшими достижениями цивилизации и делать свой вклад в них. А тут одними разоблачениями, призывами, идеализацией прошлого русского народа и возвеличиванием его прошлых реальных и мнимых успехов не отделаешься. Тут потребуется мобилизация всех сохранившихся потенций народа и его борьба за место в великой истории. Именно борьба, а не ожидание, что кто-то поможет ему, кто-то спасет его, само собой произойдет чудо его возрождения.
Способен ли на такой исторический подвиг русский народ после всего того, что случилось с ним? Он уже пережил эпоху своей великой исторической миссии, заплатив за это слишком большую цену. Пойдет ли он на нечто подобное снова? А не предпочтет ли он жить в состоянии перманентной катастрофы, наплевав на историческое и глобальное величие и привыкнув к нынешнему состоянию как к норме?
Решение упомянутых и других проблем, касающихся судьбы русского народа, зависит от того, в какой мере сам русский народ способен породить людей, готовых пожертвовать свои силы на обдумывание современного положения русского народа, выработку практических мер для его самосохранения и на организацию его на борьбу за реализацию этих мер. Надо признать, что в этом направлении кое-что делается как стихийно, так и сознательно. Можно констатировать две линии на этот счет. Первая из них заключается в желании консолидировать русских в состояние, подобное тому, в каком находились народы Западной Европы до Второй мировой войны и в значительной мере еще находятся до сих пор, – в состояние этнически однородной «нации». К такому состоянию стремятся и многочисленные народы после распада советского блока и Советского Союза. Эту линию можно назвать националистической, не вкладывая в это слово никакого негативного смысла. Эта линия довольно активно заявляет о себе публично. Но вспышка националистических умонастроений какой-то части русских еще не есть показатель подъема русского народа. Это реакция на общий упадок народа, поиск средств остановить его. По моим наблюдениям, русский национализм серьезных перспектив не имеет.
Вторая линия не проявляется публично так отчетливо, как первая, зато практически более активна. Суть ее заключается в молчаливом признании невозможности превращения русского народа из состояния внутренней диаспоры (рассеянности, атомизированности) и внешней раздробленности в состояние единой «нации» и в более или менее активной деятельности в одиночку и группами по завоеванию наилучшего для них (а не для народа в целом) положения в российской этнической мешанине. Малые народы выживают в этой мешанине более или менее целостными объединениями. Русские же в силу своей огромности, рассеянности на огромной территории, низкого уровня этнической солидарности, общего состояния страны и ее положения в современном мире действовать аналогичным образом не могут. Идеологически эта линия проявляется в идеях государственности, державности, руководящей роли и т. п. русских в некоем братстве народов. Эта линия фактически есть продолжение этнической стратегии советского периода, которая не способствовала (мягко говоря) русскому национализму. Думаю, что и в дореволюционной России эта линия была тоже доминирующей.
Русские люди (представители русского народа) принимают активное участие в социальной эволюции современной (постсоветской) России прежде всего как граждане России, как россияне. И лишь постольку, поскольку они этнически суть русские, они вносят свою лепту в самосохранение русского народа. Но способна ли эта активность остановить деградацию русского народа в целом? Я в этом сомневаюсь.
Молодежь и будущее России
Понятие «молодежь» неоднозначно. Оно обозначает, во-первых, людей определенного возраста. У этих (молодых) людей возникают, конечно, проблемы, связанные с возрастом. Это рутинные проблемы. И разрешаются они рутинным ходом жизни. Идет время. Молодые люди взрослеют. Их молодежные проблемы уступают место столь же рутинным проблемам взрослых. Молодежь, во-вторых, есть определенное социальное явление. Это социальная организация человеческого объединения, рассматриваемая с точки зрения воспроизводства его человеческого материала. С этой точки зрения молодежь не есть всего лишь множество молодых людей. Молодежь в этом смысле имеет сложную социальную структуру. Она включает в себя честных и преступников, здоровых и больных, наркоманов, алкоголиков, извращенцев, богатых и бедных, талантливых и бездарных, трудяг и паразитов и т. п.
Проблемы молодежи в первом смысле возникают везде и всегда. Проблемы молодежи во втором смысле возникают лишь иногда, в исключительных случаях. Это – новое явление в человеческой истории. Оно заявило о себе как о значительном факторе социальной эволюции после Второй мировой войны в форме массовых организаций и движений молодежи, потрясших социальные основы стран западного мира. В дальнейшем я буду иметь в виду проблему молодежи во втором смысле.
Когда возникает проблема молодежи в этом смысле, то это означает, что в обществе возникла из ряда вон выходящая социальная проблема, которая специфическим образом проявляется в положении и поведении молодежи. Например, в 60-е годы в западных странах возникли проблемы, которые обнаружили себя и оставили след в истории именно как проблема молодежи. Сейчас в нашей стране сложилась ситуация, породившая проблемы, проявляющиеся как проблема молодежи именно в этом смысле.
Особенность проблемы молодежи, как она встала в сегодняшней России, определяется тем, что в нашей стране произошел социальный перелом в самом фундаменте общества, в его социальной организации, во всем образе жизни, в системе ценностей, в видах на будущее. Последствия этого перелома во всю мощь стали ощущаться и отчетливо осознаваться массами населения теперь, когда к активной социальной жизни стало созревать новое, постсоветское поколение. Этому поколению предстоит считаться с результатами антикоммунистического переворота горбачевско-ельцинских лет как с данной реальностью их бытия, предстоит расплачиваться за деяния своих предшественников, жить в условиях социальной катастрофы, как-то вытаскивать страну из этого состояния, отстаивать страну от сил разрушения и колонизации, строить не только свое будущее, но и основы жизни будущих поколений.
