Добившись политического согласия дома, Эдуард мог сконцентрироваться на достижении долгосрочного мира с Францией и Шотландией. Поиски решения осложнялись тем, что Эдуард и сам толком не понимал, как должен выглядеть этот вечный мир. Он не отказывался от своих династических прав на французскую корону, но становилось все очевиднее, что их лучше использовать как рычаг, способный повернуть переговорный процесс в интересах восстановленной империи Плантагенетов. На мирных переговорах в Гине в 1354 году Эдуард выдвинул предложение: он откажется от претензий на трон Иоанна II в обмен на полный суверенитет Англии над Аквитанией, Пуату, Анжу, Меном, Туренью, Лиможем и Понтье, еще до обсуждения вопроса о сюзеренитете над Бретанью, Нормандией и Фландрией. Позднее, на грандиозной мирной конференции, проведенной под эгидой папского престола в Авиньоне зимой 1354–1355 годов, Генри Гросмонт (в 1351 году получивший титул герцога Ланкастерского) и граф Арундел заняли еще более агрессивную позицию, требуя контроля Англии над Аквитанией, Пуату, Меном, Туренью, Анжу, Ангулемом, Нормандией, Пикардией, Керси и Лимузеном.
При столь чудовищных требованиях и грубой переговорной тактике Ланкастера неудивительно, что мирные переговоры провалились. Послы Иоанна II возражали: уступка таких огромных территорий станет нарушением коронационных клятв французского короля. Вместо поисков мирного урегулирования обе стороны занялись подготовкой к новой войне. К осени 1355 года Эдуард собрал две крупные армии вторжения – одну под личным командованием, а другую под командованием Черного принца, – чтобы преподать Иоанну II тот же урок, что его отец получил при Креси и Кале в 1346–1347 годах.
Из двух армий, отплывших во Францию в конце 1355 года, только войско Черного принца продержалось достаточно долго. Король высадился в Кале в конце октября, отправил Иоанну II петицию с требованием встретиться с ним на поле боя, а уже 12 ноября вернулся в Англию, исполненный презрения к французскому королю, отказавшемуся сражаться. Остаток зимы он был занят тем, что устраивал кошмарные шевоше на Шотландской низменности, причиняя местному населению столько горя и сжигая столько земель и собственности, что январь 1356 года вошел в историю как «горелое Сретенье».
Но даже опустошение, произведенное королем на севере, не могло сравниться с тем, что устроил на юго-западе Франции Черный принц со своими товарищами. Весной 1356 года стало ясно, что открытое столкновение между англичанами и Иоанном II неизбежно. Черный принц перезимовал в Бордо; у границ французской Аквитании рыскали отряды солдат – некоторые на жаловании у принца, другие – уволенные со службы в армии и занятые грабежом и разбоем. В мае еще одна английская армия под командованием герцога Ланкастера высадилась в Нормандии; разрушив ряд крупных нормандских городов, Ланкастер отступил на безопасное расстояние. Французская аристократия высказывала крайнее недовольство ходом войны, и французский король столкнулся с открытой оппозицией со стороны своего кузена Карла Злого, короля Наварры и графа нормандской провинции Эвре: он хотел сместить Иоанна и посадить на трон дофина. За такую дерзость в апреле 1356 года Карла арестовали, но уже в августе его брат Филипп Наваррский перешел на сторону англичан, провел в Кларендоне переговоры с Эдуардом III и принес оммаж английскому королю как «королю Франции и герцогу Нормандии». Давление на Иоанна II становилось невыносимым – он был вынужден решительно выступить против англичан.
Переломный момент наступил 19 сентября 1356 года, на поле у города Пуатье. Армия Черного принца насчитывала 6000–8000 английских и гасконских солдат; она была разделена на уже привычные три части; принц командовал центром. Французы превосходили по численности англо-гасконскую армию, вероятно в соотношении два к одному. Однако англичане были вымуштрованы и хорошо организованы, особенно по сравнению с недисциплинированной и неорганизованной армией Иоанна. Несмотря на то что французы усвоили некоторые из уроков Креси и тяжеловооруженным всадникам было приказано спешиться и встать в оборонительный строй, а не гибнуть попусту в самоубийственных кавалерийских атаках, французам не хватало грамотного руководства, чтобы воспользоваться своим численным преимуществом и тактическими планами. Когда люди принца развернули передовую линию французов, отступив за густую живую изгородь, они спровоцировали двух французских командиров на поспешную атаку. Против передового отряда и арьергарда англичан по традиции бросили кавалеристов: всех их перебили, когда они продирались сквозь кустарник, где укрылся их противник.
