«Думай! – приказала себе девушка. – Ну думай же! Должен найтись какой-то выход. Ты прошла ту страшную комнату, выстояла в оружейном коридоре и не можешь погибнуть сейчас! Не можешь подвести тех, кто на тебя рассчитывает». Она вспомнила о Жане – почему-то именно о нем в первую очередь, а уж потом о Принце и тех людях, которые провожали ее во дворе королевского замка.
Пытаясь сосредоточиться, Анна следила за своими отражениями. Пока еще не пролилась кровь. Ей самой было как-то очень странно бить ножом в свою точную копию, считай, в саму себя, но и двойники не делали этого, хотя каждая из них оказалась вооружена в точности таким же ножом…
Что сказал бы об этом Даниэль?.. Что-нибудь умное про закономерности построения сюжетов и о том, что бой с самим собой всегда самый сложный.
А ведь точно! Именно так и есть!
Боясь поверить собственной догадке, Анна все же шагнула назад и… остановилась.
Нервы казались натянутыми до предела, девушка даже слышала звон в ушах и гул собственной крови.
«Расслабься! Ну же!» – велела она самой себе.
В данной ситуации это было сложнее всего. Но она все же смогла…
И те, кто окружал ее плотным полукольцом, тоже застыли.
Ну конечно, она и сражалась все это время сама с собой! Она первая вытащила нож, и ударила тоже она. Ее размноженные зеркалами противники только повторяли ее движения и ее собственную агрессию.
Вот это поворот! Еще немного – и она убила бы саму себя! Это было бы смешно и так глупо, что оказалось бы достойным премии Дарвина, посмертно присуждаемой за самые нелепые смерти на свете, наряду с мужчиной из Южной Каролины, который, услышав ночью телефонный звонок, по инерции вместо трубки взял лежащий у кровати «смит-вессон» и спустил курок, или любителя халявы, который пытался вытрясти банку из автомата, продающего колу, и погиб, опрокинув на себя этот самый автомат.
Как хорошо, что ей вовремя удалось опомниться, пока еще не пролилась кровь!
Задние ряды зеркальных двойников какое-то время еще теснили передние, а потом угомонились. Отражения бессмысленно разбрелись по комнате. Уже безобидные и абсолютно не агрессивные. И все же Анна старалась не делать резких движений.
Задержав дыхание, она осторожно шагнула вперед. Вроде бы ничего не изменилось. Явной опасности не было, и девушка продолжила движение, стараясь не натолкнуться на собственную копию. Продвигаться в толпе абсолютных двойников казалось очень неприятно. В ответ на ее неприязнь ближайшая к ней фигура насторожилась, но Анна взяла себя в руки, медленно перевела дыхание и продолжила путь к двери.
Кажется, обошлось. Она справилась и с этим испытанием.
Девушка вышла за дверь и тут же оказалась в зале с колоннами. По углам помещения притаилась мгла, а шаги гулко отдавались под сводами замка. В самом конце зала на возвышении, куда вели четыре ступени, вырезанные из черного мрамора, размещался трон с высокой спинкой, и на нем сидел человек. Темнота, словно мантия, окутывала его. Анна разглядела лишь тускло блестящую корону и руку, казавшуюся рукой мумии, обтянутую ссохшейся кожей. На пальцах мумии сияли перстни, а лицо Короля было погружено во мрак. И возможно, это к лучшему.
Отчего-то Анне не слишком хотелось разглядывать его ближе.
– Ты пришла за моей жизнью, – проговорил голос, похожий одновременно на скрип песка и вой ветра. – Ты считаешь, что на твоей стороне справедливость. Но кто ты такая, чтобы судить? Есть ли у тебя право решать, что зло, а что благо?
Девушка встряхнула головой, прогоняя страх и усталость.
– Ваши уловки не помогут, – проговорила она громко, и эхо разнесло ее слова по залу.
«Могут… могут… могут…» – повторяла тьма.
– Мне жаль тебя. Ты пешка в чужой игре, тебя используют вслепую и выбросят как сломанную, не пригодную к употреблению вещь, как только ты сделаешь то, чего они от тебя ждут, – проговорил Король. – Да и какая из тебя избранная. Ты не замечала, что вовсе не подходишь на эту роль?
Разговор с умершим Королем был сам по себе где-то за гранью абсурда. Пора заканчивать с этим. Конечно, он пытается ее запутать. Зло всегда лжет.
Анна шагнула к трону.
– Вам не обмануть меня! – упрямо проговорила она. – Такое существо, как вы, противоестественно. Пусть прах станет прахом!
С этими словами девушка вскочила на первую ступеньку.
Мертвый Король поднялся – и он показался Анне огромным, неестественно высоким и ужасающим. Он простер вперед иссохшую руку, и с его пальцев сорвался черный смерч, разбившийся о выставленный Анной кинжал, данный Королевой.
Кажется, Король не ожидал этого, и девушка, не теряя времени, бросилась к нему и всадила нож в грудь – фактически наугад.
Загрохотал где-то далекий гром, а стены черного замка содрогнулись, словно живое существо, бьющееся в смертной судороге.
– Прах – праху, мертвое – забвению! – крикнула девушка.
