Итак, в марте 1968 года гордый полученной обширной информацией о преступном картеле Бевензен попросил у шефа соответствующего подкрепления для своего небоеспособного ведомства. Однако начальник полиции без особого энтузиазма воспринял известие, что к числу предприятий, загрязняющих территорию ФРГ самыми опасными промышленными ядами, относится одно крупное гамбургское пароходство и что Бевензен намерен в назидание другим арестовать судовладельца, поскольку масштабы и тяжесть преступления делают в данном случае арест вполне обоснованным.
- О ком, собственно, идет речь? - скептически спросил начальник полиции.
Бевензен сверился со своими бумагами.
- Пароходство охватывает примерно пятьдесят специальных наливных судов, плавающих преимущественно по внутренним водам страны. За последние три года, обслуживая нефтеперерабатывающие заводы компании «Калтекс» под Мангеймом и предприятия химического акционерного общества в Гамбурге, они вывезли, перекачав в Рейн и Эльбу, по меньшей мере 100 тысяч тонн высокотоксичных и радиоактивных жидких отходов производства. Ториевая кислота, видимо, и послужила причиной массовой гибели рыб…
Энергичное начальственное покашливание заставило его остановиться:
- Я спросил вас, кто владелец этого пароходства.
Недовольный, что его прервали, Бевензен снова за глянул в свои протоколы:
- Некий доктор Юрген Бернхольд. Единоличный владелец, он же и управляющий. А значит, он и должен отвечать перед законом. Вот один из тех редких случаев, когда нельзя свалить вину на стрелочника!
Он победоносно взглянул на начальника, но, увидев бледное, напряженное лицо, осекся, чувствуя, что, кажется, с этим доктором Бернхольдом сел в лужу. У него вдруг возникли смутные неприятные ассоциации. Он, однако, постарался изобразить простодушие:
- Что-нибудь с этим доктором Бернхольдом не так?
- Да! - тяжело выдохнул начальник полиции. - Доктор Юрген Бернхольд - один из самых авторитет ных, самых влиятельных, более того, один из самых любимых представителей нашего города. И самый молодой почетный гражданин! Вместе со своей женой Хельгой он пять раз завоевал для Гамбурга - и не только для Гамбурга! - для нашей страны мировое первенство в исполнении латиноамериканских танцев. Вы понимаете, Бевензен, что это значит?
Образцом мужества, как известно, Бевензен служить не мог. Но сейчас он доказал, что и скромный чиновник административной полиции может порой закусить удила. Вежливо, но твердо он спросил:
- А что здесь, собственно, особенного? Перед законом как будто все равны, или для пятикратного чемпиона мира по танцам должно быть сделано исключение, законы для него не писаны?
Начальник полиции поднял брови:
- Какие? Какие законы он нарушил, Бевензен? Когда?!
- Он нарушил их, шеф. Я располагаю весьма точными сведениями!
- Вы должны иметь не сведения, а доказательства, Бевензен. И если даже допустить, что Бернхольд по каким бы то ни было причинам действительно замешан в этих делах, у кого, по-вашему, поднимется рука для присяги против него перед судом?
Бевензен мотнул головой:
- Одного такого свидетеля я знаю, герр начальник полиции, и я вам его обеспечу.
Некоторое впечатление это как будто произвело. В категорической форме начальник гамбургской полиции против расследования уже не возражал, заклиная только своего усердного сотрудника со всей возможной деликатностью обходиться с пятикратным чемпионом мира по танцам, дабы вся эта история не кончилась плохо для них самих: для него, начальника полиции, и для Бевензена.
- При малейшем сомнении бросайте это дело! Успех в борьбе с загрязнением окружающей среды особых лавров нам не принесет. Людям все равно не втолкуешь, что сброшенный в Эльбу едкий натр грозит большими бедами всему человечеству, нежели одна шайка карманных воришек или одно преступление против нравственности. Да и толковать об этом по-настоящему нельзя. Ведь тема охраны природы ставит под вопрос самую суть, самые основы нашего общества - свободное предприниматель ство. Хотим мы этого? Можем мы это? Можем ли мы этого хотеть, мы, государственные чиновники, а, Бевензен?
Разумеется, зачисленный на пожизненную государственную службу Бевензен вовсе не имел намерения ставить под вопрос свободное предпринимательство и подрывать устои общества, которому служил. Единственное, чего он страстно желал, - это сорвать маску с высокомерного любимца публики, развенчать этого знаменитого танцора, этого почтенного гамбургского гражданина, выставить его на позор перед людьми, которые сделали его своим кумиром и которым он так бессовестно вредит.
У Клингбайля, дуйсбургского агента Бевензена, имелась на Рейне быстроходная моторная яхта «Ксения». Это позволило Бевензену незаметно проследовать за судами чемпиона мира по танцам от заводов нефтяной компании «Калтекс» под Франкфуртом сначала по Майну, а затем вниз по Рейну.
В конце марта Бевензен решил по примеру лорда Нельсона атаковать флот Бернхольда. Во время предварительных разведывательных вылазок он установил, что ядовитые сточные воды танкеры перекачивают в один из уединенных рукавов дельты Рейна, в нескольких километрах от границы с Нидерландами, у небольшого городишка в районе Клеве. То есть в природном заповеднике, в центре летнего отдыха тысяч людей!
