– Чтобы кровянка течь перестала. Я так всегда делаю, когда сильно оцарапаюсь.
Прошка все еще смотрел на разбойника подозрительно, но страх постепенно отступал. Боли Прошка никогда не боялся. Просто было очень обидно.
Посчитав это дело проясненным, Коломец перешел к главному.
– Видел Глеба-Первохода? – спросил он.
Прошка кивнул:
– Видел.
– Слушал, о чем он говорил?
– Слушал.
– И о чем?
Прошка молчал, хмуря брови.
– Выкладывай, – подбодрил его разбойник. – Тебе же лучше будет. Коли что полезное, так Деряба тебе деньжат отвалит. Деряба не жадный.
Прошка решил, что в словах Коломца есть резон, и заговорил:
– Первоход в Гиблое место собирается. А с ним мужик, который в подводе с Жаданом ехал. И еще одна девка.
– Мужик? Это который со слюдяными кружочками на зенках?
Прошка кивнул:
– Угу.
– Хм… А зачем идут-то – не слыхал?
Прошка покачал головой:
– Нет. Но денег у них много. Я кошель видал, огромный. А в нем звенело.
При слове «кошель» глаза Коломца по-кошачьи замерцали.
– Где они сейчас? – осведомился он.
– В Хлынь-град поехали. Там у Первохода какой-то дружок живет.
– В Хлынь, говоришь? – Коломец поскреб пальцами бородатую щеку. – А давно ли уехали?
– Не очень. Ежели сейчас поедем, то можно и перехватить.
– «Сейчас». – Коломец хмыкнул. – Ишь, какой быстрый. Дерябе нужно сперва рассказать. Он и решит, как действовать.
Прошка прищурил темные, глубоко запавшие глаза.
– Нешто без Дерябы не можешь? – с усмешкой спросил он.
– «Без Дерябы», – снова передразнил разбойник. – Без Дерябы и мечи – что шкрябы. У Первохода ольстра. Мне одному с ним не совладать.
– Это если грубой силой брать, – возразил мальчишка. – А можно ведь и хитростью.
Коломец нахмурился и внимательно вгляделся в Прошкино лицо.
– Придумал, что ль, чего, малый?
– Сперва надо Первохода и его ватагу догнать. А то уйдут, тогда хоть думай, хоть не думай – один хрен.
Коломец подозрительно прищурился на мальчишку.
– Ты-то чего такой резвый?
– Мне деньги нужны.
– Де-еньги? – насмешливо протянул Коломец. – И зачем это?
– Мою мамку печенег Шавкатка полонил. Хочу ее из полона выкупить.
– Вон оно что. – Коломец посмотрел на мальчишку с любопытством. Отважный парень. Отчаянный. Был бы постарше, можно было б в напарники взять. – А давно в полоне-то? – спросил Коломец.
Прошка вздохнул:
– Уж второй месяц пошел.
– Так она небось уж от Шавкатки брюхата.
Мальчонка сжал тощие кулаки и шагнул на Коломца.
– Скажешь еще, пожалеешь! – пригрозил он.
Разбойник усмехнулся:
– Ну-ну, охолони, птенец. Лучше скажи, что у тебя за хитрость?
Прошка расслабился.
– В доверие к ним втереться хочу, – деловито сообщил он.
– Как это?
– Да просто. Ты же мне рожу порезал. Покажусь им, поведаю про то, как ты меня мучил. Про мамку расскажу. Они сердобольные, поверят. Поеду с ними. А как Первоход задремлет, ольстру у него стяну. А тут и ты подоспеешь.
Коломец сдвинул брови и обдумал слова мальчишки.
– А коли не задремлет? – с сомнением спросил он.
– Задремлет, – убежденно заявил Прошка. – Рано или поздно. Он ведь не двужильный.
Коломец подумал еще чуток и вздохнул.
– Попробовать можно. Глядишь, что-нибудь да и выгорит. Ладно. Айда со мной.
– У тебя подвода? – быстро спросил Прошка.
– «Подвода». Размечтался! Лошадка Гнедашка. Позади меня сядешь. Так и помчим. – Коломец почесал щеку и задумчиво добавил: – Жаль, что Дерябе не сказали. Ну да ничего. Коли ольстру у Первохода стянешь, я с ним и один справлюсь. Сполна ему свой должок выплачу.
– Сгубишь? – деловито уточнил Прошка.
– Голову ему отсеку, – просто ответил Коломец.
– А с кошелем что сделаем, коли добудем? Нешто Дерябе отдашь?
Разбойник ухмыльнулся и качнул бородатой головой:
– Не, не отдам. С тобой поделим.
– Поровну?
– Поровну не могу, – честно признался Коломец. – Обида сердце жечь будет. Через то и тебя сгубить могу. Дам тебе третью часть. Мамку у Шавкатки выкупить хватит. Согласен, что ли?
– Согласен, – отозвался Прошка. – Идем к твоему Гнедашке.
Человек, вышедший из юрты, был невысок и темноволос. Желтая, словно у китайца, кожа. Усов нет, а черная бородка заплетена в косицу. Понятно, что человек с Востока, но не понятно, какого возраста. Кожей вроде молод, но по глазам – темным, всезнающим – человек пожилой.
Одет человек был в ичиги, штаны и охотничью куртку из оленьей шкуры, похожую на ту, которую носил Глеб. Шея его была увешана амулетами.
Глеб соскочил с телеги и, шагнув навстречу темноволосому, громко сказал:
– Приветствую тебя, добрый человек! Мы разыскиваем волхва по имени Гильфан. Знаешь ли такого?
