Новые фавориты
2 января 1315 года забальзамированное тело Пирса Гавестона было похоронено в Кингз-Лэнгли, в одной из любимых резиденций Эдуарда. Поместье принадлежало матери Эдуарда, королеве Элеоноре. Эдуард бывал там ребенком; позже замок перестроили и отреставрировали, чтобы обеспечить семью достойной резиденцией в Хартфордшире. Ярко разукрашенные залы освещались огромными каминами; в угодьях, таких огромных, что там можно было устраивать турниры, обитали всевозможные животные, а на территории парка и виноградника, окружавшего основной дом, размещался охотничий домик, который называли «маленьким Лондоном».
Это было место королевских услад – а теперь и скорби: бывший фаворит короля наконец был удостоен мемориала, о котором Эдуард для него мечтал. Есть веские основания полагать, что новый покладистый архиепископ Кентерберийский, Уолтер Рейнольдс, снял с Гавестона отлучение: теперь усопшего можно было переместить из доминиканского морга в Оксфорде в холодную землю Лэнгли. Его забальзамированное тело обернули в золотую парчу, которая обошлась королю в 300 фунтов, а затем с почестями похоронили в присутствии большинства епископов Англии.
А вот гостей из числа английских графов было значительно меньше. Щедрых поминок, на которых было выпито по меньшей мере 23 бочки вина, оказалось недостаточно, чтобы заставить Ланкастера и его пособников наблюдать за похоронами убитой ими жертвы. Отношения между Эдуардом и сподвижниками его кузена по-прежнему были весьма напряженными, и призраки 1312 года все еще мешали примирению.
После Бэннокберна король Плантагенет и граф Ланкастер пытались мирно сосуществовать и править Англией, но их усилия не увенчались успехом. Политическому исцелению, с одной стороны, препятствовала неуступчивость и чванство графа, а с другой – желание короля снова замкнуться в узком кругу доверенных лиц, желание, в котором страна не могла его поддержать.
Все основные действующие лица, которые вскоре составят новую свиту короля, присутствовали в Лэнгли и наблюдали за проводами в последний путь старого фаворита. Были там два преданных королю графа – Пембрук и Херефорд. Один спас ему жизнь при Бэннокберне, а второй недавно освободился из шотландского плена. Приехали Генри де Бомонт и Бартоломью Бадлсмир, один из крупнейших вассалов погибшего графа Глостера и сам весьма влиятельный барон, свыше 50 других рыцарей и большинство высокопоставленных чиновников Эдуарда. Но самыми важными гостями были Хью Диспенсер и его сын и тезка, Хью Диспенсер Младший.
Диспенсеры всегда без колебаний сохраняли верность королю, а после смерти Гавестона заполнили пустоту, оставленную почившим фаворитом. Хью-старший неотступно находился подле короля, регулярно сопровождал его в зарубежных поездках и постепенно накапливал титулы и замки на западе Англии. Младший Диспенсер тоже тем временем внедрился в окружение короля и уже был на пути к тому, чтобы стать ему другом и союзником более близким, чем даже его отец. Когда правление Эдуарда устремится в бездну, влияние этих двоих на короля только возрастет.
Как только слезы по Гавестону высохли, пошел дождь. Между 1314 и 1317 годом Северную Европу терзала ужасная непогода: губительно суровая зима раз за разом сменялась исключительно дождливым летом. В 1315 году сильные дожди лили без перерыва с мая по октябрь: потоки воды смывали деревни, разрушали пахотные земли – кое-где навсегда – и сливались в крупные озера в низинах Йоркшира и Ноттингема. Ливни погубили посевы на корню, чем навлекли на Англию страшный голод, растянувшийся на два года. Люди в деревнях недоедали. Целые селения нищенствовали: урожайность снизилась на 80 %. Люди ели все, что только могли отыскать: птичий помет, домашних животных, отсыревшее и испорченное зерно, а иногда и человеческую плоть. Голодные толпы готовы были растерзать друг друга ради последних крох еды или того жалкого урожая, что можно было вырастить в раскисшей земле.
Овцы и крупный рогатый скот страдали от эпидемий: сбор шерсти и поставки мяса в Англии были парализованы, отчего пострадали военные части, размещенные у границ Шотландии. Нехватка продовольствия и вечная сырость сделали жизнь на переднем крае голодной и грязной.
Но и в этих малообещающих обстоятельствах английские магнаты изо всех сил старались установить прочное политическое согласие. После унижения при Бэннокберне инициатива перешла к графу Ланкастерскому и его сторонникам. Вскоре после похорон Гавестона собрался парламент, и бароны в попытке стабилизировать финансовую ситуацию и разобраться с коррупцией, которая в центральном и местном правительстве казалась повальной, переписали Ордонансы, выгнали несколько королевских министров, заменили всех шерифов в Англии, приказали вернуть в казну все королевские пожалования и давили на Эдуарда, заставляя его выслушивать прошения и ходатайства со всех уголков страны. Чтобы оградить короля от негативного влияния, старшего Диспенсера и архиепископа Кентерберийского Рейнольдса лишили постов в правительстве. Но в других вопросах Ланкастер и Уорик с готовностью сотрудничали с магнатами-лоялистами, такими как Пембрук, и с министрами королевского двора.
