Здесь он остановился и огляделся. Вглянул на противоположный берег, поросший тальником. Прошел чуть вперед, снова остановился, осмотрел цепким взглядом следы на береговом наилке.
– Надо же, – проговорил он удивленно. – Здесь совсем недавно медведь прошел.
– Оборотень? – осторожно уточнил позади Лагин.
Глеб качнул головой:
– Нет. Обычный медведь. Пудов сорок весом, а то и больше. Настоящий кодьяк.
Глеб поднял голову и огляделся.
– Иной медведь опаснее оборотня, – негромко произнес он. – Против него никакой амулет не подействует. А этот мало что огромный, так еще и голодный.
– Откуда знаешь, что голодный? – поинтересовался Лагин.
– Муравейник по пути видел, раскиданный в прах. Мишка с ума сходит от голода. Почует нас – охоту устроит.
Глеб поправил в кобуре ольстру и осторожно двинулся дальше. Отряд, опасливо оглядываясь, поспешил за ним.
В лесу застучал по дереву дятел. Хомыч прислушался.
– Дятел-то как молотит, – задумчиво проговорил он на ходу. – Не ровен час, мор начнется.
– Чего? – не понял Лагин.
– Дятел по дереву, слышь, долбит? Жальник деревянный готовит. Как мор начнется, схоронит туда души умерших детей.
– В дерево?
– Ну.
– Это у вас такое поверье? Жуть! – Лагин снял очки, протер их полой рубахи, снова водрузил на нос.
Огляделся, вздохнул: красивые места, жаль, что здесь так опасно. Хотел нагнать отряд, но вдруг остановился и уставился на что-то.
– Глеб! – окликнул он негромким, дрогнувшим голосом. И не глядя двинулся в сторону, прямо к песчаной насыпи, что отделяла берег от леса.
Продвигаясь вперед, Глеб был внимателен, как всегда в Гиблом лесу, но это не мешало ему размышлять. Вот он опять пришел в это проклятое богами место. Сколько раз уж зарекался не ходить. И заработок мог найти получше. Вон Громол – промышлял себе охотой и в ус не дул.
Нет же – тянет сюда. В принципе, понятно, почему тянет. Ну, как Сорни-Най смилостивится и домой переправит? Так хочется в Москву… До боли в сердце хочется. И чтобы вокруг – нормальные человеческие лица, а не упыри да оборотни. Комфортная кровать от «Hulsta», плазменный телик с диагональю 117 см, двухъядерный лэптоп… Любимые сайты, любимые фильмы, любимые компьютерные шутеры… «Терминатора» очередного, поди, уже сняли. Айл би бэк!
Какой уж там «би бэк»… Навечно застрял в этом средневековом гадюшнике. Как пить дать – навечно.
Глебу вдруг вспомнилось одно интервью, которое он брал у известного рок-гуру. Поэт был пожилой, умудренный опытом, с наметившимся брюшком.
– Все, что происходит вокруг, – это что-то вроде интерактивной игры, которую запустил Господь Бог, – вещал он, поблескивая очками. – Бог ею рулит и пытается вывести всех нас на какой-то результат. Такой, чтобы в конце загорелась надпись: «GAME OVER. YOU WIN!» А мы можем только пытаться угадывать, где наша функция как конкретного бота, который кого-то мочит в темных коридорах.
– И люди сумеют дойти до последнего уровня?
Гуру усмехнулся и ответил:
– В конечном итоге да. Но на это могут уйти тысячи лет, тысячи проб и ошибок, тысячи неудачных вариантов. Возможно, когда это случится, люди превратятся в других существ…
«Вот тут и превратимся», – с ожесточением подумал Глеб, поглядывая на про́клятый лес.
Его слух уловил какой-то подозрительный шум. Глеб остановился и вслушался. Звук повторился. Глеб глянул назад, и брови его удивленно приподнялись.
– А где Лагин? – громко спросил он.
Диона, Хомыч и Прошка завертели головами.
– Надысь рядышком был, – неуверенно проговорил Хомыч. – Вместе дятла слушали.
– «Дятла слушали», – передразнил Глеб. – Сами вы…
Глеб прошел мимо остолбеневших товарищей и обронил по пути:
– Когда пойдем обратно, старайтесь идти по нашим следам и не отступать ни влево, ни вправо. Если еще кто-то пропадет – искать не стану. Все поняли?
– Все, – последовал дружный ответ.
– Вот так. – Глеб нахмурился и зашагал по берегу в обратную сторону.
Отряд двинулся за ним, тщательно следя за тем, чтобы не сбиться с едва заметной протоптанной тропки.
В лесу кто-то слабо вскрикнул. И вдруг взревел зверь, да так, что затряслись ветки деревьев. Глеб рванул вперед, выхватывая по пути ольстру из кобуры.
– Все за мной! – крикнул он.
Прошка тут же сорвался с места, за ним торопливо заковылял Хомыч. Диона, подумав секунду, двинулась за ними. Глеб взбежал на песчаный пригорок, вскинул ольстру и выстрелил.
Пуля вошла вставшему на дыбы огромному кодьяку под левую лопатку, выбив клочок бурой шерсти. Медведь рыкнул, опустился на четыре лапы и обернулся на Глеба.
– Ну! – крикнул ему Глеб. – Иди сюда!
Он тщательно прицелился и выстрелил снова.
Пуля вошла медведю в грудь, но медведь не остановился. Полтонны живого веса неслись на Глеба со скоростью курьерского поезда. Такой великан любому оборотню хребет одним ударом перешибет. Даже самому здоровому волколаку с ним не справиться. Живое воплощение сил природы, столь же дикое в этом проклятом месте, как жутчайший упырь на детской площадке.
