Смерть Лливелина стала последним ударом по независимости Уэльса, ударом, нанесенным незадолго до Рождества на замерзшем склоне холма, среди оголившихся деревьев. Под командованием Давида валлийцы продолжали сопротивление до весны, но в апреле 1283 года после недолгой осады пала последняя валлийская крепость, Кастелл-и-Бере, и в июне Давида предали: валлийцы, верные Эдуарду, схватили его и доставили в Рудлен, откуда его затем перевезли в Шрусбери, где он предстал перед осенней сессией парламента.
Эдуард потребовал жесточайшего наказания для человека, который, как считал король, предал его гостеприимство, нарушил верность своему сюзерену и олицетворял семью предателей. Давида грубо втащили на помост и вздернули как обычного убийцу, не дав задохнуться до конца. Затем его выпотрошили ножом мясника и сожгли внутренности. Тело его разрубили на четыре части и послали в четыре английских города. Голову отправили в Лондон и водрузили на пику на Тауэре. Так казнили предателей. В Лондоне Давид воссоединился с братом: два уэльских принца мертвыми глазами смотрели на крупнейший английский город. Тем временем нация, за которую они отдали жизнь, задыхалась под гнетом как всегда амбициозных строительных проектов Плантагенетов. Эдуард был намерен сделать свою победу по-настоящему артуровской: полной и бесповоротной. Желая удостовериться, что Уэльс не восстанет снова, он дал старт величайшей программе строительства замков, какой Британия еще не видывала.
Замки короля
Средневековая стройплощадка представляла собой шумное, грязное, зловонное место, какофонию лязга и грохота. Сезон строительства замков длился семь месяцев в году – с апреля по ноябрь, когда твердая земля оттаивала и погода позволяла работать на открытом воздухе не прерываясь. Ландшафт вокруг строящейся крепости менялся до неузнаваемости. Строители валили деревья и выкорчевывали лес, дробили камни и волокли их к месту стройки; ревели обжиговые печи. Одна за другой прибывали повозки, груженные огромными бревнами и иной древесиной, добытой в далеких лесах. Бесконечный поток мастеровых, рабочих, плотников и каменотесов вытаптывал новые дороги. Земля из глубоких рвов, выкопанных для защиты вокруг стройплощадки, высилась гигантскими холмами, заслоняя горизонт. Лагеря, где жили строители, работавшие под открытым небом, производили горы мусора и отбросов, источали жар и дурной запах человеческих тел, стесненных на небольшом пространстве.
Величайшим из строителей замков того времени был мастер Джеймс де Сент-Джордж – человек, который знал о стройплощадках больше любого другого. Эдуард познакомился с ним в Италии, когда, не торопясь, возвращался из Утремера, чтобы заявить права на корону, – и в нужный момент о нем вспомнил. Джеймс происходил из династии строителей: мастерству каменщика учился у отца, а юные годы провел на стройплощадках в Савойе. Сент-Джорджи строили города и замки в Альпах, приспосабливая свои великолепные проекты ко вкусам и нуждам требовательных богатых аристократов Северной Италии. Мастер Джеймс был каменщиком и военным инженером, специалистом по организации и управлению строительными объектами – он не был архитектором, но умел претворять в жизнь амбициозные проекты своих клиентов, а возведенные им замки отвечали самым высоким стандартам качества. Для королей и принцев того времени мастер Джеймс был ценнейшим работником: он знал всех лучших узких специалистов Европы – например по рытью каналов, и имел большой опыт строительства замков в сложных и опасных условиях Альпийских гор.
В 1278 году Эдуард нанял мастера Джеймса для выполнения одного из крупнейших заказов века: строительства гигантского кольца крепостей, призванного выжечь клеймо Плантагенетов глубоко в плоти княжества Уэльс, изменив как ландшафт, так и политический облик страны и навеки запечатлев в ней английское господство.
Все короли Плантагенетов (за исключением Ричарда I) вторгались в Уэльс, и все уходили оттуда, не оставив практически ни следа. Эдуард I довел дело до конца. Два вторжения стоили ему огромных денег и политического капитала, и с самого начала было ясно, что он намерен ускорить колонизацию княжества, чтобы помешать Уэльсу еще раз взбунтоваться в качестве независимого государства. Он намеревался построить такое впечатляющее кольцо замков в центре Гвинеда, чтобы валлийцы физически не смогли избавиться от англичан и на горизонте у них перед глазами всегда маячило бы свидетельство своего подчиненного статуса.