Понятие «будущее» тоже неоднозначно. Оно употребляется как обозначение физически будущего времени, в которое будет что-то происходить в мире, включая Россию. В другом смысле понятие «будущее» является социологическим понятием. При этом предполагается конкретный социальный субъект и строятся прогнозы о том, что будет происходить именно с ним в обозримом будущем в первом (в физическом) смысле. Именно в этом смысле я употребляю понятие будущего, говоря о будущем России в связи с проблемой молодежи.
Судьба российской молодежи начавшегося постсоветского периода российской истории уже предопределена на обозримое будущее. Она предопределена антикоммунистическим переворотом, западнизацией страны и ее включением в зону действия глобального западнистского сверхобщества – глобализацией. Сегодняшняя российская молодежь вступает в свою эпоху (в эпоху, в которую она будет играть решающую роль) в условиях всесторонней разрухи, идейного и психологического хаоса, отсутствия уверенности в будущем, распада системы ценностей, угрозы закабаления и дезинтеграции страны, вырождения русского народа. Это реальность, на которую уже невозможно закрывать глаза.
Состояние и будущее российской молодежи решающим образом зависит от той социальной организации взрослых, которая уже сложилась в основных чертах. Сейчас эта организация вступила в стадию нормализации и легитимации. Молодым людям предстоит не ломать ее, что практически невозможно в современных условиях, а укреплять, использовать в своих личных интересах и принимать активное участие в деятельности в интересах улучшения уровня жизни масс российского населения и в борьбе за суверенитет нашей страны. Есть универсальные социальные законы социальной жизни, которые имеют силу и для российской молодежи и с которыми молодежь вынуждена считаться, нравится это кому-то или нет. Складывается, например, новая социальная структура населения (классы, слои, категории, профессиональные различия и т. д.), качественно отличная от той, какая имела место в советский период. Складываются новая система ценностей, новая система воспитания и профессионального образования, новые критерии оплаты труда и достижения жизненного успеха. Процесс западнизации и глобализации страны идет весьма интенсивно. Остановить его уже невозможно. Включение молодежи в активную социальную жизнь не может, естественно, обойтись без трудностей, драм, конфликтов. Российская молодежь должна осознать, что наступающий век будет не веком праздников и приятных развлечений, а веком ожесточенной борьбы одних – за выживание, других – за господство над первыми, одних – за национальные интересы России, других – за врастание в западный мир за счет деградации русского народа.
Я принадлежу к довоенному поколению – к поколению, которое выросло и стало вступать во взрослую жизнь в 30-е годы. Наша судьба была нелегкой, в значительной мере – трагичной. Во многом положение нынешней российской молодежи сходно с нашим. Но нам было проще и легче в идейном и психологическом отношении. У нас была идейная ясность, были открыты широчайшие возможности жизненного успеха, была уверенность в будущем. Мы вступали в жизнь в условиях восходящей линии социальной эволюции нашей страны, в условиях беспрецедентного исторического подъема. Трудности, жертвы, потери были колоссальными. Но мы их воспринимали как преходящие и как оправданные историческими обстоятельствами и грядущим будущим. Нынешняя, постсоветская молодежь вступает в свою эпоху в условиях, в значительной мере противоположных тем, какие определили судьбы представителей моего поколения, а именно в условиях исторического поражения русского коммунизма, нисходящей линии социальной эволюции, деградации русского народа. Принимать или отвергать этот результат антикоммунистического переворота горбачевско-ельцинских лет, приспосабливаться к нему или восставать против него – с такими проблемами эпохального значения придется так или иначе взрослеть и жить нынешней российской молодежи.
Я сочувствую нынешним молодым людям России. Признаюсь, мне стыдно перед ними за то, что старшие поколения допустили то катастрофическое состояние, в котором оказалась наша страна в последние пятнадцать лет. Мне стыдно за то, что мы не сумели уберечь страну от этой катастрофы, что мы способствовали этой катастрофе, что не построили то светлое будущее, какое обещали. Постсоветская молодежь имеет моральное право отнестись с презрением к своим предшественникам, которые не оставляют своим наследникам ни ясных целей, ни прочной системы ценностей, ни воодушевляющих прогнозов на будущее, ни практически перспективных планов. Порвалась связь поколений. Постсоветской молодежи предстоит заново осваивать свой мир, предстоит выстрадать свое будущее. Я сожалею о том, что мое поколение уже не может принять участие в этом сражении молодежи за будущее, чтобы хотя бы в какой-то мере искупить свою вину перед нею.
Власть
С первых же дней 2000 года начался период постсоветской истории, который, очевидно, будет назван по имени нового президента России путинским. Это будет сделано не только потому, что именно Путин сменил Ельцина на этом посту, но и потому, что новый президент уже наложил на жизнь страны печать своей личности, и похоже на то, что это влияние будет усиливаться.
В прошедший первый год этого периода на первый план в жизни страны вышли проблемы организации и самоутверждения самой системы власти. Это произошло не в силу чисто субъективных качеств и амбиций президента, а в силу конкретных условий, какие сложились в России к концу ельцинского правления, и закономерных потребностей формирования социальной организации человеческих объединений такого типа и масштаба, к числу которых относится Россия. Чтобы обосновать это мое утверждение, я должен прибегнуть к пояснениям теоретического характера хотя бы в самой минимальной и упрощенной форме. Читателя, заинтересованного в более основательном ознакомлении с моими теоретическими идеями, отсылаю к моим опубликованным ранее работам, в их числе – к книге «На пути к сверхобществу» («Центрполиграф», 2000).
