– А вот этот песок – черный. Видишь?
– Вижу.
Черный песок отправился к белому и желтому.
– Теперь смотри дальше, кузнец.
Лагин подбросил в печурку дров, подождал, пока они разгорятся, затем принялся колдовать над жестянкой.
Кузнец смотрел недоверчиво, но с любопытством. Ученый муж немного подождал, глядя в жестянку, потом кивнул сам себе и достал откуда-то железную трубку, обложенную у основания деревянными плашками, стянутыми проволокой.
– Это моя! – тотчас сказал Вакар. – Смотри, не испогань!
– Не испоганю, – пообещал Лагин.
Он что-то такое сделал, заслонив печурку спиной, затем повернулся к зрителям, сунул трубку в рот и напыжил щеки. Белый комок на широком раструбе трубки расширился и заискрился на солнце.
– Ишь ты! – проговорил кузнец насмешливо. – Такого чуда я точно не видывал!
Ученый продолжал дуть, а когда раздутый шар достиг нужного размера, он достал из кармана какие-то штучки и стал давить на шар со всех сторон – быстро, точно, уверенно. И прямо на глазах кузнеца шар стал менять форму. Не успел Вакар и глазом моргнуть, как шар превратился в сверкающую рыбину с петушиным хвостом.
Лагин снова повернулся к нему спиной и торопливо докончил работу. Потом глянул на всех через плечо хитрым взглядом, спрятанным за прозрачные кругляшки, и сказал:
– Потерпите еще чуток, сейчас остынет!.. Ну, вот!
Ученый муж повернулся и вытянул руку. На ладони у него лежала сверкающая, прозрачная, как вода, рыбина.
Кузнец протянул руку и осторожно ее потрогал.
– Это… лед? – неуверенно спросил он.
– Где ж ты видел теплый лед? – ответил Лагин вопросом на вопрос. – Подставь ладонь.
Кузнец растопырил черную от мозолей и въевшейся железной грязи ладонь, и Лагин посадил в нее сверкающую рыбку.
– Держи! Это мой тебе подарок!
Вакар изумленно пялился на рыбку.
– Как же это? – пробормотал он. – Как ты заморозил воду, колдун? И откуда эта вода взялась?
Лагин засмеялся, снял очки и протер их краем рубахи.
– Это называется стекло, – ответил он и водрузил очки на нос. – На глазах у меня такие же, только круглые и выпуклые. Сделаны из песка и соды. Меня венетские мастера научили.
Вакар, изумленно глядя на рыбку, сглотнул слюну. Тут вышла из ступора и Ольстра.
– Батюшка, лепота-то какая! – заверещала она и протянула дрожащие от возбуждения руки. – Дай мне подержать!
Кузнец передал рыбку дочери.
– Ну, что, кузнец-вещун? – весело спросил его Лагин. – Удивил ли я тебя?
– Удивил, – признал Вакар. – Ума не приложу, как ты рыбку эту смастерил?
– Смешал несколько частин, только и всего. Песок, соду, глинозем, мел… Все, что нашел у тебя в кузнице и за кузницей.
Глаза Вакара возбужденно блеснули.
– Научи! – попросил он. – Я щедро отплачу!
Лагин улыбнулся:
– Чего ж не научить? Научу, конечно. Когда пойдем обратно, обязательно научу. Но, кажется, я выиграл в нашем споре? Отдашь мне теперь свою самую дорогую вещь?
Вакар вздохнул и ответил, смиренно понурив голову:
– Отдам, коли возьмешь.
– Возьму ли? Конечно, возьму! Кто откажется от дорогого подарка!
– Что ж, тогда… тогда давай сперва выпьем.
– Давай, – согласился Лагин.
Кузнец наполнил его стаканчик, потом свой. Они подняли стаканчик, чокнулись и залпом выпили, будто обмывали сделку.
