Все это было крайне необычно: прежние короли Англии не делали ничего подобного. Генрих II был великим законодателем, но его прежде всего интересовала передача судебных полномочий короля специально созданным институтам на время его длительных отлучек. Ричард – просто в силу того факта, что практически не жил в Англии в годы своего правления, – следовал примеру отца. Короля Иоанна, напротив, завораживал отлаженный механизм закона и порядка Плантагенетов. Он был склонен к ручному управлению и всегда готов лично вмешаться в решение самых разных вопросов – от споров между великими баронами до мальчишеских драк.
Конечно, Иоанн не мог руководить правительством и судебной системой в одиночку. Хьюберт Уолтер, архиепископ Кентерберийский и опытнейший управленец, умер от гнойной язвы на спине в июле 1205 года, и Иоанн – как свидетельствуют сразу несколько хронистов – воскликнул: «Вот теперь я наконец-то стал настоящим королем Англии!» Избавившись от Уолтера, король окружил себя новыми советниками и помощниками. Некоторых пригласили из бывших континентальных владений. Люди вроде Питера де Роша, Питера де Моле, Фалька де Броте и Жерара д'Ате выделялись своими иностранными именами и манерами, напоминавшими англичанам, что их король – чужестранец, хоть ему нынче и приходится жить исключительно в Англии. Однако нельзя сказать, что правительство полностью захватили иностранцы. На высоких постах хватало и коренных англичан: Джеффри Фицпетер служил юстициарием, Уильям Эли – казначеем, а Хью Невилл – главным лесничим.
После 1206 года приоритетная цель Иоанна и его людей была проста: им нужна была звонкая монета. Чтобы вернуть утраченное во Франции, королю требовались огромные деньги: на оплату армии наемников, на подкуп континентальных союзников, чтобы те выступили против Филиппа. Перед Иоанном стояла более дорогостоящая задача, чем перед его предшественниками.
Когда с Капетингами воевали Генрих II и Ричард I, у них было преимущество: и тот и другой в основном защищали свои земли, а не завоевывали их с нуля. На возведение оборонительных рубежей вдоль Сены и мзду союзникам в Германии и Фландрии Ричард тоже истратил немало, но в его распоряжении была еще и Нормандия, и остальные домены Плантагенетов, а не одна только Англия. Этой роскоши Иоанн был лишен. Англия была практически единственным источником доходов младшего Плантагенета, мечтающего вернуть свое наследство.
Иоанн приступил к делу извлечения дохода с решительностью, бросавшейся в глаза. Враждебно настроенный к нему хронист Роджер Вендоверский распространял байки, будто Иоанн был скупердяем, который экономил даже на чаевых. Эти нелицеприятные выдумки отражали всеобщее убеждение, что король – сквалыга, озабоченный лишь тем, как бы обобрать своих подданных до последнего пенни. Но, честно говоря, пенни буквально валялись под ногами. Даже после правления Ричарда, изнурительного для экономики, Англия оставалась источником значительного богатства. Разъезжая по стране, Иоанн повсюду замечал приметы процветания. В начале XIII века торговля и производство росли рекордными темпами, а европейское серебро из новых копей, наводнившее страну после 1180 года, подтолкнуло денежную инфляцию.
В 1207 году Иоанн сделал первую серьезную попытку завладеть этим богатством. Он ввел новый налог – 13-ю долю, или один шиллинг с каждой марки, – на все движимое имущество в стране. Королевские сундуки пополнились невероятной суммой в 57 425 фунтов, что превышало доход казны за два года. Этому предшествовала череда экспериментов с налогами на товары, прибыль, земли и собственность, растянувшаяся на два десятилетия, но 13-я доля стала самым успешным из них, что говорит как о богатстве Англии, так и о способности короны присваивать его с помощью хорошо организованной системы королевского правления. И хотя Иоанн этого не мог предугадать и не планировал, 13-я доля сформировала модель субсидии – шаблонного налога, источника регулярных доходов английской казны в Средние века и в эпоху Тюдоров.
Но прямым налогообложением богатых англичан дело не ограничилось. Для Иоанна самым очевидным способом получить с королевства больше денег была система правосудия. Тут он использовал две взаимосвязанные тактики. Во-первых, правосудие само по себе приносило прибыль. Когда Генрих II заложил основы всепроникающей системы королевского правосудия и управления, которая распространила закон короля на всю Англию, и сделал должность королевского шерифа ключевой в местном правительстве, он поступил так не из бескорыстной любви к административным реформам. Напротив, он четко понимал, что правосудие – доходное предприятие. Королевская канцелярия делала деньги, продавая приказы. корона преуспевала благодаря штрафам и конфискациям собственности, которые осуществлялись во исполнение судебных приговоров. Путешествовавшие по стране разъездные суды не только восстанавливали закон и порядок, но и приносили короне деньги, а сопровождавшие их лесные суды, агрессивно отстаивавшие права короны на огромные лесные угодья, представляли собой предприятия по извлечению чистой прибыли без каких-либо затрат.