Эдуард и его советники имели совершенно четкое представление о том, какие замки им нужны. Крепости должны были быть воздвигнуты в стратегически важных местах, а при их строительстве следовало взять за образец лучшие крепости Северо-Западной Франции и Южной Валлийской марки – двух регионов, где в последние 100 лет разворачивались самые тяжелые и длительные военные действия и в которых, соответственно, были разработаны лучшие средства защиты. Король лично общался с мастером Джеймсом: инструктировал его, где возводить башни и копать рвы, обсуждал с ним мелкие детали воротных столбов, тип и цвет используемого камня и древесины и даже указывал, где хочет разместить отхожие места. Почти все замки, строительством которых руководил мастер Джеймс, стоят до сих пор. Одни он возводил полностью с нуля, другие – перестраивал из уже существовавших. Первыми вознеслись к небу крепости Флинт и Рудлен на северной границе с Англией, Аберистуит на западном побережье и Билт в Южной марке. Все они были заложены еще в 1277 году в рамках программы колонизации, предпринятой после первого вторжения Эдуарда в Уэльс. Во время мятежа, спровоцировавшего второе вторжение Эдуарда, первые три крепости подверглись атакам восставших, и наполовину возведенные постройки в Аберистуите были сожжены дотла: когда война закончилась, стройку пришлось начинать заново.
Ко времени возобновления строительства Аберистуита планы короля расширились как в объеме, так и в амбициозности. Кроме Рудлена, Флинта и Аберистуита, он приказал возвести замки в Денби, Харлече, Конвее и Карнарвоне. (И еще один, наверное самый впечатляющий, был заложен на Англси, в Бомарисе, в 1295 году.)
Красоту и устрашающее великолепие замков Эдуарда трудно преувеличить. Они, как и замки вообще, служили зримыми символами богатства, военной мощи и художественного вкуса династии завоевателей. Но в этих замках крылся и дополнительный подтекст – отсылка к легендам о короле Артуре. Эдуард не просто возводил военные аванпосты, он искоренял национальное самосознание валлийцев, присваивал их легенды и вплетал их в мифологию Плантагенетов.
Строительство замков занимало долгие годы, а некоторые, как, например, Карнарвон, так никогда и не были завершены. В других крепостях работы велись по уже существующим планам – там без особых изысков укрепляли имеющиеся фортификационные сооружения. Но что касается великих крепостей севера – поражающих воображение Конвея, Карнарвона, Харлеча и Бомариса, – их мастер Джеймс возводил, взяв за образец цитадель, окруженную концентрическими стенами, утыканными башнями, с двухбашенными стрельницами над воротами; кроме того, он применил хитроумное нововведение – бойницы. Попасть в бойницу стрелой снаружи было практически нереально, но защитники замка могли с легкостью посылать арбалетные болты наружу сквозь узкую щель.
Замки Уэльса несут на себе следы самого разнообразного архитектурного и исторического влияния. Ничто не завораживало воображение Эдуарда сильнее Карнарвона – места, где стоял древний римский форт Сегонций, построенный, как говорили, императором Магном Максимом, который, по легенде, был отцом византийского императора Константина. Карнарвон был построен из разноцветного камня, башни же его были восьмиугольными, а не круглыми, как везде в Уэльсе, – образцом для них послужили многоугольные стены Константинополя. А когда на стройплощадке были найдены кости, принятые за останки Магна Максима – их эксгумировали и захоронили в городской церкви, – символическое значение замка еще более возросло.
Нередко рядом с новыми замками вырастали укрепленные города – поселения, построенные специально, чтобы помочь гарнизону пустить в стране корни и обеспечить доход, компенсирующий ошеломительную стоимость крепости. В эпоху стремительного роста численности населения, какой был XIII век, страна не испытывала недостатка в переселенцах и рабочих, готовых отправиться на запад за новой жизнью, даже если в Уэльсе им приходилось сталкиваться с враждебностью покоренных местных жителей.
Но один «колонист» был важнее всех прочих. Весной 1284 года, когда строительство замка в Карнарвоне только началось, в город приехала королева Элеонора. Здесь у нее начались схватки – вероятно, 16-й раз в жизни. У королевской четы уже было шестеро выживших детей: пять девочек – Элеонора, Джоанна, Маргарита, Мария, Элизабет, и мальчик по имени Альфонсо, названный в честь деда по матери. (Как минимум восемь других детей, включая первого и второго сыновей, Иоанна и Генриха, умерли в младенчестве.) 25 апреля королева родила еще одного сына, которого нарекли Эдуардом – в честь отца. Он родился всего на пару дней позже Дня святого Георгия, но во всех других смыслах его рождение было очень символично. Принц Плантагенетов, разделивший с отцом имя древней саксонской династии, появился на свет в городе с богатой историей. Маленький мальчик, названный Эдуардом Карнарвонским, стал символом завоевания и инструментом пропаганды. Он был четвертым сыном Элеоноры, и с его появлением на свет в мифологию Плантагенетов влилась еще одна легенда. Его рождение стало частью повествования об Артуре, Магне Максиме и о людях, живших на Британских островах в незапамятные времена. Наверное, этому мальчику самой судьбой было предначертано унаследовать трон своего отца. Так и случится, потому что десятилетний Альфонсо умрет в августе 1284 года в Виндзоре. В возрасте четырех месяцев маленький Эдуард неожиданно станет наследником обновленного Британского королевства. Уэльс был покорен, миф создан, наследник рожден: Эдуард последовательно воплощал в жизнь свое представление о царствовании. Теперь ему осталось лишь оплатить его.