Перезаряжать ольстру времени не было. Глеб бросил ружье на землю, выхватил из-за спины лук, а из колчана – крупноубойную стрелу со стальным наконечником, опушенную перьями орла. Когда стрела со свистом слетела с тетивы, до медведя было не больше двух с половиной саженей.
Глеб отпрыгнул в сторону, перекатился через плечо и снова вскочил на ноги. Новая стрела уже лежала на тетиве. Медведь развернулся и, тряхнув огромной головой, снова бросился на Глеба.
Вторая стрела вошла рядом с первой – прямо в широкую грудь зверя.
Глеб снова отскочил в сторону. И как раз вовремя – передние лапы кодьяка подломились, он споткнулся, рухнул мордой в траву и пробороздил по земле носом еще целую сажень, пока не остановился и не замер.
Глеб положил на тетиву еще одну стрелу и осторожно подошел к поверженному зверю. Медведь был громадный. В несколько раз больше того несчастного бурого мишки, которого Глеб видел когда-то в московском зоопарке.
Глеб посмотрел на ученого мужа Лагина, сидевшего на траве, и сердито спросил:
– Какого хрена ты сошел с пути?
Тот вытер рукавом куртки бледное, потное лицо и вытянул перед собой руку.
– Вот, – дрогнувшим голосом пробормотал он.
– Чего «вот»?
– Цветок. Эльфенит. Тот, ради которого мы сюда пришли.
Глеб глянул на крохотный невзрачный цветочек и хмыкнул:
– Ладно. Прячь свой эльфенит в сумку, а я займусь медведем.
Из-за деревьев выступили Хомыч, Прошка и Диона. Но Глеб не обращал на них внимания. Склонившись над тушей, он вырезал медведю глаза, прошел на песчаное нахолмие и швырнул глаза зверя в реку.
– Хазарина, прими от нас сей дар и не мсти нам за своего лохматого собрата! – торжественно проговорил он.
Потом вернулся к туше и снова взялся за нож. Срезав зверю кончик носа, Глеб завернул его в широкий лист лопуха и сунул в карман охотничьей куртки.
– Какое зверство, – пробормотал Лагин, поежившись. – Зачем это?
– Душа медведя находится в кончике его носа, – нехотя объяснил Глеб. – Теперь я пленил ее. Не сделай я так, медведь пришел бы ко мне во сне и разорвал бы меня на части.
– Но ведь это во сне, – неуверенно проговорил Лагин.
Глеб усмехнулся и мрачно изрек:
– Порой не знаешь, что реальнее, сон или явь. Обычно у медведя еще берут мозги. Если их высушить и истолочь в порошок, получится отличная присыпка, заживляющая раны. Но на это у нас нет времени.
Глеб отер нож о траву, выпрямился и вложил его в ножны.
– Еще раз отстанешь, оставлю на съедение лесным тварям, – сухо пообещал он Лагину.
– Не оставишь, – возразил ученый муж. Затем покосился на своих спутников, разглядывающих поверженного и изуродованного медведя, вновь взглянул на Глеба и тихо добавил: – Цветок уже у нас. Наберем грязи из голодной прогалины – и мы с тобой богачи. От такого не отказываются.
– Отказаться можно от всего, – возразил Глеб. – По крайней мере здесь. Твое золото так же призрачно, как весь ваш мир. Призраком больше, призраком меньше…
Лагин сдвинул брови.
– Я тебя не понимаю, Первоход.
– Само собой. Объяснил бы тебе лучше, да ты все равно не поверишь. Эй, народ! – окликнул Глеб. – Мы отправляемся дальше. Особо жалостливые могут остаться и похоронить несчастного мишку. Остальные – за мной!
Он поправил колчан и сумку-ташку, повернулся и зашагал к реке.
Тревога застыла на лицах спутников Глеба, когда он указал им на море белого тумана, затянувшего долину, и тихо проговорил:
– Дальше будут Моревские рудники. Раньше там добывали руду. Теперь в заброшенных шахтах живут волколаки.
Хомыч поежился и спросил:
– Нельзя ли обойти стороной?
Глеб качнул головой:
– Нет. Доставайте мечи, коли жизнь дорога.
Лязгнуло железо, и мечи блеснули в тусклом свете солнца. Лагин посмотрел на меч растерянным взглядом и спросил:
– Первоход, нет ли другого способа?
– Нет, – ответил Глеб.
– Но… – Лагин поправил пальцем очки. – Я плохо владею мечом. Боюсь, если придется сражаться, от меня будет мало проку.
– Я буду рядом, – просто сказал Глеб.
Прошка крепче сжал в руке кинжал-скрамасакс и проговорил:
– Ежель сгину, отрубите мне башку. Не хочу быть упырем.
Глеб не посмотрел на него и первым стал спускаться вниз. Прошка, Лагин и Диона последовали за ним.
Спустившись в долину, они по пояс погрузились в туман.
– Глеб! – окликнул Лагин, опасливо озираясь по сторонам.
– Чего тебе?
– Волколаки боятся солнечного света?
– Боятся. И не просто боятся. Солнечный свет для них, как для нас с тобой жаровня с углями.
– У меня с собой стеклянная мензура с настоем алого крылогрива! Ежели ее крепко ударить оземь, начнется реакция, и будет много света!
Глеб, внимательно вглядываясь в туман, проворчал:
– Какого хрена ты до сих пор молчал?