Важность сотрудничества нельзя было переоценить: срочно требовали решения бесконечные вопросы внутренней и внешней политики. Умер французский король Филипп IV, ему наследовал его сын Людовик X. Новый король Франции потребовал возобновить дипломатическую миссию по закреплению статуса Гаскони. Шотландцы, воодушевленные успехом при Бэннокберне и смертью нескольких крупных лордов Северной Англии – в том числе графа Уорика, скончавшегося в августе 1315 года, – все глубже вторгались в английские земли. Брат Роберта Брюса Эдуард открыл второй фронт шотландской войны, в мае 1315 года возглавив вторжение в Ирландию.
Мерзкая погода и охвативший страну голод не давали Англии никакой возможности снарядить армию в дальний поход, чтобы отразить эту угрозу от своих границ. По этой причине Эдуард снова стал объектом интенсивного давления: в начале 1316 года в Линкольне собрался парламент, который назначил Ланкастера главой королевского совета с правом проводить в жизнь Ордонансы и реформировать королевскую администрацию.
К несчастью, Ланкастер оказался так же не заинтересован в правлении – или неспособен к нему, – как и его двоюродный брат. Он верил в принцип Ордонансов – необходимость контролировать власть короля, подчиняя ее коллективной воле баронов, – и сам аппарат власти рассматривал как средство для воплощения в жизнь этого принципа. Но дальше этого Ланкастер не заглядывал. Он упрямо настаивал на переиздании и подтверждении Ордонансов, однако его редко можно было застать в Вестминстере, и собственно управлению государством он уделял крайне мало времени. Ему больше нравилось раздувать щеки и обустраивать собственный двор на севере, а государственными делами он практически не занимался.
Ордонансы предусматривали отзыв королевских пожалований и вводили положение, согласно которому право опеки должно было утверждаться парламентом. Догматичное упрямство Ланкастера в этом вопросе без конца напоминало о разладе 1312 года и усиливало его изоляцию от остальных английских баронов, среди которых были и те, кто по-прежнему таил на него злобу за позорное убийство Гавестона.
В итоге квазирегентство Ланкастера продлилось всего несколько месяцев, и в апреле 1316 года он удалился в свои владения на севере, обосновавшись в замке Понтефракт. В 1316 и 1317 годах, пока Ланкастер отсутствовал, вошла в силу новая компания фаворитов Эдуарда. Раскол закрепился. Учитывая число вассалов Ланкастера и размер его земельных владений, он не перестал быть доминирующей силой в английской политике, а благодаря размерам владений на севере сделался критически важной фигурой в войнах с Шотландией. Однако сотрудничать Ланкастер не желал ни в одной области, только без конца требовал, чтобы король подчинялся Ордонансам, которые тот ненавидел.
Эдуард, со своей стороны, совершенно не стремился примириться с кузеном. В число новых фаворитов кроме двух Хью Диспенсеров входили еще трое баронов: Хью Одли Младший, Роджер Дамори и Уильям Монтагю. Трое приближенных – Диспенсер-младший, Одли и Дамори – обзавелись крупным состоянием благодаря бракам с сестрами молодого графа Глостера, убитого на второй день сражения при Бэннокберне. Они разжились королевскими пожалованиями и опеками, большая часть которых располагалась в Уэльсе и Валлийской марке. Все пятеро стали чрезвычайно богаты – в нарушение Ордонансов, требовавших, чтобы король возвратил в казну прежние пожалования, а все новые отдал на утверждение парламенту.
Более того, даже бароны, стоявшие на умеренных позициях, такие как Пембрук и Херефорд, которые не выслуживались перед королем, но поддерживали его из принципа верноподданности, получили выгодные контракты, поощрявшие их служить королю в мирное и военное время. Не надеясь на очевидную обязанность баронов и лордов поддерживать короля из обоюдного личного интереса, Эдуард платил своим людям королевские зарплаты, чтобы привязать их к короне. Он сделал монархию личным, а не государственным предприятием, взращивал культуру «своих» и «чужих» и все сильнее вынуждал кузена к сопротивлению.
На протяжении 1317 года кризис усугублялся. Летом Эдуард повел против шотландцев крупную армию и обнаружил, что Ланкастер собрал собственное войско в залитом дождями Понтефракте. Напряженность росла и углублялась, и казалось, что север вот-вот погрузится в насилие. Надвигалась анархия: Ланкастер исподтишка расшатывал авторитет короля (и король платил ему взаимностью), хаос нарастал. В сентябре рыцарь королевского двора сэр Гилберт Миддлтон остановил и ограбил Льюиса Бомона, епископа Дарема и двух сопровождавших его кардиналов, когда те выехали из Дарлингтона, направляясь на рукоположение Бомона. Это событие вызвало сильнейшее замешательство с обеих сторон. Когда Эдуард покинул север, вассалы Ланкастера атаковали замки, принадлежавшие фаворитам короля.
В этой ситуации единственно возможным исходом казалась гражданская война. Государственная власть была парализована, и, чтобы сохранить мир, умеренные бароны вроде Пембрука и Бадлсмира начали предпринимать отчаянные действия. Они попытались частным образом договориться с фаворитами Эдуарда: Роджер Дамор