Это было уже слишком, тем более что свежа была еще память о фиаско Диспенсера. При Мортимере Англия понесла двойное унижение на поприще войны и дипломатии; молодая жена короля так и не была коронована; специальные судейские комиссии, карательные суды, посланные в графства, чтобы разобраться со вспыхнувшим насилием и беспорядками, с задачей не справились, и монархия, несмотря на сокровища, унаследованные от старого короля, и крупные займы, взятые у банкиров Барди, была опасно близка к банкротству. Однако новоиспеченный граф Марч обогащался сверх всякой меры и в этом смысле мог соперничать с королем. Разочарование новым режимом ширилось, страна опять раскололась на враждебные фракции. Генри, граф Ланкастерский, возглавил оппозицию, которая уже в январе 1329 года угрожала перейти к открытым военным действиям. Звучали мнения, что король, не способный прислушаться к добрым советам и разумно править, нарушает как Великую хартию вольностей, так и свои коронационные клятвы. Война казалась почти неизбежной – для Эдуарда даже заказали новый комплект доспехов. На протяжении почти всего 1329 года 17-летнего короля держали подальше от Вестминстера и Лондона: ему не давали взять в свои руки правление; алчная мать и ее любовник сюсюкали с ним как с ребенком.
Полномасштабной гражданской войны, к счастью, удалось избежать, но весной 1330 года нянчиться с Эдуардом было уже непозволительно. Филиппа Геннегау была беременна: в феврале ее пришлось спешно короновать в Вестминстерском аббатстве. Тогда же двора достигли тревожные слухи, что Эдуард Карнарвонский – вроде бы похороненный в Глостере более двух лет назад – жив и на свободе.
Истории о предполагаемом спасении Эдуарда II в ходу и сегодня: до сих пор существуют легенды, как бывший король сбежал из плена и дожил свой век отшельником в Италии. Сейчас уже неважно, насколько они неубедительны, – но в 1330 году возвращение старого короля представляло собой перспективу, пугающую всякого, кто имел отношение к его пленению и похоронам и к воцарению Эдуарда III.
Есть вероятность, что эти слухи распускал человек, прежде всего ответственный за смерть короля. К 1330 году граф Марч совершенно утратил популярность. Ширились опасения, что французы аннексируют то, что осталось от Аквитании, и Мортимер потерял последних сторонников, попытавшись самовольно собрать средства для защиты Гаскони с местных общин и отдельных лордов. Он нажил себе множество врагов, не последними из них были Генри, граф Ланкастерский, и дядья короля – Томас, граф Норфолкский, и Эдмунд, граф Кентский. Хотя оба они заявляли о своей верности короне, Мортимер считал, что они угрожают его положению защитника и опекуна короля.
На заключительной встрече парламента в Вестминстере в марте 1330 года, где горячо обсуждалось финансирование обороны Гаскони, Мортимер предпринял атаку на графа Кента. Когда парламент был распущен, Кента внезапно арестовали за измену и обвинили в заговоре с целью вступить в контакт с его (предположительно живым) братом Эдуардом II в замке Корф. Графа приволокли в спешно созванный суд под председательством Мортимера. Его обвинили в предательстве, представили какие-то обличающие письма и признали виновным. Его бесцеремонно лишили наследства, жену и детей приговорили к заключению в замке Солсбери, а самого Кента – к смерти у стен Винчестерского дворца. Решение Мортимера было настолько диким и пугающим, что долгое время не удавалось найти никого, кто взял бы на себя приведение приговора в исполнение. В конце концов другой узник Винчестера, в чьи обязанности входила чистка выгребных ям, получил свободу в обмен на то, что взялся отрубить бедному Кенту голову. Еще один граф отправился на смерть – и опять граф королевской крови. Эдмунд был сыном Эдуарда I и стал самой значительной жертвой кровавой эпохи начала XIV века – пожалуй, заметнее даже Томаса Ланкастерского.
Распустив парламент, Эдуард поехал в Вудсток, чтобы быть рядом с женой, которая вот-вот должна была родить их первое дитя – мальчика по имени Эдуард, который появится на свет 15 июня. Король был в смятении. Он хотел помиловать Кента, но Мортимер не позволил ему этого сделать. Эдуард III был мужем, отцом и королем; но королевством правил другой человек: он спал с его матерью и убивал его родственников без разбора. В период тирании жестокого и алчного Мортимера королевство, разоренное отцом Эдуарда, достигло точки полного разложения. Три ужасных года дурного руководства навлекли на Англию не меньше бед, чем царствование прежнего короля, и последней каплей стало узаконенное убийство, совершенное по капризу тирана, который верховодил в Англии, будто бы сам был королем. Пришло время действовать. Эдуард III – отчаянный, отважный и бесстрашный – начал думать, как вернуть себе королевство. Забрезжила заря новой светлой эры английской монархии.
Часть VIЭпоха славы(1330–1360)
Долгие лета молодому Эдуарду, и пусть он воплотит в себе все те добродетели, что украшали каждого из его праотцов по отдельности. Пусть он унаследует трудолюбие короля Генриха II, знаменитую удаль короля Ричарда, пусть он достигнет возраста короля Генриха [III], возродит мудрость короля Эдуарда [I] и напоминает нам о физической силе и пригожести своего отца.