Проявить какое-то внимание к теоретическим соображениям небесполезно в сложившейся для России ситуации хотя бы уже потому, что почти стопроцентное отсутствие научного понимания реального коммунизма, реального западнизма и общих закономерностей социальных явлений в головах советских и затем российских реформаторов стало одним из важнейших факторов происшедшего в горбачевско-ельцинские годы исторического краха Советского Союза и России. Правда, такого понимания не было и нет и у западных манипуляторов российскими реформаторами. Но им такое понимание и не требовалось. Им вполне достаточно было руководствоваться принципами, подобными тем, какими руководствуются профессиональные охотники, убивающие животных, не имеющие при этом представления о высших достижениях биологической науки. Научное понимание социальных явлений (и прежде всего реального коммунизма и западнизма) могло быть полезным руководителям нашей страны, поскольку она находилась в положении убиваемого западными охотниками существа.
Сколько лет советским людям вбивали в голову мысль, будто экономика есть базис общества, а государственная власть (государство), право, идеология суть надстройка над этим базисом. И так основательно вбили, что до сих пор как правители и идеологи, так и рядовые обыватели убеждены в том, будто экономика есть основа основ общества. Хотя марксизм выбросили на свалку истории, догму об экономике как о базисе общества в посткоммунистической России в головы россиян вдалбливают с удесятеренным остервенением. Экономика, экономика, экономика… – слышишь и читаешь во всех СМИ призывы с неослабевающей настырностью изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. А западные наставники, все как один заядлые антимарксисты, усердствуют еще свирепее. Экономика, экономика, экономика!.. Логика убежденности при этом до сих пор остается той же, какой она была у корифеев эпохальной социальной мысли полтора столетия назад: чтобы общество могло существовать, нужны пища, одежда, жилища. А ведь для жизни людей не менее необходимы вода, воздух, секс и т. п. Так почему бы это все не объявить базисом общества?! И никто не удосужился исследовать как следует с научной точки зрения хотя бы один исторически значительный факт, якобы подтверждающий учение о базисной роли экономики.
Возьмем, например, реальное (а не воображаемое идеологами) коммунистическое общество в России. Оно появилось вовсе не по марксистскому «закону» приведения надстройки в соответствие с экономическим базисом, а как раз наоборот: никакого коммунистического базиса в дореволюционной России не было, произошел политический переворот, коммунисты захватили власть, создали новую систему власти и, используя ее, стали создавать экономику коммунистического типа. А как стала складываться постсоветская экономика, считающаяся капиталистической? В советском обществе ее не только не было в сколько-нибудь значительных размерах, но для нее не было даже предпосылок. Ее стали насильственно и сверху навязывать российскому населению после того, как советская система власти и советская (коммунистическая) экономика стали искусственно разрушаться новыми (некоммунистическими) правителями страны, то есть после антикоммунистического политического переворота и усилиями новой политической власти.
Реальные человеческие объединения организуются, живут и эволюционируют не по схемам учений, в которых на экономику молятся как на божество (или базис, что с научной точки зрения есть лишь вариант «божества»), а совсем по другим объективным социальным законам. Ниже я кратко опишу некоторые из них, имеющие непосредственное отношение к теме статьи – к проблеме власти.
Человеческие объединения характеризуются определенным материалом (веществом, материей) и его организацией. Материал объединения суть люди и материальная культура, то есть все то, что они создают и используют в своей жизни. С социологической точки зрения люди суть своего рода социальные атомы: они рассматриваются лишь как существа, обладающие телом, способным выполнять необходимые для существования действия, и управляющего телом органа (сознанием, задача которого обеспечить поведение тела, адекватное условиям его существования, и его самосохранение). Эти фундаментальные качества людей как социальных атомов распространяются и на объединения людей. Это должно приниматься и иметься в виду как одна из фундаментальных аксиом социальных исследований.
Человеческие объединения состоят из множеств людей. Современные общества, например, состоят из десятков и даже сотен миллионов людей. Чтобы жить, они должны как-то организоваться, установить какой-то более или менее устойчивый порядок совместного бытия. Создание такого порядка зависит от сознания людей, но не есть дело их субъективного произвола. Имеют место определенные объективные закономерности на этот счет. Одной из самых фундаментальных из них является такая: чтобы человеческое объединение могло жить и сохраняться как целое, оно должно обладать управляющим органом. Для этого должно произойти разделение членов объединения на таких, которые становятся носителями и исполнителями функций управляющего органа (сознания), и таких, которые становятся управляемым телом объединения. Если такое разделение не происходит или делается плохо, человеческое объединение оказывается нежизнеспособным, а то и вообще распадается, погибает. Так что образование управляющего органа, то есть органа власти и управления, является изначальным условием образования и сохранения человеческих объединений. Приглядитесь к многочисленным случаям образования, распада, взлета и упадка человеческих объединений, имевшим место на вашей памяти, и вы очевидным образом заметите действие упомянутого закона социальной организации. То, что произошло в нашей стране в последние годы, дает классически явный образец на этот счет.