Поставив стаканчик на стол, Вакар повернулся к Ольстре, которая, раскрыв рот, осторожно трогала стеклянную рыбку пальцем, и окликнул:
– Чего рот-то раззявила? Ступай к Лагину! Ты теперь его! – Он перевел взгляд на удивленного ученого и, шмыгнув носом, вымолвил: – А ты, ученый, береги мою дочь. Одна она у меня… кровиночка.
Лагин переводил ошарашенный взгляд с Вакара на его дочь и обратно.
– Погоди, кузнец… – Он сглотнул слюну. – Но это… Это не совсем то, что я ожидал.
– Мы всегда получаем не то, что ожидали, – философски изрек Вакар и вздохнул. – Так уж устроена наша жизнь. А теперь бери девку, и да помогут вам боги!
Вакар, удовлетворенно ухмыляясь, потянулся за кувшином с самогонной водкой.
Ольстра приосанилась, выпятила бантом губы и ласково посмотрела на Лагина. Некоторое время ученый муж сидел, будто обмакнутый в воду. Потом повернулся к Глебу и сдавленно пробормотал:
– Первоход, отойдем?
– Ну, давай, – усмехнулся Глеб.
Они встали из-за стола и отошли к кузнице. Лагин тут же схватил Первохода за пуговицу куртки и торопливо проговорил:
– Ходок, что мне делать?
Глеб пожал плечами:
– Не знаю, Тимофей. Ты ученый, ты и думай.
– Может, просто отказаться?
Глеб вытаращил глаза:
– Рехнулся? По здешним обычаям, нет большего оскорбления, чем отказаться от невесты.
– Она мне не невеста.
– Ты согласился ее взять. Значит – невеста.
– Но я же не ведал, что творю!
– Это тебя не оправдывает.
Лагин понурил голову. Глеб сочувственно похлопал его по плечу.
– Да, брат, попал ты. Вот что значит – не знать родных обычаев. Ну, да ничего. Женитьба – это не самое страшное, что может случиться с человеком.
Судя по хмурому виду Лагина, его это, похоже, совсем не утешило. Тогда Глеб заговорил снова:
– Попробуй посмотреть на это с другой стороны. Ольстра – хорошая девушка. Сам же слышал: дом держать умеет, дерется в меру. Мечта, а не девушка. Вот представь себе: вернешься ты из мастерской с очередным слитком золота, усталый, как собака. А на столе тебя уже ждет горячий пирог с рыбой или грибами. А рядом – глиняный кувшин молока. Ну, или сладкого кваса. А ночью она тебя приласкает. Ольстра девка бойкая, тебе даже ничего делать не придется.
Лагин обдумал его слова и пробормотал задумчиво:
– А может, правда?.. Мне уж тридцать пять лет. Больше, чем было Христу, когда он на Голгофу взошел. Сколько можно бобылем-то жить?
– Вот и я говорю: соглашайся да радуйся. И не парься ты так. А то у тебя уже очки запотели.
Ученый муж наморщил лоб и вздохнул:
– Ох, не знаю, не знаю… Страшно мне как-то.
– Что страшно?
– Жизнь свою менять. – Тут Лагин покачнулся, и Глебу пришлось взять ученого под локоток, чтобы он не упал. – Что-то мне худо… – пробормотал Лагин, бледнея. – Мне бы прилечь…
– Ты напился, – сказал Глеб. – Это бывает.
Лагин посмотрел на ходока собачьими глазами и жалобно пробормотал:
– Поможешь мне добраться до кровати?
– Обязательно. Идем!
И Глеб повел пошатывающегося Лагина к дому. Проходя мимо стола, он весело сказал:
– Вакар, тут твой будущий зять захотел баиньки. Найдется для него местечко потеплее?
Вакар ухмыльнулся и окликнул:
– Ольстра! Отведи нашего гостя в опочивальню. Да позаботься об нем как следует!
Ольстра зарделась и потупила взгляд.