Мужчина прищурился.
– А зачем он вам? – Голос у него был глуховатый, но спокойный и ровный.
– Дело к нему есть, – ответил Глеб.
– Дело? – Мужчина окинул телегу и седоков подозрительным и любопытным взглядом. – Если к Гильфану едут, значит, дело важное. Но с пустыми руками к нему не подходи.
– Про то слыхали, – усмехнулся Первоход. – Нрав у него алчный.
Мужчина опустил глаза и смиренно проговорил:
– Не стремись к тому, что есть у других, но не отказывайся от того, что несут тебе. Слава Создателю, который посылает нам мудрые мысли.
Глеб прищурил карие глаза и слегка склонил голову набок.
– А разве брать с людей большую плату – это не алчность? – поинтересовался он.
Мужчина погладил пальцами заплетенную в косу бородку и изрек:
– Оставь те заботы, что имеешь в голове, и отдай то имущество, что имеешь в руках, ежели хочешь купить то, что стало предметом твоих устремлений.
– Мудрено, – отозвался Глеб. – Скажи-ка, добрый человек, ты всегда говоришь назиданиями?
Мужчина улыбнулся, отчего лицо его прояснилось и стало простым и бесхитростным, будто у ребенка.
– Каждое слово, в котором нет богопоминания, – бессмыслица. И всякий взгляд, в котором нет назидания, – пустая забава.
– Ясно, – совсем развеселился Глеб. – Вижу, мы пришли, куда надо. Ты ведь и есть волхв Гильфан, верно?
– Верно, – ответил мужчина своим смиренным, глуховатым голосом. – Это мое имя.
– Странное имя.
– Арабское. Мой отец пришел на вашу землю из аравийской пустыни.
– И что значит имя сие по-арабски?
– Хранитель, – просто ответил Гильфан. – А проще, то страж.
– И что же ты сторожишь, Гильфан-Хранитель?
Волхв усмехнулся.
– То одному Создателю ведомо.
– А нам, значит, не скажешь?
– Только с Его позволения.
Глеб рассмеялся.
– А ты знаешь, что тебя люди за алчность твою не любят? – весело спросил он.
– Делай доброе дело, ища награды от Создателя, а в людском уважении мало проку, – смиренно ответствовал Гильфан и в подтверждение своих слов тяжело вздохнул.
– Наше счастье, что мы при деньгах. – Глеб повернулся к телеге и весело окликнул: – Эй, на барже! Мы приехали!
Вскоре все они сидели у костра. Восточный волхв со странным именем Гильфан ворошил палкой угли. Время от времени он бросал на Диону любопытные взгляды. На Глеба он смотрел иронически, а на ученого мужа Лагина не смотрел вовсе, будто того не существовало в природе.
У костра Глеб снова стал задавать вопросы:
– Слышал я, Гильфан, что ты помогаешь всем без разбору, – сказал он. – И добрым людям, и злым. Верно ли это?
Гильфан лукаво усмехнулся.
– Познавший Создателя – это тот, кто не смотрит на творения Его взглядом приязни или неприязни. Добрый человек, злой человек – не все ли равно?
– А разве ваш арабский Бог не призывает к добру? Я читал ваше священное учение. Мне кажется, оно кое в чем похоже на христианское.
– Ты получил поверхностное знание, Первоход. А поверхностное знание, как легкий дождик. И земля от него не увлажнится, и жаждущий не напьется. – Гильфан вновь поворошил палкой угли и спокойно поинтересовался: – Зачем ты ко мне пришел, Глеб-Первоход?
Улыбка покинула губы Глеба.
– Ты что-нибудь слышал о нетленных? – сухо спросил он.
Гильфан кивнул:
– Слышал.
– И что ты о них думаешь?
– Думаю, что везти сюда покойника под рогожей – дело глупое, опасное и бессмысленное.
– Откуда ты знаешь, что мы его привезли? – удивленно спросила Диона.
По темным губам Гильфана скользнула усмешка.
– Я много чего знаю, красавица. Знаю, что дом твой в Кишени. И что сама ты – аншор бин ля хамаши. Чужая среди своих и чужая среди чужих.
Губы Дионы дрогнули.
– Как ты догадался, что я не человек? – сдавленно спросила она.
Волхв хмыкнул.
– Отличить огонь от облака много ума не надо, – ответил он. – А у тебя все на лице написано.
– А у меня что написано? – поинтересовался, поблескивая очками, Лагин. – Мое лицо прочесть сможешь?
Волхв на него не взглянул. Лишь задумчиво поворошил угли и пробормотал почти равнодушно:
– Иные лица – что белый снег в пустынном месте. Ни отпечатка, ни следа. А что снег скрывает, то одному только Создателю ведомо. Может, цветок. А может, острый сук.
Лагин снял очки и, протирая их краем рубахи, проговорил:
– Что мне нравится в шаманах, так это их любовь к иносказаниям. Прямого ответа от них никогда не услышишь.
Глеб посмотрел на Лагина насмешливо. Тот явно был уязвлен невниманием волхва к своей персоне.
Водрузив очки на нос, Лагин посмотрел на небо и вздохнул.
– Вот уже и сумерки.
Гильфан поднялся с бревна, взглянул на заходящее солнце и сказал:
– Пора волховать, ходок. Деньги я беру вперед.
Глеб достал из кармана несколько монет и положил их в протянутую ладонь восточного волхва.
– В бубен свой стучать будешь? – осведомился Лагин.
– Нет у меня бубна, – сухо ответил Гильфан. – И не шаман я. Я с духами лесными разговоров не веду, мои беседы – только с Создателем.