Доктор сделал шаг к столу и увидел представительного пожилого господина, роскошно одетого, с седыми волосами до плеч и красивым выразительным лицом. Доктору он показался странно знакомым.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я вас как будто где-то видел.
Человек кивнул, сдержанно улыбнувшись, поднялся, подошел к бару и стал сооружать на два бокала напитки.
– Я знаю, кто вы, доктор Гейзенберг. Я помню ваш доклад в Ассамблее шесть лет назад. Я вас искал потом, но вы как в воду канули. Вы, должно быть, тоже будете работать на Гринева?
Без обиняков спросил незнакомец.
– В документах указана компания «Заслон», – подтвердил доктор. – А кто вы?
Тот вернулся к столу и, ставя перед доктором стакан, широко улыбнулся, показав замечательные зубы.
– Вы вряд ли знаете меня, – он протянул доктору крепкую, сухую руку. – Хотя мое лицо и мелькает в газетах. Меня зовут профессор Артур Шаломбери. Я разработчик искусственных мыслительных систем, так называемого «свободного разума». Мы с вами будем работать вместе. Ваши идеи сильно повлияли на меня. И я знаю, почему Ассамблея не вступилась за вас.
– И почему же?
– А вы сами подумайте, доктор. – Профессор отпил из своего стакана и поморщился. – В директиве организации сказано, что цель ее существования, это контроль за развитием технологий. А вы знаете, что за люди ее возглавляют? Я знаю этих людей доктор, я много работал с ними плечом к плечу. Это бизнесмены. Они не ученые, хотя все имеют степени. И как и все бизнесмены, они борются за господство на рынке. А технологии, как вы понимаете… надеюсь, вы простите меня, я закурю сигару.
– Разве можно?.. – удивился доктор.
– Видите ли, дорогой Теодор, дело вот в чем. – Шаломбери рассмеялся, снова демонстрируя великолепную улыбку, достал портсигар и стал раскуривать длинную сигару, пыхтя дымом и продолжая говорить: – Моя пагубная привычка… однако же… как вы переносите табачный дым, доктор?
– Нормально, – сумрачно отозвался тот.
– Прекрасно. Н-ну, так вот… – продолжал профессор. – Видите ли, это мой корабль. И я поручился перед господином Гриневым, что доставлю вас на Титан.
– На Титан?
– Да, именно туда. Мы там работаем. Так вот, ближе к делу. О чем бишь я? А! – Профессор поднял палец. – Технологии! Н-да, так вот, технологии, как вы понимаете, это движитель прогресса, острие копья, это пик промышленного и научного богатства общества. Но наше человеческое сообщество даже в космосе разделено государственными границами и идеологическими представлениями. Вам ясно, к чему я веду?
– Вы хотите сказать, – произнес доктор, – что Ассамблея политизированная организация? Что она служит сугубо личным корыстным интересам?
– В точку! В яблочко, черт возьми! – Шаломбери, расчувствовавшись, хряснул кулаком по столу и взглянул на доктора горящими глазами сквозь облако дыма. – Скажите, доктор, почему вы никогда не пытались связаться с Ассамблеей после того, как вас лишили степени? Почему не пытались восстановить справедливость?
– А зачем? – просто ответил доктор. – Кто они для меня? Они доказали лишь то, что современная наука превратилась в балаган, в сборище безграмотных бестолочей, знающих и умеющих лишь то, как нажиться на государственных заказах и стратегических проектах. Они просто испугались меня и я это понял. Я понял, что не хочу иметь с ними ничего общего.
– Блестяще! – Шаломбери откинулся на спинку кресла и с удовольствием затянулся сигарой, глядя на доктора с восхищением. Тот почувствовал себя мальчишкой. Ему понравился Шаломбери, но он еще не очень понимал, что здесь происходит. Профессор спросил: – почему же вы согласились сотрудничать с Гриневым? С человеком, который фактически уничтожил вас?
– Я не знаю, – пробормотал доктор и опустил взгляд. – У меня не было выбора… Скажите, профессор, вы знаете, чем занимается «Заслон» на Титане?
Спросил он, взглянув на Шаломбери.
– Знаю, – сказал Шаломбери и отвел взгляд. – Но это не совсем тот «Заслон», который мы знаем. Гринев построил эту лабораторию для себя, для своего проекта. И запер там лучших инженеров компании. Я уже был там, они давно со мной сотрудничают.
– Ну, и что? Что там?
Шаломбери посмотрел на него и доктор уловил тень в его взгляде.
– "Пластмассовый бог", слыхали про такое? – сказал он. – Мыслящая машина, которая поведет человечество в светлое, прекрасное будущее. Гринев создает такую машину. Это незаконные исследования, одним словом. Я считаю, что их нужно прекратить. Послушайте, доктор… почему я спросил вас о том, как вы относитесь к Ассамблее? Не просто так. Вы вообще знаете, кто такой Гринев? Не бойтесь, на моем корабле вас никто не подслушает. К слову сказать, это блестящий образец инженерной мысли – двигатель почти вечный, бортовые вооружения сравнимы с флагманом русского флота. На этом корабле можно пережить судный день! Извините, я опять отвлекся. Так вот, вы молодец, что не боитесь.
– Я не боюсь, – пожал плечами доктор. – Так кто такой Гринев?
– Узурпатор, – сказал Шаломбери. – Низкий человек. Он подмял под себя «Заслон», огромную компанию и занимается вещами, которые, как он надеется, помогут ему стать властелином мира!
