— Опять это чернокнижие. Надоело уже, однако. Ты мне дай нормального честного противника, чтобы нос к носу стоял, а не финтил по закоулкам.
Дергунов согласно кивнул, потом тихонечко произнес:
— Между прочим, Касимчик, Нинель Эвальдовна твой непосредственный начальник.
— Баба начальник? — взревел Сесёлкин и пошёл на Дергунова. — Кто назначил?
— Олег Павлович, — убегая, ответил Дергунов. — А я тем более.
— Что тем более? — Сесёлкин остановился.
— Тем более начальник, — скрывшись за дверью, далеким эхом откликнулся Дергунов…
Купол для Самаэля был низок, а нерастраченной силушки много, хотелось летать, рассекать. Тренировался он ночью, без свидетелей. Самаэль взлетал со Стеклянного моря, Планзейгер открывал перед ним окно в защитном куполе, потом закрывал. При возвращении дракона процедура совершалась в обратном порядке.
Однажды в стремительно взлетающего Самаэля врезался вражеский самолет-разведчик, который на приличной высоте кружил над Знаменском. Перехватывал секретные радиочастоты. Самаэлю-то ничего, а самолет вдребезги. Обломки Планзейгер смел в кучу и смахнул в лес, туда, где погуще.
Самолет-разведчик кружил над Знаменском недаром. С того момента, когда город был накрыт защитным куполом, геодезические спутники фиксировали на его месте черное пятно. Пропажа самолета возбудила соответствующие органы надзора, поэтому в Знаменск из братской Литвы была направлена группа представителей Общества друзей России в составе пяти человек.
Литовцы были как на подбор: молодые, рыжеватые, плечистые, под два метра ростом, говорили с немецким акцентом. Их встретил Семендяев, незаметно прокачал на предмет лояльности, потом передал Дергунову, ну а уж тот Сесёлкину. К тому времени команда Сесёлкина отдыхала после безуспешных поисков демиургов.
В принципе, это было правильно, коль вы друзья России, вот вам, извольте, букет из разных национальностей. Всё как в жизни: швед, негры, эстонец, чукчи, нанайцы, мордвин. Яркие представители русского населения. Ну, а если вы прикидываетесь друзьями, пеняйте на себя.
Увидев такой суповой набор, литовцы заскучали, но Сесёлкин подмигнул самому главному и пригласил в бронетранспортер, который повёз делегацию в Волшебный лес попить ерша. Остальные поехали на джипах.
По дороге самый главный друг по имени Ганс сказал Сесёлкину, который прекрасно понимал его литовский, густо настоянный на немецком:
— Как же так, геноссе? Вокруг осень, а у вас, в вашем прекрасном городе, лето. Непорядок.
— Россия, брат, — ответил Сесёлкин. — Её литовским аршином не измеришь.
— Другой вопрос, — не отставал Ганс. — Раз тут лето, почему мы едем не в джипе, а в душном железном броневике?
— Оно и видно, что вы люди не военные, — усмехнулся Сесёлкин. — Береженого Бог бережет, иной раз и палка стреляет. А тут, за бронёй, как у батьки за пазухой. Ферштейн?
— Я, я, — литовец Ганс согласно закивал. — Натюрлих.
— Ну и лады, — сказал Сесёлкин. Тут и БТР остановился. — На выход, господа литовцы…
Первым делом касимовцы и литовские друзья направились прямиком в пивнушку, откуда не выходили в течение часа. Через час вышли оттуда довольные, веселые, побратавшиеся. И тут же, в прекрасном расположении духа пошли знакомиться с владениями Сесёлкина.
Глава 11. Разговор без свидетелей
Воинская часть понравилась литовским друзьям. Судите сами: в центре великолепного зеленого леса поросшая густой шелковой травой поляна размером в один гектар. На этом гектаре компактно расположены: трехэтажная казарма с одноместными номерами, гараж, столовая, пивной бар, разные хозпостройки. В гараже стоят джипы и БТРы, для тренировочных стрельб предусмотрен подземный тир.
Зашли в казарму, и один глазастый литовец тут же увидел неприметную надпись на одной из дверей: «Оружейная палата». Это было помещение для хранения оружия и боеприпасов. Одни из литовцев подергал дверь, немедленно запиликала сигнализация. Сесёлкин погрозил ему пальцем, литовец поднял перед собой ладони — виноват, мол.
Литовцы посетили пустующий одноместный номер на третьем этаже казармы и от удивления вскинули брови. Ничего себе номерочек в двадцать пять квадратных метров с туалетом, душем, холодильником, телевизором, компьютером. Отличная кровать, кресло для отдыха, шторы на окнах. Безупречно чисто.
— А кто убирает? — спросил Ганс. — Даже мы, литовцы, народ аккуратный, после бесплатного ерша можем насвинячить. Что уж говорить о простом русском солдате, который известный выпивоха и поросёнок.
— Ты, Ганс, неправ, — дипломатично ответил Сесёлкин. — Вот горничная, она и убирает.
Горничная была маленьким пухленьким биороботом, весьма симпатичным, со всеми присущими женскому полу прибамбасами, и едва Ганс ущипнул её, тотчас получил увесистую оплеуху. И как только дотянулась, не иначе — подпрыгнула.
— Простите, простите, — рассыпался он в извинениях. — Немного перебрали. Где бы нам отдохнуть?
— Да в любых номерах, тут пол этажа свободно, — ответил Сесёлкин. — Горничную я предупрежу, а сам буду в 21 номере.