Королевский переворот
Стараясь не шуметь, заговорщики крались по тайному подземному ходу, расположенному глубоко в недрах замка Ноттингем. Их было как минимум 16, а возможно, даже больше 20 человек: до зубов вооруженные молодые люди, преданные королю и готовые дорого продать свою жизнь. Замок над ними готовился ко сну, а дневные посетители возвращались в свои дома в городе за стенами. Единственное, что нарушало тишину тоннеля – сдавленное дыхание, приглушенный лязг доспехов и треск пылающих факелов.
Они действовали, исполняя срочный приказ короля. Чуть раньше в тот же день пятерых из тех, кто был сейчас в туннеле, а вместе с ними и 17-летнего короля вызвали на допрос в сомнительный дознавательный комитет во главе с Роджером Мортимером, графом Марчем, любовником королевы, который уже три года контролировал английское правительство, отстранив короля и запустив свои щупальца во все государственные дела. Шпионы сообщили Мортимеру, что приближенные молодого короля планируют покушение на жизнь графа. Все допрошенные категорически это отрицали. И все ушли с допроса, понимая, что пришло время действовать.
Командовал отрядом Уильям Монтегю, 29-летний придворный рыцарь-баннерет и личный друг Эдуарда III. Недавно он сопровождал Эдуарда в деловой поездке во Францию и только что вернулся из папской курии в Авиньоне, куда его отправляли с тайным посланием к Иоанну XXII. Монтегю был солдатом, лоялистом и товарищем короля – положение, какое его отец занимал при дворе Эдуарда II. Он больше прочих боялся, что жизнь короля в опасности и исходит эта опасность от Мортимера. В тот день Монтегю сказал королю, что крайне важно действовать не откладывая. «Лучше съесть пса, чем позволить ему съесть тебя», – сказал он, и Эдуард последовал его совету, одобрив план, который мог обернуться либо самоубийством, либо спасением монархии.
Рядом с Монтегю шли еще четверо придворных Эдуарда: баннереты Эдуард Богун, Роберт Аффорд и Уильям Клинтон и придворный рыцарь Джон Невилл из Хорнби. Ради своего господина смельчаки готовы были рискнуть жизнью, ввязавшись в крайне опасное предприятие. Однако ключевой фигурой миссии был шестой: Уильям Эланд, спекулатор замка Ноттингем. «Спекулатор» скорее исполнял обязанности стражника, и Эланд знал все коридоры и переходы крепости как свои пять пальцев.
Туннель, по которому пробирались Монтегю и его люди, был единственным способом попасть в замок, ключи от которого хранились у Мортимера – на ночь граф клал их под подушку королевы. Подземный ход вел от реки за стенами резиденции Изабеллы в самое сердце крепости. 19 октября 1330 года Эланд пренебрег своей обязанностью запереть потайную дверь туннеля и указал заговорщикам путь в кромешной темноте.
Мортимер даже не подозревал, что в замке Ноттингем затаилась измена. Соучастник заговора, личный врач Эдуарда Панчо де Контроне, обеспечил королю алиби на весь вечер, оправдавшее его отсутствие рядом с матерью и Мортимером. Кроме того, кто-то должен был отпереть дверь, соединявшую тайный проход с главной башней замка. Когда Эланд и Монтегю во главе отряда поднимались по винтовой лестнице, ведущей из подземелья в королевские покои, они наверняка молились, чтобы их заговор не был раскрыт, пока они не доберутся до последней двери. Если Мортимер переманил на свою сторону кого-то из их союзников, он наверняка уже послал в туннель солдат с приказом схватить заговорщиков. Их ждал бы провал и неминуемая смерть.
Опасения не подтвердились. Изабелла была в своей приемной: совещалась с Мортимером, его сыновьями Джеффри и Эдмундом, а также с Симоном Берефордом, сэром Хью Терпингтоном и Генри Бургершем, епископом Линкольна. Они обсуждали, как следует поступить с теми, кто, неведомо для них, уже миновал туннель, вошел в башню и приближался к совещательной комнате, лелея страшный замысел.
Первым, на кого наткнулись Монтегю и его отряд, ворвавшись в жилые покои, был Терпингтон, камергер, на котором лежала полная ответственность за безопасность, так грубо нарушенную этим вечером. Джон Невилл напал на него и убил. Шум привлек внимание тех немногих придворных, что стояли на страже у входа в зал. Двоих из них заговорщики закололи на месте.
Мортимер побежал в свои покои за мечом, но его, как и двоих его советников, схватили и арестовали, намеренно оставив графа Марча в живых, чтобы судить как изменника. Сыновей Мортимера и Симона Берефорда тоже взяли под стражу. Если верить хронике «Брут», епископ Бургерш совершенно позабыл о своем духовном сане. Он попытался бежать через отхожее место, протиснувшись в трубу, по которой фекалии сливались во внешний ров. Пока люди Монтегю вытаскивали епископа из вонючей дыры, королева Изабелла стояла в дверях залы и взывала в темноту к сыну, который, как она думала, прячется за спинами заговорщиков.