27 марта Бевензен занял свой пост в одном из маленьких притоков. Около 22 часов мглистый ночной туман прорезали зелено-бело-красные огни: с Рейна сходило в приток судно. В оптический прибор Бевензен смог еще разглядеть, что это «Хазенбюттель» Бернхольда. Затем огни погасли, и только по смутным очертаниям судовых надстроек можно было догадаться, что мимо «Ксении» прошел вражеский танкер. Еще немного спустя послышался скрежет якорных цепей, и почти тут же команда стала готовить к работе насосы.
Положение Бевензена было крайне затруднительным. На «Ксении» он находился один, да и права подняться на борт «Хазенбюттеля» у него не было. Противозаконные действия совершались на территории, не подведомственной Гамбургу. А для того чтобы обратиться за помощью к полицейским властям Клеве, надо было иметь подписанную начальником гамбургской полиции официальную бумагу.
И чтобы выманить сюда своих местных коллег, Бевензен решил пуститься на хитрость. Он потихоньку вывел «Ксению» из притока в Рейн, а затем повернул обратно и с ходу врезался в танкер, команда которого все еще перекачивала в реку свою химическую отраву, делая это, конечно, при выключенных сигнальных огнях. Таким образом, авария произошла не по вине Бевензена. Правда, он едва не погубил «Ксению», но зато вывел из строя рулевое управление «Хазенбюттеля», полностью лишив флагманское судно маневренности и вынудив капитана Ханса-Петера Невигера самого обратиться по радио за помощью к речной полиции Клеве.
При расследовании причин аварии неизбежно должно было обнаружиться, почему «Хазенбюттель» с погашенными огнями стоял на якоре в притоке Рейна. Рассчитывая на это, Бевензен не ошибся: делу о нарушении водного законодательства был дан ход.
Однако дальше все пошло совсем не так, как можно было ожидать. Угроза наказания не заставила Ханса-Петера Невигера выдать подлинного инспиратора и главного виновника махинаций с ядовитыми отбросами. Капитан «Хазенбюттеля» взял всю вину на себя, покаявшись в корыстном умысле: хотел за спиной хозяина заработать тысчонку-другую марок. Достопочтенный судовладелец, чемпион мира по танцам доктор Бернхольд об этом и не подозревал.
Готовность Невигера к самопожертвованию была легкообъяснима. Поступи он иначе, лишись он доверия всесильного судовладельца, не видать бы ему больше капитанского мостика ни в одном гамбургском пароходстве. Бевензен был бессилен что-либо здесь изменить; Невигер продолжал стоять на своем: Бернхольд к делу не при-частен.
Доказательств антиобщественной, преступной деятельности гамбургского почетного гражданина кандидат в комиссары полиции предоставить своему начальнику так и не смог.
То, что пятикратный чемпион мира по танцам доктор общественно-политических наук Юрген Бернхольд спустя два года предстал все же перед судом, явилось следствием обстоятельств, которых заинтересованные лица своевременно не предусмотрели, а потому и предотвратить не смогли.
Ремонт сильно поврежденной моторной яхты «Ксения» должен был стоить 15 тысяч марок. Клингбайль требовал их у кандидата в комиссары полиции, которому во временное пользование была предоставлена яхта. Бевензен, в свою очередь, переадресовал требование дальше: так как авария произошла из-за отсутствия на «Ха-зенбюттеле» предписанных правилами сигнальных огней, убытки должны были быть возмещены за счет гарантийного страхования.
Страховое общество, как водится в таких случаях, тщательно все проверило и выяснило, почему танкер стоял на якоре в полной темноте. 15 тысяч марок за ремонт «Ксении» оно, правда, выплатило, но тут же обратилось в суд с требованием взыскать эту сумму с Невигера как единственного виновника происшедшей аварии. Поскольку на допросах в полиции капитан «Хазенбюттеля» признался, что грубо нарушил правила судовождения, стремясь тайком перекачать в Рейн ядовитые химические отходы, и что эта противозаконная операция совершалась без ведома судовладельца, к застрахованному танкеру все случившееся отношения не имеет!
Такого оборота дела Невигер никак не ожидал. Услышав в палате по гражданским делам гамбургского ландгерихта 1 [1 Суд земли (земля в ФРГ - исторически сложившаяся крупная территориальная единица). (Примеч. перев.)], какую сумму ему придется уплатить, он струхнул уже по-настоящему и перестал выгораживать Берн-хольда, поведав суду, что именно по заданию этого всеобщего любимца «Хазенбюттель» и еще 13 танкеров спускают в Рейн тысячи тонн всякой отравы.
Сам Бернхольд в подобные мелкие неприятности своих служащих не вникал, а может быть, как раз тогда участвовал в очередном танцевальном турнире где-нибудь за границей. Вся история стала известна ему лишь по окончании этого непредвиденного гражданского процесса, из-за которого вокруг махинаций с ядовитыми отходами разгорелся первый крупный скандал.