Приведу еще несколько простых примеров таких законов, действие которых вы можете наблюдать в нынешней России почти что в лабораторно-чистом виде. Управляющий орган в объединении должен быть один. Он может быть сложным, но сам должен быть единым объединением. Если в объединении появляются два и более таких органов, между ними возникают конфликты, объединение распадается или образуется какой-то орган, подчиняющий себе другие, претендующие на эту роль. Борьба за единовластие в объединении есть форма проявления рассматриваемого закона. И управляемое тело должно быть едино в том смысле, что в нем не должно быть частей, неподконтрольных управляющему органу объединения. Если такие части возникают, возникают конфликты, объединение в целом ослабляется, распадается, может стать жертвой нападений. За примерами далеко ходить не приходится.
Имеются социальные законы структурирования и функционирования самого управляющего органа, поскольку он сам становится большим и сложным объединением людей. Замечу, что деятельность путинской власти осуществляется как проявление и принудительная сила социальных законов такого рода, как бы он сам ни понимал реальность и какими бы ни были его личные намерения. Он действует в силу объективной необходимости. Это не означает, что каждое его действие абсолютно рационально и не подлежит критике. Я говорю о направленности его активности в целом, о ее социальной сущности. Нападки же на него в СМИ и в различных учреждениях, партиях, организациях и т. д. обнаруживают почти полную социологическую безграмотность его критиков. Если президент не проявит должной настойчивости и последовательности, если поддастся советам и требованиям оппонентов, можно со стопроцентной уверенностью гарантировать то, что процесс деградации России не будет остановлен, как того и хотят стратеги западнистского глобального сверхобщества и их холуи и фактическая агентура в России.
Базис общества (если уж употреблять слово «базис» не в смысле понятия, претендующего на научность, а просто как синоним слов общеразговорного языка «основа», «фундамент» и т. п.) образует не экономика, а социальная организация, одним из компонентов которой является экономика. Но помимо экономики, в нее включаются сфера власти и управления, правовая сфера, менталитетная сфера и другие. Причем они образуют единый комплекс, организующийся в соответствии с определенными социальными законами. С этой точки зрения страхи реставрации советской (коммунистической) социальной организации или, наоборот, надежды на такую реставрацию в нынешней России выглядят просто смехотворными. Те, кто видит в деятельности путинской власти тенденцию и даже стремление к такой реставрации, вырывают отдельные черты из комплекса черт реального коммунизма и сводят к ним весь комплекс. А таким методом коммунизм и деятельность по его созданию можно усмотреть в любой социальной организации и в деятельности любой власти, включая США и антикоммунистические правительства стран Запада. Что бы ни делала путинская власть, в ней при желании всегда можно будет усмотреть как прокоммунистическую, так и антикоммунистическую тенденцию, поскольку эта власть вынуждена считаться с общими законами формирования и функционирования социальных организаций.
Каждый компонент социальной организации имеет свои законы структурирования и функционирования. Имеются законы сферы власти, законы сферы хозяйства, законы менталитетной сферы. Они универсальны. Но они различно проявляются в зависимости от конкретных условий человеческого объединения в целом и от того, в каких отношениях находится та или иная сфера социальной организации с другими сферами. И на этот счет имеются свои социальные законы – например, законы субординации, координации и соответствия компонентов социальной организации друг другу. Согласно этим законам, не любые комбинации компонентов социальной организации и не любые их отношения дают жизнеспособные человеческие объединения. Совместить, например, в одной социальной организации коммунистическую власть, западнистское хозяйство и исламскую менталитетную сферу в принципе невозможно. В нынешней России невозможно создать нормально функционирующую систему власти и управления, игнорируя состояние хозяйственной и менталитетной сфер. Как бы идеально ни была организована налоговая служба государства, она ничто без соответствующей организации жизнедеятельности тех, кто способен платить налоги. Ни о каком благополучии и подъеме России и речи быть не может, если не будет должным образом организована сфера обработки человеческого материала. Можно идеально организовать аппарат власти и управления. Но если его укомплектовать плохо обработанным человеческим материалом, то он не будет работать так, как желательно.
Социальные организации различаются по типам, которые определяются типами образующих их компонентов и их взаимоотношениями. Семьдесят лет Россия прожила с коммунистическим типом социальной организации. Какой тип формируется сейчас в России и каковы его возможности и перспективы – это проблема первостепенной важности для судьбы нашей страны. Уже сейчас можно достаточно отчетливо видеть, что это гибрид из черт трех различных типов: западнистского, советского (коммунистического) и дореволюционного российского. Первый навязывается российскому населению под давлением со стороны Запада и усилиями российской власти (сверху). Второй дает о себе знать в силу закона социальной преемственности (регенерации), поскольку сохранились значительные остатки советской системы и человеческий материал с опытом жизни в советских условиях. И третий пробивается из остатков прошлого и из идеализированных воспоминаний о нем. Ему покровительствует российская власть. Его поддерживает и питает некоторая часть российского населения (снизу). Насколько этот гибрид жизнеспособен и эффективен с точки зрения интересов выживания и подъема России, высказывать категорические суждения пока было бы преждевременным. А оставлять эту проблему на суд времени (время покажет!) в современном мире бессмысленно, так как такого времени вообще может и не быть, а суд истории может лишить проблему всякой актуальности. Я вижу выход из затруднения в теоретическом прогнозировании, исходящем из научного понимания социальной организации коммунистического и западнистского типа, а также эволюционного перелома в жизни человечества, который произошел во второй половине XX века.
Сущность эволюционного перелома, о котором идет речь, детально рассмотрена мною в книге, упомянутой в начале этой статьи. Я скажу о нем здесь лишь в той мере, в какой это нужно для рассматриваемой темы власти.
