Когда-то это была земля Плантагенетов. Давным-давно, когда на троне сидел Иоанн, ее жгли и грабили короли Капетинги, пробивая себе путь на запад. Теперь же прапраправнук Иоанна Эдуард III сводил счеты, погнав армию вторжения численностью примерно в 10 000 человек в противоположном направлении: через герцогство Нормандское к Сене и двум великим городам, Руану и Парижу.
Между 1341 и 1346 годом война не утихла, скорее обострилась. В июле 1341 года, когда Давид II вернулся из Нормандии и сместил Роберта Стюарта с поста хранителя королевства, Эдуард потерпел поражение в Шотландии. Давид восстановил в стране самодержавие семьи Брюсов, и в 1343 году Эдуарду пришлось подписать с ним мир сроком на три года. Можно было бы удивиться, что Эдуард не отреагировал агрессивнее на восстановление на троне его зятя Давида, если бы не события на другом берегу пролива: в апреле 1341 года скончался герцог Жан III Бретонский, и Эдуарду представилась возможность продолжить конфликт с Францией чужими руками. Теперь фокус конфликта дома Плантагенетов и дома Валуа сместился на кризис преемственности в Бретани, где Эдуард поддерживал Жана де Монфора, а Филипп – своего кузена Карла Блуа.
Война за Бретонское наследство длилась, затухая и разгораясь, пять лет. Материально-техническое снабжение военных действий на северо-западе Франции давалось нелегко; потери были значительны: погиб Роберт Артуа, беглый враг Филиппа VI, который первым призвал английского короля заявить права на французскую корону и со временем стал достойным доверия командиром в армии Эдуарда. Роберт умер от осложнений ранения, полученного при атаке на город Ванн. Для Эдуарда, однако, цель оправдывала средства.
Амбиции короля росли. В какой-то момент между 1341 и 1343 годом он поручил подготовить копию истории царствования Генриха II, написанную Вильямом Ньюбургским, чтобы освежить память о славных днях, когда короли Англии правили Нормандией, Меном, Туренью и Анжу, а кроме того, Бретанью и всей Аквитанией. Война, по мысли Эдуарда, обретала цель значительней, чем просто сохранение статуса его гасконских земель и Понтье. Эдуард хотел перевести стрелки часов назад и вернуться ко временам, когда его предки правили обширной континентальной империей – до Парижского договора 1259 года, даже до потери Нормандии в 1204 году. В 1344 году на международный валютный рынок вышла новая золотая монета, провозглашавшая Эдуарда «королем Англии и Франции». Дело уже не ограничивалось сиюминутной риторикой. Мирные переговоры по Бретонскому вопросу, которые прошли в 1345 году в Авиньоне при посредничестве папы Клемента VI, ни к чему не привели, и Эдуард приготовился к эскалации конфликта.
Он планировал нанести удар сразу с трех сторон. Уильям де Богун, граф Нортгемптон, повел армию в Бретань. Генри Гросмонт, граф Дерби, который к тому времени стал лучшим другом короля и самым доверенным его командиром, возглавил меньшую по размеру экспедицию на юге, в Гаскони, и был назначен наместником в Аквитании. Сам Эдуард встал во главе огромного войска численностью от 14 000 до 15 000 человек, пересек Ла-Манш и высадился в Нормандии. В совокупности три армии составляли самую крупную военную силу, какая высаживалась во Франции с 1214 года, когда Иоанн пытался отвоевать Нормандию.
Английская тактика войны за время, прошедшее с 1340 года, поменялась. Эдуард отказался от устаревшей стратегии сколачивать альянсы на северо-западе и от непосредственного вмешательства на юге. Альянсы обходились слишком дорого, а на верность союзников рассчитывать не приходилось. Одной из жертв политики заоблачных взяток, которой придерживался Эдуард, стал банк Барди, разорению которого английский король поспособствовал, когда не смог в срок вернуть крупные займы, частично потраченные им на авансы северным союзникам. К 1346 году единственными союзниками Эдуарда были проанглийская фракция в Брета и Фландрия. Поэтому все солдаты, призванные под королевские знамена в 1346 году, прибыли на континент из Англии.
Люди, высадившиеся с королем в Сен-Вааст-ла-Уг 12 июля 1346 года, говорили на одном языке. Их боевым кличем было «Святой Георгий!». (Французы кричали «Монжуа Сен-Дени!».) Специальности у них были разные: добрая половина была лучниками, научившимися в родных деревнях более-менее метко стрелять из смертоносного длинного лука. Остальные были инженерами, минерами, землекопами, клерками и слугами. Многие были призваны на обязательную службу, а некоторые были преступниками, помилованными в обмен на службу в армии. Все были соответствующе снаряжены и обеспечены изрядным количеством припасов и оружия, в принудительном порядке закупленным в ходе усердной подготовки к войне. Они привезли с собой тысячи выкрашенных в белый цвет луков и стрел и больше еды, чем могли съесть за то время, пока она не испортится.