– Что вы говорите!
– Гринев и Ассамблея – это одно и то же. Они работают сообща, но Ассамблея покрывает исследования лаборатории на Титане. И я хочу остановить их. Хочу вернуть справедливость.
Он замолчал и доктор спросил:
– Зачем вы говорите со мной об этом?
Шаломбери ответил и его тон изменился, он стал жестким, почти металлическим:
– Потому что у меня есть основания считать, доктор, что вы в будущем согласитесь мне помочь в этом деле.
Эти слова не удивили доктора, у него было чувство, что все к этому идет. Помолчав, он ответил:
– Пожалуй, вы правы, профессор.
4.
Доктор Гейзенберг вошёл вслед за Артуром Шаломбери в просторный треугольный кабинет директора лаборатории, выдержанный в серых тонах. Огромная передняя стена имитировала стекло, открывающее вид на панораму Сатурна, наполовину скрытого горизонтом Титана. Конечно, они находились под землёй и ничего этого не могли видеть в действительности. Но все равно картинка производила впечатление. В углах стояло несколько цветочных ваз, из мебели – красный кожаный диван, книжная стенка, большой, темного дерева стол директора и несколько белых кресел, в одном из которых тут же устроился профессор. Сам директор, маленький, краснолицый, пухлый человечек, сидел за большим столом и тихо беседовал с кем-то, когда доктор вошёл. Оба встали и Гейзенберг увидел Павла Гринева. Они сухо поздоровались, директор вежливо представился:
– Меня зовут Альфред Хойк, я директор лаборатории, а Гринев, – он указал пухлой рукой на Павла и поправил маленькие очки. – руководитель программы. Вы будете работать в отделе программного обеспечения. Нет, нет, – директор хохотнул и взмахнул руками, – вы не будете заниматься программированием, это не ваш профиль. Это название для отвода глаз, как и большинство других названий. Вообще, мой вам совет: здесь, в лаборатории, ничему не удивляйтесь. Здесь такая аура секретности, что я уже скоро начну путаться в паролях!
И он весело расхохотался, при этом внимательно глядя на доктора щелочками глаз из-за маленьких стекол очков.
– Давайте ближе к делу, директор, – утомленно проговорил Шаломбери и подминул Гейзенбергу.
Гринев пригласил доктора сесть, тот удобно устроился в кресле и поинтересовался:
– Так чем же я буду заниматься?
Гринев и Хойк переглянулись. Павел взглянул доктору прямо в глаза и сказал:
– Вам нужно написать моральный кодекс.
Доктор переводил взгляд с одного лица на другое.
– Дайте угадать, для искусственного разума?
Директор Хойк кивнул, но Павел сказал:
– Не совсем так.
Они снова переглянулись и директор, активно жестикулируя, стал объяснять:
– Представьте себе, что некий… некое… ну, скажем существо похожее на человека, но человеком не являющееся, своего рода машина, робот, но не совсем в том смысле, в котором вы привыкли это понимать, так вот, это существо получает свободу действовать. – Тут директор поймал на себе грозный взгляд Павла, запнулся и шепотом сказал: – послушай, он должен знать такие вещи, как он будет работать? Так вот, – продолжил он, обращаясь вновь к доктору, – оно, это существо, получит свободу действовать. И ваша задача написать для него своего рода этическую модель поведения, которая будет мотивировать его, так скажем, к хорошему поведению. Повторюсь, это не должна быть программа, это будет лишь кодекс, совсем как у человека.
Из всего этого доктор понял одно и тут же выпалил свои соображения:
– Иными словами, вы здесь собираетесь дать свободу искусственному интеллекту? Это запрещено законом!
Директор горестно вздохнул. Павел посмотрел на него взглядом: «я тебя предупреждал», встал и отошёл к окну.
– Это не искусственный интеллект, доктор, – сказал он, не оглядываясь. – Это машина. Умная машина. Она получит свободу, это так. Но это всего лишь эксперимент. Мы хотим понаблюдать и сделать выводы. У машины будет разум и свободная воля. И моральный кодекс. Задача эксперимента – выяснить, как она будет поступать, как распорядиться этой свободой. У нее не будет никаких программ, но будет опыт. Это не искусственный интеллект в традиционном понимании. Это не робот с самосознанием. Это не мыслящая машина. Это нечто, чему мы и сами пока не придумали названия.
Павел прошёл к столу и остановился, сунув руки в карманы и глядя на доктора сверху вниз.
– Поймите, рано или поздно настанет день, когда машины начнут управлять людьми. "Пластмассовый бог" – это не расхожая байка. Ее придумали китайцы, но как и в любой сказке, в мифе, в ней есть зерно правды. Это зерно в том, что робот-правитель однажды выйдет на сцену. Но кто выведет его? Вот главный вопрос. Машины сегодня применяются всюду, они все сложнее и сложнее, они способны вести философские беседы о смысле жизни, они скоро будут решать задачи, которые человечество решить не способно! Наш эксперимент служит именно этой цели – убить страх перед машинами, научить людей доверять роботам целиком и полностью. Задача как раз для вас, не так ли? Вы ведь до дрожи боитесь умных машин и свято убеждены, что как только робот научиться ставить цели и решать сложные задачи он неминуемо взбунтуется. Мы хотим, чтобы результатом эксперимента стала возможность дать машинам свободный разум. – И он шутливо добавил, усмехнувшись: – Поможете нам?