Рассматриваемый перелом заключается в том, что стали возникать человеческие объединения более высокого уровня социальной организации, чем традиционные общества, наиболее развитой формой которых являются «национальные государства» Запада – Англия, Франция, Германия, США, Канада и другие, – стали возникать сверхобщества. Социальная организация сверхобщества содержит в себе в снятом виде (выражаясь языком диалектики) компоненты социальной организации общества – государственность, право, экономику, идеологию и прочие сферы. Над этими компонентами в сверхобществе вырастают своего рода «надстроечные» образования, соответственно сверхгосударственность, сверхправо, сверхэкономика, сверхидеология и т. д., которые образуют в совокупности новый уровень в социальной организации человеческого объединения. Этот уровень подчиняет себе социальную организацию общества. Так вырастает социальная организация сверхобщества.
Исторически первым сверхобществом огромного масштаба стал Советский Союз. После Октябрьской революции 1917 года в бывшей Российской империи стало формироваться не только общество коммунистического типа, аналогичное по эволюционному уровню западным обществам, но и объединение более высокого эволюционного уровня, какого тогда на Западе еще не было, – сверхобщество коммунистического типа. На Западе такого уровня объединения стали формироваться лишь после Второй мировой войны, причем под влиянием Советского Союза и в борьбе с ним.
Сейчас нельзя установить, было ли возможно образование реального объединения коммунистического типа на уровне общества или оно было возможно сразу лишь как сверхобщество. Во всяком случае, в практике жизни Советского Союза можно было наблюдать все основные явления, характерные для социальной организации общества, и кроме того – явления, выходящие за эти рамки.
Если бы даже было возможно восстановить коммунистическую (советскую) систему власти, это не означало бы восстановления коммунистической социальной организации в целом, ибо последняя, помимо сферы власти, включала в себя огромное число первичных деловых коллективов, организованных стандартно и с определенными правилами функционирования, которые все разрушены и на восстановление которых нужны многие годы, усилия ряда поколений; единую хозяйственную систему, повязанную в целое тысячами связей, которые разрушены и на восстановление которых точно так же нужны многие годы; централизованную менталитетную сферу, пронизанную во многих измерениях мощным идеологическим механизмом, и многое другое, что тоже разрушено. Но если даже допустить, что все это восстановимо, то восстановление одной только сферы власти советского периода есть задача в обозримом будущем для России непосильная.
Советская (коммунистическая) сфера власти складывалась в течение нескольких десятков лет по многим линиям. Основные из них суть государственная, деловая и партийная. Первую линию образовывала иерархия советов разных административно-территориальных уровней. Советы состояли из центральных органов, избиравшихся на определенный срок прямыми, всеобщими, равными и тайными выборами, а также из сети подчиненных им невыборных учреждений, занимавшихся текущим управлением различными сферами подвластных регионов. Это был рабочий аппарат советов. Вторую линию образовывало управление различными сферами помимо государственной и партийной – иерархия органов начиная от деловых клеточек и кончая министерствами и Советом Министров страны. Обе эти линии оказались подчиненными третьей линии – партийной.
Третья линия коммунистической системы власти имела сложную структуру. Я скажу кратко лишь о ее ядре, стержне, остове – о том, что называли словом «партия» (КПСС). Слово это вводит в заблуждение, поскольку КПСС не была партией в том смысле, в каком говорится о западных партиях и о партиях нынешней России. Это не просто один из видов партии. Это – компонент коммунистической власти. Ошибочно считать советское общество однопартийным – оно было вообще беспартийным. Но мне придется все-таки употреблять слово «партия» за отсутствием более подходящего понятия. Но читатель должен помнить сделанное выше замечание.
Партия состояла из множества первичных партийных организаций, сфера деятельности которых ограничивалась первичными деловыми коллективами, и партийного аппарата. Партийный аппарат начинался с районных комитетов и имел (в основном) территориальную иерархическую структуру. Комитеты состояли из выборных органов и подчиненных им невыборных учреждений, обслуживавших их. Партийный аппарат был частью системы власти, но такой, которая управляла всей остальной системой власти и управления. Это была власть над властью и через посредство последней власть над человеческим объединением в целом. Это была власть, можно сказать, второго уровня по отношению к традиционной государственной власти. Поскольку партийный аппарат был властью и над государственностью, он был сверхгосударственностью. Государственность была как бы продолжением и разветвлением этого аппарата. В обратном направлении государственность как бы стекалась в партийный аппарат и концентрировалась в нем.
Партийный аппарат не был легитимным подразделением государства, но вел себя как высшая власть – как сверхвласть. Он мог выполнять такую роль благодаря тому, что работники государственной (и деловой) власти были, как правило, члены партии и подчинялись как таковые партийным органам. Высшие лица государственной и деловой власти на всех иерархических уровнях входили в органы партийной власти. Назначение на все важные посты в системе власти находилось под контролем партийных органов. Партийный аппарат имел в своем распоряжении миллионы членов партии в деловых коллективах, выполнявших его волю, контролируя таким путем всю массу населения. Наконец, партийный аппарат непосредственно распоряжался силовыми рычагами власти и идеологическим аппаратом, включая СМИ.
Чисто формально рассуждая, система власти Советского Союза была самой совершенной (по моим критериям) системой власти в истории человечества. Почему она допускала перебои и ошибки и почему она рухнула – это другой вопрос. Соответствующие проблемы я детальнейшим образом исследовал и описал в моих многочисленных сочинениях, к которым и отсылаю заинтересованного читателя. Замечу только, что все исторические победы и достижения обязаны прежде всего советской системе власти. И поразительно не то, что она рухнула, а то, что она так долго сохранялась. Отмечу также то, что одним из важнейших факторов исторического успеха этой системы было наличие величайшей в истории человечества нерелигиозной (светской) идеологии (эту тему я намерен рассмотреть в одной из последующих статей).
