Разумеется, после этого известия ферма была уже основательно обыскана, что позволило обнаружить такое важнейшее доказательство, как отпечатки пальцев большинства преступников. Однако крупная рыба, как водится, ушла; охота же за мелкой рыбешкой обошлась налогоплательщикам дороже, чем выручил Скотланд-ярд от всей этой операции.
«Преступники, ограбившие почтовый поезд, окружены», «Полиция вышла на след грабителей», «Арест банды близок», - кричали заголовки английских газет. В действительности поимка бандитов заставила еще ждать себя, а до того кое-кто из бродяг извлек для себя пользу из этого дела.
Это произошло 13 августа 1963 года на уединенной усадьбе фермера Джона Б. Хоукинса в Кенте. Шла передача вечерних последних известий по телевидению. Диктор с экрана объявил: «Скотланд-ярд после первого успеха в раскрытии ограбления почтового поезда под Чеддингтоном убежден, что добыча преступников, составляющая почти 3 миллиона фунтов, спрятана где-то в окрестностях места происшествия и в ближайшее время будет обнаружена. Можно также рассчитывать на скорое задержание всей банды…» Вдруг сидевший перед телевизором Джон Б. Хаукинс услышал шум подъезжающего автомобиля и яростный лай своего пса Уинстона. Вслед за этим раздались громкие слова команды и топот ног по ступенькам крыльца. Казалось, дом окружен ротой солдат. Собака, поджав хвост, скрылась в своей конуре.
Раздался сильный стук в дверь, и энергичный голос приказал:
- Отворить! Скотланд-ярд. У нас приказ на обыск!
Не успел старый Хоукинс открыть дверь, как на него уставились два пистолетных дула.
- Мы должны обыскать ваш дом, - объявил один из вошедших. - Мы ищем грабителей почтового поезда, - и, не ожидая ответа, втолкнул Хоукинса в комнату.
Фермер облегченно вздохнул. Если речь шла о поимке грабителей почтового поезда, он готов был оказать предполагаемым сотрудникам Скотланд-ярда всяческую помощь и охотно позволил обыскать свой дом.
В старом покрытом резьбой ларе, в котором фермер Хоукинс хранил деньги и важнейшие бумаги, оказалась толстая пачка однофунтовых банкнот - ровно тысяча, как аккуратно подсчитали посетители. Хоукинс дружелюбно кивнул.
- Совершенно верно! Я только вчера получил их за свою пшеницу, - объяснил он происхождение денег.
- Это необходимо проверить, сэр. Вам придется отправиться с нами в Лондон, - заявил «инспектор».
Хоукинс не возражал. Втайне он был даже рад случаю побывать в Скотланд-ярде. Ему уже мечталось, что завтра-послезавтра его портрет появится во всех газетах.
Получасом позже старый Хоукинс лежал со сломанной рукой и еле живой на шоссе, ведущем из Кента в Лондон. Мнимые сотрудники Скотланд-ярда, отобрав его тяжким трудом заработанные деньги, выбросили его затем на полном ходу из машины.
Подлинная английская полиция была куда обходительнее. Выяснив с помощью пальцевых отпечатков личности большинства грабителей, она опубликовала во всех газетах сообщения о розыске. Не в таких, однако, словах, как, например: «Разыскиваются в связи с совершением особо тяжелого преступления многократно судимые…» О нет, в Англии подобные резкие выражения не употребляются. Приказы о розыске преступников составляются здесь словно приглашения на бал к герцогу Рочестерскому. В самой вежливой форме извещалось: «В связи с совершением 8 августа ограбления почтового поезда Глазго - Лондон Скотланд-ярду настоятельно необходимо побеседовать с особами, чьи имена и фотографии даны ниже. Скотланд-ярд полагает, что указанные особы могут способствовать расследованию, и просит их явиться в распоряжение властей».
Господа грабители не были, однако, так любезны, чтобы добровольно предоставить себя в распоряжение властей. Они быстренько попрятались в загородные пансионы или в самые дорогие лондонские кварталы, за которыми полиция наблюдает далеко не так бдительно, как, например, за Сохо.
Но в конечном счете второстепенные члены банды сами выдали себя. Лишившись строгого руководства, они повели себя, как игроки в лото, у которых закружилась голова от неожиданно свалившегося на них богатства. Они устилали свой путь пятифунтовыми банкнотами, как прежде пенсовыми монетками.
Так один за другим они попали в руки отряда Мак-Артура.
Гордона Гуди судьба настигла в гранд-отеле Лейче-стера в Центральной Англии, где он с 19-летней манекенщицей Маргарет Перкинс снял княжеские апартаменты. Когда он каждое утро стал заказывать по 50 бутылок шампанского для ванны своей возлюбленной и приобрел для кушетки в гостиничном будуаре норковое покрывало за 23 тысячи марок, коридорный заявил о нем в полицию.
Большинство грабителей попались только на том, что, приобретя первым делом дорогие автомашины, оплатили их наличными. В Англии человек, у которого много денег, имеет счет в банке и расплачивается чеками.
Джона Дэли подвело желание непременно повидать свою ожидавшую ребенка жену. Это стало известно Скотланд-ярду, и клиника, в которой находилась миссис Дэли, была взята под наблюдение. Когда Джон, надев белый халат, в неприемные часы собрался пройти к жене, переодетая медицинской сестрой сотрудница уголовной полиции задержала его.