Ступив на французскую землю, армия получила от Эдуарда приказ не притеснять местное население, не грабить святилища и церкви, не устраивать бессмысленных поджогов. Король призывал к сдержанности, печалясь о том, что королевские прокламации называли «безотрадной судьбой… его французского народа». Тщетная надежда! Эдуард привел с собой старых и опытных воинов, возглавлявших обученные отряды конных лучников, хобеларов и латников, но король никоим образом не мог сказать, что в его распоряжении – единая, вымуштрованная армия. Размер сил вторжения был беспрецедентным: значительную часть пехоты составляли насильственно мобилизованные, плохо экипированные и недисциплинированные йомены, еще в Англии взбаламученные неустанной королевской пропагандой, обличающей Филиппа VI и всех французов как диверсантов и агрессоров, которые хотят завоевать Англию, заставить ее население говорить на французском языке и подстрекают шотландцев вторгаться в северные графства. Никакие дисциплинирующие директивы не могли помешать им, словно своре обезумевших псов, разнести Нормандию в клочья.
Армия маршировала по сельской местности, убивая и терроризируя население. Флаги и копья трех подразделений колыхались над ними. Арьергард возглавлял Томас Хатфилд, воинственный епископ Дарема. Король командовал центром. Авангардом номинально командовал старший сын Эдуарда – Эдуард, принц Уэльский и герцог Корнуоллский. Шестнадцатилетний, высокий и притягивающий взгляды, храбрый молодой солдат, копия отца. Его посвятили в рыцари сразу по высадке с корабля, вместе с еще несколькими молодыми воинами: Уильямом Монтегю, сыном графа Солсбери, и Роджером Мортимером, внуком человека, смещенного в результате переворота. Графы Нортгемптон и Уорик ехали рядом с Черным принцем, давая ему советы.
Подготовку ко вторжению держали в секрете. До того как огромная армия короля покинула английский берег, очень немногие знали, куда она направляется. Филипп VI получил информацию, что король собирается в Гасконь, чтобы помочь Генри Гросмонту (который после смерти отца в 1345 году унаследовал титул графа Ланкастерского) снять осаду Эгийона, города, расположенного в месте слияния рек Лот и Гаронна, далеко на юго-западе страны. Осадой командовал сын Филиппа Иоанн, герцог Нормандии; так что, когда основные силы вторжения Эдуарда высадились в Сен-Вааст-ла-Уг, они не встретили серьезного сопротивления.
Армия достигла Кана 26 июля. После коротких переговоров с гарнизоном замка англичане пронеслись по богатому жилому пригороду, оставив на улицах 2500 изуродованных окровавленных тел; самых зажиточных горожан отослали в Англию в качестве заложников. Затем англичане в течение двух недель двигались вдоль южного берега Сены. Французская армия с опозданием заняла оборонительные позиции; французы сломали мосты через реку, чтобы помешать врагу форсировать ее, и следовали за захватчиками по северному берегу.
К 12 августа англичане были уже в 20 милях от Парижа. Когда горожане осознали, что такая свирепая и безнравственная армия может сделать с их жизнью и имуществом, Париж охватила паника. Крупнейший город Европы обуял ужас, и правительству Филиппа для поддержания порядка пришлось нанять пять десятков тяжеловооруженных солдат. По всему городу и в пригородах люди баррикадировали свои дома и заколачивали двери: население готовилось к уличным боям. Чуть ниже по течению Сены уже был виден дым пожаров – горели города Сен-Клу и Сен-Жермен-ан-Ле. Англичане приближались.
Филипп VI заседал со своими советниками в Сен-Дени и не знал, что предпринять. 16 августа англичане восстановили мосты через Сену. Отчаянно пытаясь удержать их на расстоянии, Филипп предложил устроить бой на равнине в четырех милях к югу от Парижа, и французская армия выдвинулась к намеченному полю битвы.
Но англичане, вместо того чтобы отправиться на юг и дать бой или пойти на восток и осадить Париж, двигались строго на север, в направлении Фландрии, намереваясь объединить силы с фламандской армией, стоявшей недалеко от Бетюна. Они потратили на дорогу чуть больше недели и двигались с такой скоростью, что изможденная пехота износила обувь в клочья, а фуражиры обирали деревни до нитки, подчистую выгребая всю еду и припасы.
Когда англичане явились к месту встречи, они обнаружили, что фламандцы передумали и отправились по домам. Но было уже поздно уклоняться от столкновения. Старший сын Филиппа, Иоанн, герцог Нормандский, в середине августа покинул Эгийон и быстро шел на север, чтобы защитить свое осажденное герцогство. Стычка была неизбежна.
В конце концов французы и англичане встретились у леса между деревнями Креси и Вадинкур в субботу, 26 августа 1346 года. Англичане выстроились в две линии: пехота и панцирные всадники в своих впечатляющих пластинчатых доспехах, спешившиеся перед боем. Черный принц – вместе с Уориком и Нортгемптоном – командовал первой линией. Выстраивая войска, король смеялся и шутил с ними; затем он занял свое место командующего арьергардом. По обеим сторонам от пеших солдат располагались крупные отряды лучников. От кавалерийских атак их должны были защитить поставленные вокруг повозки. Именно лучники решат судьбу этой легендарной битвы.
Французы прибывали на поле боя неорганизованными группами, но их было намного больше, чем англичан, – в распоряжении Филиппа VI имелось примерно 25 000 солдат, в том числе множество генуэзских наемников. Англичан было в два раза меньше. Французский король организовал своих людей в три батальона: арбалетчики в первой линии, а за ними два кавалерийских отряда. С флангов их прикрывала пехота.