Ли Шили слушал, опустив голову, затем пнул камень. Тот дважды отскочил от земли и упал в пластиковое море.
– И что ты собираешься делать?
Отец нерешительно фыркнул и наконец сказал:
– Мы с матерью изначально планировали подождать еще полгода. Если все пропало, то мы… – Он вскинул голову и посмотрел на сына. – Мы планировали приехать в город во время китайского Нового года, а после праздников искать работу.
– Но…
– Ну, у нас остались кое-какие деньги, да и мы с матерью пока здоровы. Обеспечить себя не проблема. Ты не волнуйся, мы бы сняли жилье… подальше от тебя.
Ли Шили протянул что-то нечленораздельное, обернулся и посмотрел на темную полоску, некогда бывшую морем, не желая, чтобы отец видел выражение его лица.
– Давай обсудим это позже.
– Ладно. Позже, так позже, – согласился отец.
Они долго стояли молча, слой пластика медленно поднимался и опускался вместе с волнами, скрытыми под ним, слегка шелестя.
Ли Шили вырос на берегу моря, наблюдая, как лазурный прибой сменяет полный штиль. С подросткового возраста перед его домом в море всегда плавали грязные пакеты, бутылки и презервативы. Однажды он подумал, что может изменить ситуацию. Усердно учился, поступил в университет, затем в магистратуру и получил степень. Несколько раз менял специализацию, лишь бы овладеть оружием, позволяющим победить «белое загрязнение».
Но теперь он стоял у дверей собственного дома. Враг осадил его родную деревню.
Он вдруг холодно усмехнулся и сказал отцу:
– Пошли назад.
Тот уже ждал и только кивнул:
– Хорошо, пошли! Мама уже, наверное, приготовила что-нибудь вкусное.
На обратном пути они молчали. На подступах к деревне к ним вдруг побежал какой-то парень. Лицо показалось Ли Шили знакомым, но он не мог вспомнить, кто это.
Парень тяжело дышал и бормотал бессвязно:
– Дядя Ли… быстрее… быстрее… Тан Лу… рожает…
(17) Безвыходное положение
Ральф вдруг рассмеялся. Эта странная парочка могла означать только одно – мир вокруг не реален. Черт подери, он попал в рай.
Он снова посмотрел на накренившийся самолет: вероятно, его труп все еще находился в борту. Потом крикнул парню с медведем:
– Эй, ребята, привет!
Парень с копьем ответил на английском с акцентом:
– Привет.
Ральф кивнул и посмотрел на белого медведя, ожидая, что тот скажет что-нибудь в ответ.
Однако медведь лишь фыркнул со скучающим выражением морды.
– А он что, не разговаривает? – спросил Ральф.
– Нет, пока не установишь с ним духовную связь, – серьезно ответил парень.
– Ну, логично. А ты тоже умер?
Паренек испугался этого вопроса. Он в панике огляделся по сторонам, а потом неуверенно сказал:
– Я не умер, а вот он… – И указал на белого медведя. – Он умирает.
Словно в подтверждение этих слов, зверь издал утробный рык, а затем медленно лег на землю, будто утомившись.
Ральф сделал несколько шагов вперед и остановился перед ними. На вид парнишка был еще совсем юным, с мальчишеским лицом, лет пятнадцати-шестнадцати. Но при этом у него было крепкое телосложение. Сверху он был одет в темную жилетку, косую-кривую, явно сшитую из шкуры какого-то животного, на поясе завязаны рукава толстой зимней куртки красного цвета, мембранная ткань покрыта брызгами грязи, но логотип все еще читается, и это бренд профессиональной одеждой для активного отдыха. Снизу тоже сборная солянка – кожаные шорты, на ногах походные ботинки, – и этот «ансамбль» столь же безумен, как и весь остров.
Что касается белого медведя, то еще до того, как приблизился, Ральф учуял неприятный запах гниющей плоти, из-за чего поперхнулся и закашлялся: «Ну, это определенно не рай».
Шерсти над левой лопаткой зверя совсем не осталось, болтался лишь кусок кожи, мясо почернело, а язвы напоминали пузыри в булькающем зелье из ведьминого котелка. На шее и до уголков пасти медведя, как виноград, висели гроздья деформированных опухолей, розовую кожу покрывали покрывали синеватые сосуды, извивавшиеся, как дождевые черви.
– Господи, что с ним? – ужаснулся Ральф.
– Я не знаю, он уже был таким, когда мы встретились.
– А где вы… э-э-э… встретились?
– В Тигите, на леднике рядом с нашей деревней, – паренек на мгновение задумался, а затем добавил: – В Илулиссате.
– Подожди, Илулиссат? – повторил Ральф. – Черт, это же на Северном полюсе.
– Да, я инуит, – гордо сказал паренек.
Ральф снова посмотрел на него и пробормотал:
– Я думал, ты участник научно-исследовательского проекта «Дхарма» [19]!
Он сбегал к самолету за аптечкой.
В ней нашлись только простые лекарства. Ральф хотел сначала обработать раны медведя антисептическими салфетками. Но как только он коснулся кожи, белый зверь сердито взревел и встал, от резкого движения жидкость выплеснулась из нарыва и брызнула на землю, сплетенную из пластиковых волокон.
– Тихо, тихо… – спокойно и медленно сказал Ральф и поднял руки, пытаясь успокоить хищника.