– Батюшка, нешто это можно… девке с мужиком в опочивальню?
– Раз я сказал, значит, можно, – рассудил Вакар.
– Что ж… Ежели на то твоя отцова воля…
Ольстра вскочила из-за стола с такой поспешностью, что едва не опрокинула скамеечку. Подхватила Лагина за талию, сбросила с его плеч руку Глеба, крутанула полными, аппетитными бедрами и лихо потащила ученого мужа в избу.
– Понесла паучиха мушонка, – язвительно проронил ей вслед Вакар. Затем повернулся к Глебу и с сомнением спросил: – Что, думаешь, у них сладится?
– Коли Ольстра захочет, то сладится, – ответил Глеб, усаживаясь за стол. – А мы давайте выпьем.
Глеб взял кувшин и плеснул самогон по стаканам. Только подняв стакан, он увидел, что Дионы за столом уже нет.
– А где нелюдь? – спросил он у кузнеца.
– Спать ушла, – сухо ответил тот.
– Ты что, постелил ей в доме?
– В доме? Нелюди? – Вакар криво ухмыльнулся и покачал головой: – Что ж я, с головой, по-твоему, не дружу? На сеновале она. За тяжелой дверью.
– Ты ее запер? – не поверил своим ушам Глеб.
Кузнец кивнул:
– Угу.
Глеб обдумал это и кивнул:
– Правильно. Эй, Хомыч, хватай стакан! Давай выпьем за будущее! За то, чтобы реактивные корабли бороздили космическое пространство! Чтобы русские первыми высадились на Марсос! И чтобы наша сборная по футболу победила на чемпионате мира!
– Давай, – кивнул Вакар, не вдаваясь в суть непонятных слов.
Они чокнулись и выпили. Хомыч тут же опустил голову на руки, а Глеб заел водку соленым рыжиком.
– Вкусно, – похвалил он, похрустывая грибом. – В наше время так уже не умеют. Зато у нас есть пицца. Скажи-ка, вещун, ты когда-нибудь ел пиццу?
– Пиццу? – Вакар мотнул растрепанной головой. – Нет.
– А мясо по-неаполитански? Под лимонным соусом!
Вакар покачал головой:
– Нет.
– А запивал когда-нибудь холодным шампанским слабосоленую семгу?
– Нет, не запивал.
– А узбекский плов ел?
– Не ел.
– А жаренные с чесночком и специями креветки под чешское пиво – не пробовал?
Вакар подумал и качнул головой:
– Нет, не пробовал.
– Вот то-то и оно. – Глеб вздохнул. – Ни пиццы, ни шаурмы, ни мороженого с пирожным… Сижу тут с тобой… А жизнь проходит. Накапай-ка еще по пятьдесят капель.
Кузнец взял кувшин и наполнил стаканы. На этот раз выпили без тоста. Глеб пожевал кусок пирога и спросил:
– Как твоя Ольстра – по ночам-то перестала по дому бродить?
– Слава Ладе и дочери ее Леле, уж давно не бродит.
– Ну, и хорошо. – Глеб посмотрел на видневшийся вдалеке лес и вздохнул: – Эх, место ты мое гиблое… Вечно, что ли, в тебя ходить? – Помолчав немного, он глянул на кузнеца и спросил: – Слушай, Вакар, я тебе жениха привел?
Вакар пьяно кивнул:
– Привел.
– Хорошего?
– Хорошего.
– Ну, вот. А ты с меня двадцать пять солидов за меч требуешь. Не стыдно?
Кузнец вздохнул:
– Стыдно.
– Ну, так давай сойдемся на пятнадцати.
Вакар отрицательно покачал головой:
– Нет. Пятнадцать мало. Давай двадцать… четыре.
– Так-то ты ценишь моего жениха? В одну золотую монету? Сбрось еще пару.
Кузнец сунул в рот кусок пирога, меланхолично его пожевал и – кивнул головой: