– Я… Я не заметил.
Алви мотнула головой вслед мг. Хьюзу.
– С какой магией он работает?
– Маг Хьюз – Рельефщик.
– Правда?
Рельефничество – так назвали направление магии, где материалом служили разные виды резины. Эта магия была ближе всего к Полиформовке. Именно Рельефщик первым изобрел искусственную пластмассу. Она тут же подумала о том, захочет ли Беннет услышать об этом – ведь его отец владел фабрикой. Той самой фабрикой, где Этель лишилась руки.
Этель.
Алви скосила глаза на содержимое вскрытой коробки.
Конечно, человек, который вломился в полимерную, и (если ее теория верна) те грабители, которые напали на них сегодня – все они охотились за протезом руки для Этель. Это была единственная, по-настоящему ценная вещь в лаборатории, не считая Изображариума, но кто его создал, знают все, и, значит, никто, кроме мг. Праффа, не может его продать. Но все же до взлома полимерной мг. Праффа воры забрались еще в три такие же лаборатории, где не могло быть никакого протеза! Что же они тогда искали?
«Нечто такое, что можно было бы представить на Конвенте, так ведь, маг Эззелл?» – думала она. Да, все знают, что его лабораторию тоже взломали, но… что-то тут у Алви не сходилось. Это походило на попытку решить математическое уравнение с двумя неизвестными, не имея достаточно переменных, чтобы вычислить второе. К сожалению для вора, она была очень сильна в математике.
Глава 14
Алви аккуратно уложила тщательно завернутые подарки в середину чемодана, окружив их одеждой, чтобы защитить от любых ударов. Английские карманные часы для отца – она заменила золотистый циферблат на диск из крепкой, магически обработанной прозрачной пластмассы, через которую был отлично виден часовой механизм. Для матери она сделала пластмассовую скалку с заклинанием Памяти действия, которая будет самостоятельно раскатывать тесто. Она надеялась, что родители останутся довольны. И как же здорово будет увидеть их снова вживую, а не искаженными изображениями в зеркалах. Не стоит рассказывать им о нападении грабителей или хотя бы о том, как ее на следующий день расспрашивали в полиции. Ей ужасно не хотелось, чтобы они волновались или, что еще хуже, стали бы уговаривать ее перевестись куда-нибудь поближе к дому. Кроме того, у нее самой не было желания вспоминать об этих событиях; думать о родных и каникулах было гораздо приятнее. Она расскажет родителям об этом после Рождества. Возможно…
Подарок для Беннета она запихнула в дорожную сумку, которую носила на ремне через плечо. Для Этель она пару дней назад уже отправила коробку конфет и книгу «Сердца тьмы».
Миссис Прафф ничего не жалела для праздника. Поместье было щедро украшено вечнозелеными ветвями и падубом. Она даже наняла Складывателя, который наготовил множество мелких снежинок, сыпавшихся с потолка и рисовавших в воздухе причудливые узоры. Ночами в коридорах сияли зеленые и красные лампы Осветителей и Огневиков, и за минувшие две недели ни один обед не обошелся без разговоров хозяйки о рождественском меню и о том, что на праздник приедут все трое детей да еще и ее сестра со своим семейством.
– Престон очень хорош собою, – сказала вчера вечером миссис Прафф, говоря о своем старшем племяннике. – Его привлекают умные девушки. Вы точно не хотите остаться еще хотя бы на два дня? Познакомились бы с ним.
Алви улыбнулась и закрыла чемодан. Нет, она не хотела остаться. Ей не терпелось попасть домой, и до отъезда в Гамбург она хотела видеть лишь одного англичанина.
Знакомый негромкий стук в дверь.
– К вам приехал мистер Купер, Алви, – сообщила Эмма, просунув голову в дверь. – Он ждет в парадном главном зале.
– Спасибо. Я сейчас спущусь.
Эмма улыбнулась и закрыла дверь, а Алви повернулась к зеркалу. Ей очень хотелось попросить Эмму сделать ей к этой поездке красивую прическу – вернее, не к поездке, а для встречи с Беннетом, которого она не видела уже несколько недель. Но, с другой стороны, очень уж сильно наряжаться для путешествия не стоило, тем более что часть поездки предстояло совершить на пароходе. Поэтому Алви лишь слегка разгладила свои кудри с помощью лосьона и расчески и собрала их в толстую французскую косу. Она сначала подумала, что из-за этого очки будут выглядеть еще больше, но с этим она ничего не могла поделать.
Однако она кое-что изменила в своем гардеробе. Алви взяла чемоданы и вышла в коридор. Возле лестницы ожидал один из лакеев, который с готовностью забрал у нее багаж. Набрав полную грудь воздуха, Алви последовала за ним; ее темно-бордовая юбка с присвистом шуршала при ходьбе.
Ей очень нравился этот звук. Ради него, пожалуй, можно было иногда отказаться от брюк и носить юбку.
Сначала она увидела его сияющие волосы. Он вроде бы рассматривал вазу, стоявшую возле выхода в вестибюль. Его волосы были подстрижены, и Алви очень расстроилась из-за этого – с большей длиной они куда лучше отражали свет. Беннет был одет в длинное черное пальто. Когда он повернулся к ней, она заметила на нем отглаженные серые брюки и кремовый жилет поверх белой рубашки. Он был без галстука и не застегнул верхнюю пуговицу рубашки. Алви даже удивилась такой небрежности – это совсем не было похоже на Беннета. Беннет встретился с нею взглядом и так улыбнулся, что при виде его улыбки Алви почувствовала себя настоящим магом, а может быть, и кем-то более значительным. Ее трудно было смутить, но от сияния этой улыбки ее щеки определенно порозовели (особенно когда она спустилась с лестницы и оказалась на одном уровне с его улыбкой).