Прежде чем сказать что-то об эволюции западного мира в направлении к сверхобществу, остановлюсь на нынешней российской власти в сопоставлении с властью советской.
Много говорится и печатается о тенденции путинской власти к советизму. Кое-кто поговаривает о движении к диктатуре (употребляют даже слово «тоталитаризм») советского образца. Вспоминают сталинизм. Невежество этих людей и социологическая безграмотность поразительны, если не подозревать в их заявлениях сознательную антироссийскую пропаганду. В советской системе власти надо различать традиционную рутинную власть, касающуюся уровня государственности, и новаторскую, касающуюся сверхгосударственности. Путинская власть поступает вполне по азбучным правилам организации и исполнения власти, поскольку ограничивается первой частью. В сегодняшней России и это есть благо, поскольку речь идет о наведении элементарного общественного порядка. Но в силу необычайно трудных условий сегодняшней России и в силу закона социально-исторической преемственности путинская власть просто не может уклониться от каких-то действий в духе второй части. Без этого (я подчеркиваю это!) решение проблем первой части просто невозможно. Ведь и в сталинскую эпоху сталинское руководство начало создавать систему сверхвласти не потому, что у Сталина была научная теория на этот счет или идеологическая концепция, – никакой такой теории и концепции тогда и в помине не было (и до сих пор это остается лишь зиновьевскими идеями!), – а потому, что к этому вынуждали обстоятельства. Сталинское руководство встало на путь великого социального новаторства в силу исторической необходимости. Мне кажется, что ситуация, в которой оказался Путин, сходна с той, с которой имел дело Сталин. Но возможности повторить эксперимент Сталина в нынешних условиях у Путина близки к нулю. Для такого великого исторического эксперимента никаких условий нет. Возможна лишь некоторая пугающая похожесть и имитация внешних форм. Страшно не то, что возможен какой-то сталинообразный тоталитаризм, а то, что такой тоталитаризм исключен. А что же возможно? Вернемся к этому вопросу, рассмотрев кратко западнистский путь к сверхобществу, включающий путь к сверхвласти.
Западный (западнистский) путь к сверхобществу, имея общие черты с советским (коммунистическим), отличается от него по целому ряду признаков. Укажу некоторые из них.
Условия, в которых складывается сверхобщество в западном мире, в значительной мере противоположны тем, в каких складывалось сверхобщество советское. Условия России: военная и послевоенная разруха, нищета, голод, хаос, безграмотное население, дефицит культуры, гражданская война, интервенция, блокада, угроза новой войны, новая война и т. п. Сверхобщество здесь складывалось сверху, по инициативе высшей власти. Социальная организация уровня общества была разрушена. Сверхобщество изобреталось в силу необходимости выживания в условиях предельной бедности и постоянной борьбы с врагами. Плюс к тому огромная территория, разбросанность и разнородность населения, слабые связи между частями его. Можно сказать, условия «социальной пустыни». Условия Запада: баснословное богатство и изобилие, процветание всех сфер социальной организации общества, сказочный прогресс материальной культуры, благоприятные природные условия, высокая концентрация населения, высокое качество человеческого материала и т. д. Можно сказать, условия «социальных джунглей». Сверхобщество тут складывается снизу, из всех основ жизни общества, во всех сферах его социальной организации, в условиях триумфальных побед над советским коммунизмом и успешной борьбы за мировое господство. Основой тут стал расцвет западной демократии и экономики. Эволюция западного мира прорвала рамки социальной организации уровня общества и породила проблемы, для решения которых стал необходимым подъем на более высокий уровень социальной организации – на уровень сверхобщества. И важнейшим компонентом этого подъема явилось формирование сверхвласти.
Формирование сверхвласти западнизма шло и идет (процесс далеко не завершился) по таким двум основным линиям. Первая – разрастание сферы государственности и появление большого числа лиц, учреждений, организаций и т. п. вне государственности, но на ее основе и над ней, которые образовали сверхгосударственность – власть над самой гигантской сферой государственности. Вторая линия – разрастание и усложнение делового аспекта западных обществ и превращение денежного механизма во всеобъемлющий механизм управления обществом. Эти две линии слились воедино, так что образовался новый уровень в системе власти и управления, который одновременно является и сверхгосударством, и сверхэкономикой.
Хочу особо подчеркнуть то, что превращение денежного механизма в важнейший фактор системы власти и управления вовсе не означает, будто экономика является базисом западного мира. Тут произошло нечто более значительное, чем превращение экономики в господина над обществом. Тут денежный механизм вышел в своей власти над обществом за пределы экономики, став частью механизма сверхгосударственности. Возник качественно новый социальный феномен в структуре человеческих объединений, выходящий за рамки социальной организации общества «сверху». Точнее говоря, сложился социальный феномен, овладевший денежным механизмом и использующий его в качестве мощного средства власти и управления современными гигантскими человеческими объединениями.
Если Россия и дальше пойдет по пути западнизации, то и в ней будет складываться такой механизм. И является грубейшей теоретической ошибкой рассматривать его исключительно как механизм экономики. Это механизм управления деловой жизнью страны, включая экономику. Но он охватывает не только экономику. И функционирует он далеко не всегда по законам экономики.