Автогонщик Рой Джемс под вымышленным именем' снял дорогой дом в северо-западной части Лондона. На свою беду, он не пожелал расстаться с завоеванными в гонках трофеями. Когда жена его явилась за ними на старую квартиру, два сыщика последовали за ней. Увидев их у дверей своего нового дома, Джемс попытался скрыться через чердачное окно. Однако дом был уже окружен большим нарядом полиции, и крышу освещали лучи мощных прожекторов. Поняв, что все пути к бегству отрезаны, гонщик спустился вниз по громоотводу прямо в руки полицейских. В карманах у него оказалось 12 041 фунт. Вместе с этими деньгами общая сумма, возвращенная Скотланд-ярдом государству, составила 330 тысяч фунтов - ровно 13 процентов похищенного.
Рой Джемс был последним, кого старший инспектор Мак-Артур 10 декабря 1963 года смог вычеркнуть из списка разыскиваемых членов банды. Брюс Рейнольдс, Джемс Уайт, Бастер Эдварде остались не найденными. Имена их стали известны в процессе допросов, однако выдать их местонахождение арестованные не могли - они и сами этого не знали.
Шум, поднятый прессой вокруг дела об ограблении, затих.
В понедельник, 20 января 1964 года, в Эйлсбери, на юге Англии, начался судебный процесс против пойманных членов банды и семи других лиц, обвиняемых в укрывательстве. Если прежде этот маленький сонный городок славился только своими утками, то теперь он стал известен всему миру благодаря совсем иным «птицам». Хотя процесс длился 86 дней и был самым долгим из всех доныне известных английскому судопроизводству, многие сотни репортеров и туристов, съехавшихся сюда, были обмануты в своих ожиданиях. Редко бывает, чтобы на процессе так мало говорилось или, вернее, так много умалчивалось о самой сути дела. Все непосредственные участники миллионного ограбления отрицали свою вину и явно старались не выдать каким-нибудь неосторожным словом, что знают о преступлении больше, чем уже писалось в газетах.
Обвинение основывалось на двух пунктах: все подсудимые стали после ограбления поезда обладателями столь крупных денежных сумм, происхождение коих могло быть объяснено лишь этим ограблением; все подсудимые оставили на ферме «Лезерслейд» отпечатки своих пальцев. Однако, поскольку номера похищенных банкнот не были известны, первый пункт обвинения оставался весьма шатким. Как ни подозрительно было происхождение денег у подсудимых, доказать, что они похищены из почтового поезда, прокурор все же не мог.
По-иному обстояло дело с отпечатками пальцев. Хотя все подсудимые уверяли, что только из газет знают о существовании фермы «Лезерслейд» и никогда в жизни не были там, опровергнуть доказательственного значения дактилоскопии они, конечно, не могли. Поэтому, несмотря на упорное запирательство, дело с самого начала приняло для них угрожающий характер.
Тем не менее первый день процесса принес неожиданную сенсацию. В качестве свидетельницы была вызвана привлекательная супруга Брайана Фильда. Защитник мужа пригласил ее, однако, вовсе не для того, чтобы узнать, как преступникам удалось выбраться с фермы. Единственной целью вызова этой свидетельницы было внести растерянность в ряды присяжных. Карин Фильд показала суду, что некий неизвестный ей человек, видимо детально осведомленный об ограблении, обещал ей за 3 тысячи фунтов подкупить одного из присяжных, чтобы тот заявил в отношении ее мужа: «Не виновен!» Карин не сказала, правда, какую мзду потребовал сам этот посредник.
Вначале никто из присутствующих не понял, для чего, собственно, сделано это заявление, и прокурор заметил, что свидетельница, по всей видимости, просто хочет привлечь к себе общее внимание и заинтересовать собой прессу.
В ином свете предстало, однако, странное показание Карин Фильд, когда несколькими днями позднее главный подсудимый Джон Дэли был неожиданно оправдан. В середине процесса председательствующий объявил - британский закон это допускает, - что Дэли освобождается от обвинения, так как собранных доказательств для его осуждения недостаточно.
Наличие отпечатков своих пальцев на игровом поле обнаруженной на ферме «Лезерслейд» игры Дэли объяснил тем, что за несколько недель до ограбления поезда играл у себя дома в эту игру с приятелями, называть которых он не хотел бы, так как, возможно, они действительно участвовали в преступлении и играли затем на ферме в игру, которую кто-то из них без его, Дэли, ведома захватил с собой.
Тот факт, что с помощью подобной сказки Дэли удалось избавиться от обвинения и выйти на свободу, позволял заключить, что за кулисами процесса, как заявила Карин Фильд, и впрямь действовали люди, обладавшие достаточными деньгами и могуществом, чтобы повлиять на судебное решение. В конце концов, Дэли был одним из ближайших соратников главаря банды, который еще до преступления определил, кому быть спасенным и кому пойманным.
Приговор по этому делу поставил рекорд в отношении сроков наказания. Двенадцать непосредственных участников ограбления в общей сложности были приговорены к 307 годам тюремного заключения. Высшие сроки - по 30 лет - получили Чарли Вильсон, Рой Джемс, Брайан Фильд, Томас Висбей, Рональд Биггс и Джемс Хас-сей. Остальные обвиняемые были приговорены к 20 - 25 годам тюремного заключения. Никогда еще в Англии по одному судебному процессу не назначалось в общей сложности столь длительных сроков наказания.