Между 1207 и 1210 годом лесные суды отправлялись в дорогу один за другим, а Иоанн выжимал тысячи фунтов из графств, где присваивали себе лесные угодья или попустительствовали охоте без королевского позволения. В эти годы одни только лесные суды пополнили казну суммой в 8738 фунтов, что в два раза больше, чем было собрано в период между 1198 и 1201 годом. Такой успех свидетельствовал как об эффективности и размахе, с которым корона могла использовать правосудие для извлечения прибыли, так и о том, что, потеряв Нормандию, Иоанн был намерен эксплуатировать свои королевские права по максимуму.
Второй способ, каким Иоанн наживался на судебной системе, был теснее связан с политикой и со временем доставит ему немало проблем. Он использовал систему правосудия как инструмент непосредственного налогообложения, а заодно и политического контроля великих баронов Англии.
Королевское правосудие было доступно в любом уголке страны, но при этом полностью подчинено воле короля. Чтобы королевский суд начал расследование по частному делу, нужно было внести плату, и Иоанн с удовольствием назначал высокую цену. На каждой стадии судебного спора у богатых истцов и ответчиков была возможность предложить королю крупные взятки за вынесение нужного им решения или затягивание процедуры. Вот только один типичный пример: в 1207 году Иоанн взял у Жерара де Фурниваля 1000 фунтов и 15 верховых лошадей за мировое соглашение в судебном споре с Найджелом де Луветотом. Сотни и тысячи фунтов переходили из рук у руки, когда стороны процесса предлагали свою цену за благоприятный для них исход дела. Не все вырученные средства оседали в карманах короля – много доставалось и его министрам, – но в годы правления Иоанна стоимость судебных издержек росла быстрыми темпами, а правосудие все чаще продавалось и покупалось. В те времена это было своего рода нормой, но цены при Иоанне взлетели так, что существовать в таких условиях становилось все сложнее и обременительней.
Вместе с тем резко выросли цены и на то, что теперь называют феодальными повинностями. Политическое общество Англии строилось на сложной системе связей между сеньорами и их вассалами; на самом верху этой иерархии располагался король и его бароны. Теоретически король должен был охранять своих подданных от внутренних и от внешних врагов, а подданные чтили его своей верностью и по устоявшемуся обычаю оплачивали определенные привилегии. Как правило, бароны платили за важные в жизни аристократической семьи церемонии: когда старшего сына посвящали в рыцари, выдавали замуж дочь, вступали в права наследства. Размер рельефа – пошлины, уплачиваемой королю за баронские привилегии, – определялся обычаем, и король, давая на коронации обет соблюдать обычаи королевства, соглашался придерживаться его, ну или хотя бы держаться в рамках разумного, решая, кто должен платить и сколько.
Вдобавок король пользовался и другими привилегиями своего положения. Он имел право выставить на брачный аукцион знатную вдову или наследницу и продать ее за наивысшую цену – или же, напротив, стребовать со вдовы деньги за разрешение не выходить больше замуж. Ребенок, вступивший в права наследства до совершеннолетия (для мужчин – 21 год), не мог управлять своими землями: король либо распоряжался ими самостоятельно, выступая в качестве опекуна, либо продавал право опеки и сопутствующие доходы кому-то из своих подданных.
На протяжении жизни великие бароны могли задолжать короне серьезные суммы феодальных пошлин. Чаще всего эти долги оставались чисто условными, и корона никогда не востребовала их полностью. Сборы можно было оплатить в рассрочку или не выплачивать вовсе, в зависимости от снисходительности короля. Скорее, это были своего рода финансовые узы, связывающие короля и его подданных.
Иоанн, оказавшийся на мели, потеряв Нормандию, смотрел на систему пошлин и рельефов как на богатый источник денег и власти. Обычный рельеф, уплачиваемый при наследовании титула и земель графа, составлял 100 фунтов. Иоанн же порой взимал сумму в семь раз большую. Более того, он требовал немедленной выплаты долгов – сотен и даже тысяч фунтов, которые бароны должны были вносить в казну, придерживаясь четкого графика. Если же должник не мог внести нужную сумму, он лишался земли.
1207 год отметился первой крупной конфискацией: Иоанн отнял землю графства Лестер, которое с 1204 года, когда скончался Роберт Бомон, четвертый граф Лестер, оставалось без лорда. Вместо того чтобы закрепить право наследования за дочерью Бомона Амицией и ее мужем, Иоанн забрал земельное владение и доходы с него себе, в качестве предлога использовав невыплату долга. Возможно, с юридической точки зрения это было допустимо, но, учитывая, что первейшей обязанностью короля считалась защита собственности подданных, Иоанн самым откровенным образом своего долга не исполнил.
Вот так этот король проявил себя в Англии в годы, последовавшие за падением Нормандии. Система управления серьезно не изменилась, зато резко выросли аппетиты стоящего во главе ее короля. И не было никакой надежды, что он их вскоре умерит. 1 октября 1207 года 19-летняя королева Изабелла Ангулемская родила в Винчестерском дворце сына. Это был первый ребенок Плантагенетов, родившийся с момента появления на свет самого Иоанна 40 лет назад. Его назвали Генрихом в честь его блистательного деда, лорда Нормандии, Анжу, Мена, Турени и Аквитании. Трудно представить себе более отчетливый сигнал о намерениях Иоанна: он хотел раздобыть денег, с помощью которых мог бы вернуть себе все завоевания отца. У Англии не было другого выхода, кроме как подчиниться.