Структура и закономерности власти сверхобщества изучены плохо, вернее, совсем не изучены на уровне научного понимания. Ее не отличают от структуры и правил власти уровня общества, сваливая в одну эклектическую кучу самые разнородные явления. Я здесь упомяну лишь об одном важном разделении властей на уровне сверхобщества.
Общеизвестно разделение властей на законодательные, исполнительные и судебные. Хотя это разделение всегда оставалось в значительной мере фикцией, а теперь вообще утратило серьезное значение, с ним всякого рода политики и теоретики до сих пор носятся, как дурни с писаной торбой (как говаривали в старой Руси, анемируемой теперь как путь к прогрессу). Со стороны западных манипуляторов российским реформаторам была навязана не только идея этого исторического хлама, но и стремление претворить ее в жизнь. Что из этого получается, могло бы послужить материалом для смеха, если бы россияне не расплачивались за свое бездумное обезьянничанье неисчислимыми потерями. На самом же Западе реально важную роль играет совсем иное разделение власти, которое очевидным образом имело место в советское время и вполне оправдало себя.
Это разделение власти, о котором я говорю, обусловлено колоссальным увеличением объектов, подлежащих управлению (в сотни и порою в тысячи раз сравнительно с недавним прошлым), изменением типа управляемых объектов, изменением самого качества управления, огромностью подлежащих управлению объектов, огромностью ресурсов, вовлекаемых в управление, и т. д. Я имею в виду разделение власти на уровень руководства, на котором разрабатываются идеи и стратегические проекты огромного масштаба и определяются пути их реализации, и уровень руководства конкретными человеческими массивами в их повседневной жизни и процессами реализации упомянутой стратегии. Эти уровни, конечно, связаны. Но здесь важно подчеркнуть их различие. У них различные функции, различные масштабы замыслов, различные ресурсы исполнения замыслов. Грубо говоря, первый уровень есть функция сверхвласти, второй – власти как компонента социальной организации общества. Первый из упомянутых уровней в советское время принадлежал тому, что называли словом «Кремль», в современном западном мире – тому, что называют словом «Вашингтон». Только не следует отождествлять его с государственной властью США, поскольку она сама подконтрольна власти более высокого уровня – сверхвласти.
К тому, что говорилось выше о постсоветской российской власти, следует сделать дополнение с учетом сказанного о западнизме.
Постсоветская социальная организация России строится как попытка создания гибрида советизма (коммунизма) и западнизма. Как уже было сказано, реставрация коммунистической сверхгосударственности практически (в реальных условиях в России и на планете) исключена. Возможны и предпринимаются меры по нормализации власти по общим социальным законам создания государственности и меры по созданию сверхгосударственности, но в рамках государственности, не над ней. Я имею в виду тенденцию превратить аппарат власти президента («Кремль») в нечто подобное советскому «Кремлю», но узаконенное конституционно, опереться на силовые структуры, сделать послушным «парламент» (Думу), создать некую партию власти, отдаленно напоминающую КПСС, но без недостатков и без репутации последней.
Одновременно этот гибрид государства и сверхгосударства (в дополнение к гибридизации советизма и западнизма) отрекся от того, что было одной из трех основных опор (власть, хозяйство, идеология) советского коммунизма, – от безраздельного владения ресурсами страны и от полного контроля за жизнедеятельностью первичных коллективов и отраслей деловой жизни страны, включая хозяйственную сферу. Тем самым якобы создаются условия введения западнистской социальной организации. Но, допуская это, российская власть должна считаться не с идеологической райской картиной западного мира, а с реальным западнизмом, и в первую очередь с тем, что западнизация в современных условиях неизбежно порождает и требует денежного механизма в качестве компонента сверхгосударственной власти. При всем желании россиян приобщить Россию к высотам и благам западной цивилизации Россия все-таки не Запад. А для создания денежного механизма, мало-мальски близкого к западному, в России требуется целая историческая эпоха обламывания человеческого материала, создания «технического» механизма денежного тоталитаризма и острейшей социальной борьбы, включая драконовские меры в отношении противников такого пути. Есть ли на это у России силы и время? Смирится ли Запад с превращением России в суверенное мощное сверхобщество западного типа? Западу не нужна мощная суверенная, независимая от Запада Россия в любом виде – как в коммунистическом, так и в западнистском.
Так что же остается? То, что Россия уже имеет: гибрид советизма и западнизма с поползновениями на уровень сверхобщества, но удерживаемый на более низком уровне социальной организации – на уровне общества, который сами страны западного мира успешно преодолевают.
На рубеже столетий
Приближается рубеж столетий и даже тысячелетий. Явление символическое, а значит, условное. Но условность условности рознь. Одно дело – если она касается ограниченного множества людей и ограниченного множества их действий. И другое дело – если она касается многих миллионов людей и их огромного числа жизненно важных действий, да к тому же во множестве поколений. В таких случаях символы играют огромную организующую роль. В таких случаях они становятся реалиями человеческого бытия не в меньшей мере, чем сами люди и их дела. А порою они даже становятся своего рода божествами, властителями человеческих душ и тел. Ничего мистического в этом нет. В таких случаях символы становятся воплощением (материализацией) отчужденного сознания и воли миллионов человеческих масс.
Возьмем, например, такие символы, как герб, гимн и флаг страны. Такие символы не просто обозначают принадлежность людей к определенному их объединению. Они суть социально значимая и признанная форма выражения единства этого объединения и отношения людей к своему единству. Не случайно проблема этих символов в нынешней России так затронула умонастроения россиян. Тут речь идет не просто о рисунках, красках и звуках, а о том, что мы, россияне, есть не сборище множества разрозненных индивидов, а нечто единое целое. Речь идет об оценке того, как мы прожили прошедшие годы и в каком качестве намерены жить далее.