Как только он ушел, Ганс показал глазами, что нужно проверить, есть ли в номере «жучки».
Одни из литовцев вынул из кармана микродетектор, включил его, выждал секунд пять и отрицательно помотал головой.
— Прекрасно, — сказал Ганс. — Кто что подметил?
— Пиво отменное, — заметил один из литовцев. — Но не на хмеле. Похоже, синтетическое.
— Но отменное, — добавил кто-то.
— Я, я, — сказали все дружно.
— Бензин у русских обычно грязен и вонюч, — произнес один из литовцев. — А тут, в Знаменске, вроде ничем не пахнет. Тоже, поди, синтетика.
— Не факт, — сказал Ганс. — Может быть и авиационный керосин. Кто ещё?
— С солнцем дело непонятное, — заметил ещё один из литовцев. — Оно же одно для Тамбова и для Знаменска. А туч вообще нету.
— Правильно, — согласился Ганс. — За короткое время нам нужно собрать побольше таких фактов. Факты, факты и ещё раз факты, как говорил русский теоретик Ленин. Выводы будем делать дома. Учтите, американские коллеги наступают нам на пятки. Со своей стороны добавлю ещё вот что. Попробовал на вкус травинку — настоящая, но с привкусом кошачьего дерьма, то есть здесь водятся либо кошки, либо гоблины.
Подчиненные непонимающе переглянулись, а Ганс улыбнулся и сказал:
— Не подумайте, что я перепил синтетического пива. Есть специальная литература, вернемся — покажу. Лес этот похож на настоящий, но он лучше настоящего, гораздо лучше. Тут есть пальмы, бананы, ананасы. Для здешней широты дело невиданное, поэтому гоблинам нисколечко не удивлюсь. И вот ещё что. Наша горничная не человек.
— Но лучше человека, — добавил кто-то.
— Я, я, — согласились литовцы. — Вы, босс, знаете толк в девицах. Только вот рука у неё тяжелая, так можно и без глаза остаться.
— Во время удара, — сказал Ганс, усмехнувшись, — рука у неё вытянулась на полметра. Никто не заметил, потому что скорость нечеловеческая.
Что-то ударило в оконное стекло и отскочило. Потом ещё раз.
Ганс выглянул в окно, увидел фигуру в недалеких кустах. Фигура помахала ему.
— Людвиг, — позвал Ганс. — Видишь этого человека?
— Вижу, — ответил подошедший Людвиг.
— Иди узнай, что ему надо. Это не касимовец. Только осторожно.
Людвиг вышел, но вскоре вернулся и сообщил, что выход на лестницу охраняется касимовцем с автоматом. Ничего не желает слушать, потому что Сесёлкин объявил мертвый час. Никого впускать и выпускать не положено. По лестнице шастать не велено, можно маслину в лоб словить.
— Сам же себе противоречит, — подытожил Ганс. — Как же я его найду в 21 номере, что этажом ниже, если по лестнице шастать не велено.
Выглянул в окно, увидел пару вооруженных охранников напротив казармы, жестом показал фигуре в кустах, что не выпускают.
Человек в кустах кивнул, а через пару минут зашел к ним в номер.
Ганс был весьма сильным экстрасенсом и сразу понял: что-то в этом незнакомце не так. Одет плоховато, вылитый работяга, Arbeitstier, а аура индиго, то есть у человека сверх способности. Да ещё третий глаз открыт. Ну, не может сверхчеловек быть рабочей лошадкой. Далее: ментальное тело с физическим никак не сопрягается, китайские каналы и эфирное тело отсутствуют напрочь, и из этого следует, что физическое тело чужое. Нонсенс какой-то, такого не бывает, не доросло ещё человечество до такого перегиба.
Незнакомец же безошибочно прочитал мысли Ганса и понял, что действовать нужно незамедлительно, пока тот не поднял шум. «Скажи им, чтобы разошлись по номерам, — сказал он мысленно. — Да поестественней, чтобы поверили. Дело государственной важности».
Внушение было такой силы, что Ганс не смог воспротивиться. И вместо того, чтобы, соблюдая приоритеты, спросить, как незнакомец сумел проскользнуть мимо многочисленной охраны, он сказал:
— Господа, у нас разговор без свидетелей. Разойдитесь по номерам.
Господа, никакие, конечно, не литовцы, а офицеры федеральной разведслужбы Германии, люди до предела дисциплинированные, немедленно разошлись. Разумеется, они почувствовали, что Ганс не в себе, но приписали это предстоящему разговору между ним и странным незнакомцем, вылитым гастарбайтером. Разговор, похоже, обещал быть неприятным.
— Я вам даже завидую, — сказал Лау, а это, конечно же, был он, обращаясь к заторможенному Гансу и извлекая из хроноизолированной полости Бак-Муар. — Поносите оболочку, в которой побывал демиург, приобщитесь к Мировому Разуму. Не переживайте, я не какой-нибудь халявщик, при первой же возможности верну.
Поколдовал с Бак-Муаром, после чего упал навзничь, крепко приложившись к полу подбородком. «Ганса» тоже мотануло, но он устоял. Подошел к неподвижному «Лау», забрал Бак-Муар и поместил его обратно в хроноизолированную полость.
Бак-Муар всегда оставался рядышком, только был изолирован от текущего времени, не проявлял себя на земном плане, поэтому Мортимер до сих пор не смог его обнаружить. Ну и, разумеется, нужно было знать код доступа к полости. Впрочем, для Мортимера это не было бы большим препятствием.