Паренек подошел, похлопал того по спине и что-то прошептал. Белый медведь взглянул на Ральфа и снова лег.
– Давай, – скомандовал паренек, присел на корточки и погладил зверя по голове.
Ральф стал обрабатывать язвы антисептическими салфетками. От боли медведь дрожал, но терпел, не двигаясь, лишь открыл пасть и издал человеческий вздох.
После простой дезинфекции Ральф наложил на рану повязку, но бинта в аптечке оказалось недостаточно, и он закрыл ее на три четверти.
– Все, что мог… – произнес Ральф немного извиняющимся тоном. – Это, возможно, рак… – Он осекся.
– Я знаю. Спасибо. – Парень коснулся головы зверя, который был неподвижен и, казалось, уснул: вероятно, необходимость сдерживать боль во время процедуры отняла у него слишком много сил. – Он тоже знает. Меня зовут Кована.
– Гейбл. Ральф Гейбл, – представился Ральф тоном агента 007, но юный инуит не отреагировал на шутку и добавил:
– Его зовут Могли.
– Привет! – Ральф поклонился белому медведю, а потом спросил у паренька: – Как ты сюда попал?
– Я пошел охотиться на тюленей на леднике, а льдина откололась, на ней мы и приплыли, – безалаберно ответил Кована.
– Вы добрались сюда на обломке айсберга? – спросил Ральф, широко раскрыв глаза.
Инуит кивнул:
– Наверное, температура в этой местности слишком высокая, льдина быстро растаяла. Мы с медведем случайно заприметили этот остров и подплыли сюда.
– Мы почти на Южном полюсе, а ты проплыл на айсберге через весь земной шар? – не поверил своим ушам Ральф.
– Ну, айсберг был огромный… – Кована пожал плечами.
– Ладно…
На этом острове из пластикового волокна, окруженном мусором, беспокоиться было не о чем. Ральф вдруг понял, что лежит на земле. Над его головой висела серебряная луна. Она выглядела так, будто через пять или шесть дней их ждет полнолуние. Звезды кучковались вокруг, словно сумасшедшие фанаты, окружающие рок-звезду. Ральф вспомнил, что у него тоже когда-то была поклонница с солнечной улыбкой и идеальным животом.
Кована отложил копье в сторону, лег, положив голову на мягкое брюхо белого медведя, и в оцепенении уставился на ночное небо вместе с Ральфом.
– Кстати… – начал было Ральф, но забыл, что хотел сказать, вздохнул, и внезапная усталость сомкнула ему веки.
Кована ждал, когда американец закончит мысль, но не дождался и сам уснул.
Ранним утром, как только на востоке забрезжил светло-голубой свет, Ральф проснулся. После отдыха он ощущал прилив сил. Хотя на левой руке у него было большое количество синяков и еще оставался небольшой отек, это все казалось ерундой.
Его разум, слегка помутившийся от усталости, погони и авиакатастрофы, наконец-то снова прояснился. Ральф сидел, скрестив ноги, и смотрел, как Кована и белый медведь по имени Могли крепко спят. Поверхность под ним была теплой и мягкой, волны бились снизу, создавая ощущение пульса, будто бы там есть жизнь.
Хотя он и не хотел этого признавать, но причудливые картины вокруг доказывали Ральфу одно: он не умер, хотя реальность и напоминает странный сон. А значит, надо понять, как жить дальше.
Сухпайка в самолете хватит примерно на пять дней. Ральф снова посмотрел на Ковану и мысленно изменил цифру – не на пять, а на три.
Аптечка первой помощи практически опустошена, кроме того на борту имелись ножницы и ремнабор.
Кругом плавает множество пластиковых контейнеров, из которых можно соорудить несколько устройств для дистилляции, так что о питьевой воде можно не беспокоиться.
Самая главная проблема – как отсюда выбраться?
Он несколько раз обошел самолет. Одно крыло сломано, другое вывернуто при ударе. Заставить машину снова взлететь с помощью простых подручных инструментов не представлялось возможным.
Ральф снова забрался в кабину и вскрыл искореженную приборную панель. Шесть пуль пробили электронную систему. Это оборванные провода искрились во время полета. К счастью, ничего больше не загорелось.
Немало попыхтев, Ральф снял коммуникационный модуль. К сожалению, в него тоже попала пуля, застряв в углу платы. Та разбилась на несколько частей, и казалось, восстановлению не подлежит.
Он вылез из кабины и сердито пнул корпус, а потом внезапно вспомнил, что самолет должен быть оснащен спутниковым телефоном. Забрался обратно, огляделся, перелез с водительского сиденья на заднее сиденье, обыскивая все места, где можно было что-то спрятать, но кроме пустой пластиковой коробки, похожей с виду на телефон, ничего не нашлось.
– Но он должен быть где-то тут!
Ральф не хотел мириться с поражением. Снял спинку сиденья и засунул руку в щель, решив попытать счастья. Провозившись довольно долго, извлек только две пули, пару монеток и тюбик губной помады.
Каждая из этих находок свидетельствовала о том, сколько всего интересного видел этот арендованный самолет, но, к сожалению, ни одна из них не могла перенести Ральфа с этого острова. Он с досадой отбросил найденные вещицы в сторону; похоже, спутниковый телефон ему с собой не дали.