Король – а теперь он резко уменьшился и стал лишь ненамного выше Анны – наклонил голову, словно в удивлении глядя на резную рукоять кинжала. Сверкнули рубины. И тьма всколыхнулась, закричала от боли – этот крик, словно исходящий из тысячи глоток, прозвучал у девушки в ушах, едва не сводя ее с ума.
Замок снова содрогнулся.
Не удержавшись, Анна упала на колени и заткнула уши, чтобы не слышать ужасный ор и скрежет.
Замок распадался, втягивался в землю, таял буквально на глазах.
Он и вправду казался смертельно раненным живым существом.
Девушка на миг закрыла глаза, чтобы не видеть эту агонию, а когда открыла, то поняла, что находится на залитой прозрачным утренним светом поляне.
На траве перед ней лежит человек – уже не молодой, но еще красивый, с правильными чертами аристократичного лица, а в груди его по самую рукоятку торчит магический кинжал.
Анна без труда узнала этого человека, уже виденного ей на вышитых шпалерах и гравюрах в королевском замке.
Человек умирал и пытался что-то проговорить окровавленными губами.
Нагнувшись к нему, девушка разобрала прерывистые слова:
– Предатель… ство… Королева… меня убила… отрава… Берегись… Справедливость…
Он вздрогнул и затих, уставив уже не видящие глаза в безоблачно яркое небо.
Анна тяжело поднялась на ноги. Ее шатало.
Она победила, но отчего-то победа оставила на душе горький осадок. В последние секунды Король не лгал.
– Ну вот ты и исполнила свое предназначение, – послышался знакомый голос.
Девушка кивнула. Она ожидала, что Охотник окажется где-то близко, и ей вдруг стало абсолютно все равно, убьет он ее или нет.
– Я не убью тебя, – сказал он, отвечая на ее невысказанную мысль. Подошел и встал рядом с телом своего господина. – Нужно было сделать это раньше. Теперь уже слишком поздно. Ты позволишь его похоронить?
– Да, – пробормотала Анна. – А что теперь?
– Тебе стоило бы задать этот вопрос раньше, – пожал плечами Охотник. – Теперь – ничего хорошего. Ты сделала свой выбор.
Он присел на корточки перед мертвым Королем и закрыл ему глаза.
– Странно, – проговорил задумчиво Охотник. – Я вижу его смерть уже во второй раз. И опять оказываюсь бессилен что-то изменить. Видимо, настает конец времен. Не зря я видел белого оленя.
– При чем тут белый олень? – не выдержала Анна.
– О, – Охотник посмотрел на нее, и в его стальных глазах не было ничего: ни гнева, ни сожаления, – и отчего-то этот безразличный взгляд ранил, причинял боль, – ты даже не знаешь правила мира, которые взялась менять. Видимо, таков закон, что случайная девчонка все же нарушает баланс и приводит наш мир к концу.
– Ты говоришь очень туманно, я ничего не понимаю. – Девушка устало опустилась на траву.
– Есть легенда, я слышал ее от отца, а он – от своего отца и так далее. Легенда об охотнике и белом олене. Олень бежит, охотник преследует. И так будет до конца времен. Они встретятся и взглянут друг другу в лицо только в тот момент, когда наш мир будет разрушен. Я видел белого оленя и уверен, что повелитель охоты где-то близко. Ткань времени истончается.
– Ты хочешь сказать, что в этом виновата я? – Девушка отерла лоб рукавом истрепанного красного плаща. Беречь лицо, и так исцарапанное и испачканное кровью, не было необходимости.
– Нет, я думаю, что ты – только орудие. Даже не орудие Королевы, а орудие судьбы. Все, что было рождено, когда-то умрет. Таков удел. – Охотник пожал плечами и вновь склонился над мертвым Королем. – Позволь, мой господин, твоему последнему рыцарю воздать тебе прощальные почести.
Анна почувствовала себя неловко, словно невзначай стала свидетельницей сакральной сцены, не предназначенной для чужих глаз.
– Я ухожу… – предупредила она.
Охотник кивнул, а потом посмотрел на нее:
– Твой приятель… Он тут неподалеку. Прятался от меня, думал, что я его не замечу… Ему бы нужно освоиться в лесу, у парнишки есть талант…
– Ты убил Жана? – холодея, переспросила девушка.
– Зачем? – Охотник махнул рукой, указывая направление: – Говорю же, он прячется. Вон там. Иди к нему, и пусть будет то, что должно случиться.
Уходя, девушка оглянулась.
Охотник, склонившись над телом умершего Короля, то ли молился, то ли совершал странный, незнакомый ей обряд.
И ее кольнуло острое понимание, что они уже больше никогда не встретятся. Сейчас она сделает еще один шаг – и он навсегда исчезнет из ее жизни.
Девушка шагнула, нога ее провалилась в бездонную пропасть, а перед глазами все поплыло…
Она открыла глаза и с удивлением огляделась. Голова болела, а мир вокруг расплывался, так что трудно оказывалось сфокусироваться на чем-то.
Анна лежала на металлической кровати с высокой спинкой. Постельное белье было жесткое, грубоватое… Около изголовья находилась тумбочка, на которой стояла бутылка воды, стены были светло-голубыми.
Девушка моргнула, смутно надеясь, что вновь откроет глаза либо дома, либо в волшебном лесу, но нет.
Она завозилась на кровати, пытаясь встать, но голова закружилась так сильно, что Анна со стоном упала на подушки.