Сейчас остро встала проблема: что делать с останками Ленина? Это тоже проблема символа огромного масштаба. Даже масштаба более значительного, чем символы России, – масштаба эпохального, даже эволюционного. Отдают ли себе отчет те, кто хочет изъять останки Ленина из Мавзолея и где-то захоронить, в том, что это действие будет символизировать похороны целой исторической эпохи и эволюционной линии человечества?! Но независимо от того, понимают они это или нет (скорее всего нет), согласие россиян (а это условность!) на это разрушение величайшего символа XX столетия не может не отразиться на их судьбе в наступающем столетии.
Рубеж столетий – символ, символ огромной важности и силы. Это концентрированная и общественно значимая постановка перед огромными массами людей проблемы эпохальной: чем был для человечества прошедший XX век и какую печать он наложил на судьбу человечества в наступающем XXI веке? В отличие от других символов такого рода приближающаяся дата обладает одной уникальной особенностью – все великие события, предопределившие судьбу человечества в XXI веке, уже произошли в XX веке. XXI век будет веком реализации потенций и тенденций, сложившихся в XX веке. Эмбрион будущего человечества уже родился. В наступающем XXI веке ему предстоит взрослеть и проявлять унаследованную от XX века натуру. Проблема в том, в чем именно заключаются эти события, потенции и тенденции XX века, что именно представляет собой родившийся эмбрион будущего человечества.
Судьба России, волнующая нас, россиян, больше всего, составляет неотъемлемую часть мирового процесса. Более того, проблема будущего человечества есть прежде всего проблема исторической судьбы России.
В XX веке произошел великий перелом в социальной эволюции человечества – произошел подъем ведущих стран планеты с уровня обществ на более высокий уровень социальной организации, а именно на уровень сверхобществ. И первым в истории сверхобществом огромного масштаба, оставившим неизгладимое воздействие на эволюцию всего человечества, был Советский Союз. Западный мир отстал от него в своем социальном развитии на много десятилетий. Переход от эпохи обществ к эпохе сверхобществ в западном мире начался только после Второй мировой войны, причем под влиянием Советского Союза и в ожесточенной борьбе с ним, длившейся более полувека. Победа Запада в этой борьбе, распад советского (коммунистического) блока и самого Советского Союза, разгром советского (коммунистического) социального строя в странах бывшего советского блока, включая в первую очередь Россию, интеграция Запада, образование западнистских сверхобществ и глобального западнистского сверхобщества, глобализация человечества – вот основные события и результаты XX века, породившие эмбрион будущего человечества. Как видим, наша страна оказалась в главном потоке человеческой истории прошедшего столетия. И то, что с ней произошло в конце его, стало одним из главных факторов, определивших характер этого потока в наступающем веке. В XX веке наша страна совершила беспрецедентный эволюционный эксперимент в человеческой истории – осуществила социалистическую социальную революцию, в чудовищно трудных условиях построила коммунистическую социальную организацию, благодаря ей сумела отстоять свою независимость в войне с сильнейшими в истории захватчиками, благодаря ей (социалистической революции) сумела добиться баснословных успехов во всех сферах социального бытия и стать одной из мировых сверхдержав, возглавила новую линию социальной эволюции, стала образцом для большинства народов планеты, ранее находившихся в униженном и угнетенном состоянии. Но, увы, мы уже не можем включить это все в достижения XX века, которыми мы, россияне, могли бы гордиться. Эти достижения разрушены, изуродованы, оклеветаны, умышленно замолчаны, сознательно искажены. Нас вынуждают признать в качестве достижений века то, что должно было бы стать признаками слабости, падения, позора.
Пожинать плоды антикоммунистического переворота, происшедшего в горбачевско-ельцинские годы, мириться с постсоветским социальным строем и укреплять его своей повседневной жизнедеятельностью, привыкать к новой системе ценностей, привыкать к новому социальному и экономическому расслоению населения, привыкать к сказочному богатству одних и к нищете других? Все это пришло надолго и всерьез как закономерные следствия западнизации и глобализации, которые идут весьма интенсивно. Вырваться из этого нового для России эволюционного потока – проблема в нынешних условиях вряд ли разрешимая. Да и сами россияне не проявляют особого стремления освободиться от этого.
Разумеется, какие-то улучшения возможны, как и какие-то ухудшения. Но качество жизни и социальные рамки, в которых она будет протекать, уже установлены. Радикальные изменения их в обозримом будущем не предвидятся. А если даже какие-то шансы на этот счет появятся, то на их реализацию потребуется целая историческая эпоха, условия для которой могут вообще не появиться.
Мы, россияне, должны отбросить всякие иллюзии насчет XXI века. Он будет не веком благополучия, праздников и развлечений, а веком ожесточенной борьбы одних – за выживание, других – за господство над первыми, одних – за национальные интересы России, других – за закабаление ее глобальным западнистским сверхобществом. Рассчитывать на то, что произойдет какое-то чудо, что кто-то нам поможет, кто-то нас спасет, бессмысленно. Все зависит от нас самих, от того, сможет наш народ выдвинуть из своей среды достаточное число мужественных, честных и умных людей или нет, сможет народ поддержать борьбу этих людей за его же интересы или нет, окажется власть и интеллектуальная элита на стороне своего народа или нет. Это – все азбучные истины социальной борьбы. Их следует принять не просто как общие фразы, а как практически действующие принципы поведения.