Так начался день безжалостной расправы над французами, разгрома, превзойти который сможет разве что битва при Азенкуре в 1415 году. В жарком бою французы потеряли больше 2000 человек, в том числе герцога Бурбонского, констебля Франции, одного из двух маршалов и хоругвеносца Орифламмы, священного алого боевого штандарта французской армии, который, как говорили, красен из-за того, что залит кровью святого Дионисия (Сен-Дени). Практически столько же французских аристократов попали в плен, в том числе младший сын короля Филипп, архиепископ Санса, множество графов, два других маршала и – полная катастрофа – сам Иоанн II. Англичане потеряли не более нескольких сотен человек и захватили ценных заложников, за которых можно было выручить сотни тысяч фунтов. Это самое сокрушительное поражение, какое принц Плантагенет когда-либо наносил Капетингу или Валуа, увенчало славное военное наследие Черного принца. В честь победы в английском лагере закатили пир, на котором поднимали бокалы за пленных французов: принц и его полководцы обращались с ними с величайшим почтением. Иоанна II славили как великого короля, превосходившего храбростью всех прочих воинов. Но рыцарская куртуазность маскировала несомненную политическую реальность: Францию охватил кризис, а Англия, где Черного принца заранее неофициально именовали королем Эдуардом IV, была на подъеме. Заложников, взятых в битве при Пуатье, отправили королю Англии, который уже подсчитывал, какой выкуп за них взять – эта сделка позволит ему наконец восстановить утраченную империю Плантагенетов во Франции.
В январе 1358 года, после длительных и непростых мирных переговоров, за Иоанна II была назначена цена: 4 миллиона золотых экю, или невероятные 666 666 фунтов, – выкуп, на фоне которого, даже с учетом инфляции, бледнела сумма, выплаченная за Ричарда Львиное Сердце. Наряду с этим был предложен предварительный текст Лондонского договора, составленный по образцу провалившегося договора в Гине. Кроме огромного выкупа, за отказ от притязаний на французскую корону Эдуард потребовал суверенитета над Аквитанией, Сентонжем, Пуату и Лимузеном на юге, Понтье, Монтреем и Кале на севере. Двусторонняя ратификация договора была бы вполне возможна, если бы резко не обострилась ситуация во Франции: радикальные реформисты изгнали дофина из Парижа, а освобожденный из тюрьмы Карл Наваррский предложил англичанам сделку: разделить Францию, отдать Эдуарду корону и около двух третей территории королевства. Летом 1358 года в Северной Франции вспыхнул крупный народный бунт, известный как Жакерия: крестьяне восстали против знати и рыцарей, которых они винили в предательстве интересов страны. Хронисты сообщали об ужасающих зверствах, совершаемых обычными мужчинами и женщинами, которые безжалостно мстили высшим сословиям. Хронист Жан Лебель описал один такой случай: крестьяне убили рыцаря и поджарили его на вертеле, изнасиловали его жену и силком накормили несчастную женщину и ее детей жареным мясом их мужа и отца.
Другой французский хронист, Жан де Венет, оставил живое описание сельской местности, какой она была в конце 1350-х годов. Он рассказал, как выглядели его родные места недалеко от Компьена, разрушенного неустанными атаками англичан:
Виноград… не собрали, и он сгнил на корню… Поля не пахали и не сеяли… На лугах не было скота и дичи… Путники не шли по дорогам, не несли на рынок свой лучший сыр или молоко… Дома и церкви не радовали глаз заново перекрытыми крышами и представляли собой жалкое зрелище: всепожирающее пламя превратило их в дымящиеся руины… колокола, как и прежде, издавали приятный звон, но уже не для того, чтобы собрать прихожан на богослужение, а предупреждая о приближении врага, чтобы люди могли найти себе убежище, пока враг еще в пути… невзгоды сыпались со всех сторон, особенно на сельское население… Но их лорды… не давали отпора врагу и не пытались атаковать его, разве что изредка.
Понимая, в какое отчаянное положение попал его противник, в ноябре 1358 года Эдуард уже не считал мир наилучшим вариантом. Он начал планировать третье крупномасштабное вторжение. Пленному Иоанну II удалось упросить его на некоторое время отказаться от этого плана и рассмотреть вторую редакцию Лондонского договора, предусматривающую выкуп за короля в прежнем размере: 4 миллиона экю. Однако список территорий, переходящих к Плантагенетам в полный суверенитет, теперь включал Нормандию, Анжу, Мен, Турень и Булонь, кроме того, им доставался сюзеренитет над Бретанью.
С приближением сотой годовщины Парижского договора Эдуард прилагал все больше усилий, чтобы расторгнуть его окончательно и вернуться к славным дням превосходства Генриха II и Ричарда I над Филиппом Августом. Неудивительно, что второй вариант Лондонского договора был полностью отвергнут Парижем. Летом 1359 года план вторжения был готов. В октябре король, герцог Ланкастерский и Черный принц вывели из Кале армию, разделенную на три части, общей численностью примерно 10 000 человек, и направились в средоточие французской монархии, в Реймс. Они не могли бы точнее попасть в сердце противника: в Реймсе стоял собор, в котором с 816 года короновались все французские короли, начиная с Людовика I. Более того, город находился всего в нескольких днях пути от Парижа: если Реймс падет, то английский король сможет короноваться как Эдуард I Французский, успешно завершив свой поход за верховной властью в королевстве.