Лакей вопросительно взглянул на Беннета, и тот указал на парадный вход. За окном Алви увидела капот «бенца». Лакей поспешно распахнул дверь, впустив холодный ветер в теплую комнату.
Беннет перевел взгляд на юбку Алви.
– Вы прекрасно выглядите.
Она пожала плечами:
– Сегодня мне нравится ходьба со свистом.
Он рассмеялся:
– Ходьба со свистом?
Она кивнула:
– Если захотите, я, когда вернусь, позволю вам померить что-нибудь из этого, и вы сможете лично попробовать ходить со свистом. Ваши бедра, – добавила она, окинув собеседника взглядом, – вряд ли сильно отличаются от моих.
Беннет улыбнулся, и Алви, просияв, увидела, что его щеки тоже покраснели. Это ведь определенно что-то значит?
– Боюсь, что мне придется обойтись без этого эксперимента. Сознаюсь, что в детстве как-то раз примерил одну из юбок Этель, но потом поклялся никогда этого не делать. – Он подставил Алви локоть. – Не хотелось бы, чтоб вы опоздали.
– Только одна просьба, пока мы еще не ушли. Скоро Рождество, и вообще…
Согнутая рука выпрямилась.
– Гм…
– Гм. – Она ковыряла носком башмака паркетный пол. – Можно мне прикоснуться к вашим волосам?
Беннет сначала удивленно заморгал, а потом залился смехом.
– Вы хотите потрогать мои волосы?
– Ну пожалуйста…
Беннет титаническим усилием попытался согнать улыбку с лица, но безуспешно, тогда он, немного наклонив голову, сделал приглашающий жест.
Закусив губу и поднеся руку к его волосам, Алви будто пропустила между пальцами оживший солнечный свет. Волосы Беннета оказались очень мягкими, как пуховое одеяло.
Она, конечно, не стала говорить ему об этом.
– Спасибо, – сказала она, и Беннет выпрямился. Алви подняла руки и поправила свою прическу.
– Алви, вы уникальная. Но все должно быть взаимным.
Теперь она растерянно моргнула:
– То есть?
Он скрестил руки на груди и склонил голову к плечу, с трудом сдерживая улыбку.
– Вы потрогали мои волосы, а я хотел бы примерить ваши очки.
Алви фыркнула:
– Смеетесь?
Беннет молча ждал.
Закатив глаза, Алви сняла очки и прищурилась, чтобы хоть что-то разглядеть теперь без них. Пятно-Беннет примерил их, Алви очень пожалела, что у нее нет второй пары очков, чтобы можно было посмотреть, насколько дурацкий у него сделался вид.
– Вот это да! – Он снял их через мгновение. – Алви, да вы слепая.
– Более или менее.
Он вернул ей очки, и она снова надела их. Все сразу же обрело четкость. Беннет потер глаза ладонями и рассмеялся:
– Неудивительно, что вы оказались так беспомощны при нашей первой встрече. Я никогда еще не встречал человека со столь плохим зрением.
Алви улыбнулась:
– Мой pater говорит, что Бог дал мне слабые глаза, чтобы я была не слишком идеальной, – и Алви рассмеялась.
Беннет снова предложил ей руку.
– Пожалуй, он знает, о чем говорит. Ну вот, надвигается буря.
Алви, вероятно, следовало бы покраснеть, но она отвлеклась, посмотрев в окно.
– Не опасно ехать в плохую погоду?
– Обещаю, что буду очень внимателен.
Она взяла его под руку, задрожав всем телом от его теплоты (если такое вообще возможно), и позволила ему подвести себя к «бенцу». На улице уже вовсю бушевал порывистый ветер. Беннет помог Алви забраться в машину – проклятые юбки, как же они затрудняют жизнь! – и сел на водительское место. Алви спросила его о Рождестве, и по дороге к вокзалу он немного рассказал о своей семье и мг. Бейли. Пока он рассказывал, Алви любовалась его профилем. Какой же у него красивый профиль! Она надеялась, что он когда-нибудь совершит выдающийся подвиг, скульптор сделает его медный бюст, и этим профилем смогут восхищаться будущие поколения.
На вокзале оказалось куда многолюднее, чем в сентябре, когда Алви приехала туда в первый раз. Беннет решительно подхватил чемоданы; Алви вцепилась ему в локоть – так они и пробирались через толпу. Несколько раз она стукнулась коленом о чемодан, который Беннет тащил в правой руке, надеясь, что ее спутник не слишком сердится.
Они нашли нужную платформу и дюжину других пассажиров, ждавших того же самого поезда. Алви проверила – на месте ли ее билет и остальные документы.
– Я… ну… я кое-что приготовил для вас, – сказал Беннет.
Она с удивлением посмотрела на него. Беннет поставил наземь ее чемоданы, и в руках у него оказался тонкий прямоугольный предмет (должно быть, прежде лежавший в кармане пальто) в оберточной бумаге, перевязанный голубой ленточкой. Сердце Алви трепыхнулось и забилось чаще.