озможность безнаказанно убивать, грабить, мошенничать и совершать разбойные нападения, так как для расследования всех этих дел у бостонской полиции не было больше ни времени, ни людей, «Бостон в эти недели смахивал на город, созданный безумной фантазией какого-нибудь помешанного сценариста», - писал позднее один известный американский публицист, лауреат Пулитцеровской премии.
Полная абсурдность псевдонаучной теории о преступнике, руководимом ненавистью к матери, стала совершенно очевидна незадолго до Нового года. В среду, 5 декабря 1962 года, всего в двух кварталах от места первого преступления была убита в своей квартире 20-летняя красивая студентка-негритянка Софи Кларк.
Зашедшая к ней сокурсница нашла ее лежащей на полу и задушенной тремя врезавшимися глубоко в тело нейлоновыми чулками. Под подбородком концы чулок были затянуты тугим узлом. Софи Кларк была изнасилована. Место преступления выглядело так же, как при ранее совершенных убийствах старух. Ничто не свидетельствовало о том, что преступник силой проник в квартиру, хотя из-за охватившей весь город паники Софи Кларк заказала для входной двери двойной замок и не впускала в квартиру никого из незнакомых людей. Однако на этот раз впервые нашлась свидетельница, уверявшая, что видела убийцу. Эта свидетельница - жилица соседнего дома миссис Марчелла - сообщила:
- В 14.40 к нам в квартиру кто-то постучал. Так как муж мой был дома, я открыла дверь. Передо мной стоял человек лет около тридцати, среднего роста, в одежде ремесленника. Он сказал, что его прислали поглядеть, не нуждается ли квартира в ремонте. Отодвинув меня, он тут же вошел в квартиру и направился к кухне. Однако, когда я сказала, что муж мой спит и его нельзя будить, так как ему предстоит работать в ночной смене, незнакомец сразу изменил тон и заявил, что, должно быть, ошибся квартирой. После этого он поспешно ушел, столкнувшись еще в парадном с моим сынишкой, который возвращался домой.
Ее пятилетний сын подтвердил это, а привратник заявил, что не посылал никого осматривать квартиры. Однако на этом весьма поверхностном описании человека, цель прихода которого так и осталась неясной, след оборвался. Полицию же убийство молодой девушки повергло в полную растерянность. Начальник главного полицейского управления Макнамара не нашел ничего лучшего, как обратиться ко всем женщинам в городе с призывом покрепче запирать двери и не впускать в квартиры посторонних людей. Это было откровенным признанием в собственном бессилии.
А зловещие убийства продолжались. В канун Нового года жертвой стала 23-летняя привлекательная секретарша Патриция Бизетт, 8 мая 1963 года - ее ровесница студентка Беверли Сэменс, 8 сентября - 58-летняя Эвелин Корбин, 23 ноября, в день, когда вся Америка провожала в последний путь своего убитого президента Кеннеди - 23-летняя студентка художественного института Джоанна Графф и, наконец, 4 января 1964 года - 19-летняя Мэри Сюлливан.
Бостонская полиция давно уже сложила оружие и теперь только регистрировала новые случаи и составляла протоколы осмотра мест преступлений. Свои последние силы она расходовала на бездумное следование фантазиям, преподносимым ей всевозможными ясновидцами, гадалками и доносчиками. Паника, охватившая город после первых убийств, постепенно сменилась тупой апатией. Одинокие женщины не вооружались больше револьверами и не окружали себя злыми собаками, они только ходили еще в церковь молить бога, чтобы он избавил их от такой ужасной смерти.
Но последнее убийство самой молодой из жертв - 19-летней Мэри Сюлливан - снова пробудило и публику и власти от летаргии. Может быть, причиной этого явился впервые помещенный в газете фотоснимок изуродованного трупа, около которого видна была оставленная убийцей цветная открытка с поздравлением по случаю Нового года. Это отвратительное, кощунственное оскорбление убитой явилось последней каплей, переполнившей чашу общего терпения. Паника, страх, апатия сменились возмущением против бессилия полиции. Тысячи женщин организовали демонстрацию протеста и направились к главному полицейскому управлению с требованием отставки полицей-президента Макнамары. А когда полицейские, пытаясь разогнать демонстрацию, пустили в ход резиновые дубинки, дело едва не дошло до открытого восстания. Завидев на улице полицейских, люди набрасывались на них с бранью и побоями. Всеобщее негодование стало неукротимым. В тот же вечер по телевидению и радио выступил генеральный прокурор штата Массачусетс Эдвард В. Брокк с заявлением, что отныне расследованием займется высшее правовое учреждение штата, генеральная прокуратура, которая не оставит дела, пока преступник не будет пойман и обезврежен. Брокк обещал создать специальную комиссию из самых способных криминалистов Америки и в заключение сообщил, что за поимку преступника объявлена награда в 10 тыс. долларов за каждое совершенное им убийство.
Это признание генеральным прокурором своей ответственности снова успокоило людей. Однако все обещания найти и обезвредить наконец бесчеловечного убийцу увенчались единственным успехом: убийство Мэри Сюлливан было последним в этой серии преступлений. Новая специальная комиссия в составе 40 человек, возглавленная бывшим сотрудником ФБР Эндрю Туни, могла спокойно заняться обработкой и анализом материалов, относящихся к прежде совершенным убийствам, так как серия чудовищных преступлений окончилась так же внезапно, как и началась. Уже за одно это жители Бостона были благодарны членам комиссии и генеральному прокурору Брокку, не замечая, что действия новой комиссии столь же безрезультатны, как и мероприятия местной полиции. Спустя шесть месяцев специальная комиссия тихо, без шума была распущена под злобные насмешки сотрудников бостонской полиции, которые не могли забыть, как открыто третировало население их самих, хотя работали они, в сущности, ничуть не хуже этих хваленых специалистов.
Дело о «бостонском душегубе» было сдано в архив, и люди старались не вспоминать о нем, как стараются не вспоминать о кошмарном сне. Газеты ограничились несколькими заметками, в которых высказывали догадки по поводу внезапного прекращения убийств. Говорилось, например, такое: «Его мания убийства, достигнув высшей точки, перешла в конце концов в стремление к самоуничтожению. Поэтому после вызвавшего наибольший взрыв возмущения убийства Мэри Сюлливан он покончил с собой». Или: «Преступления совершал психопат с эдиповым комплексом 1 [1 Эдип - легендарный царь Фив, по преданию брошенный своими родителями и впоследствии женившийся на собственной матери. Фрейд и другие психоаналитики подразумевают под «эдиповым комплексом» подсознательное сексуальное влечение к матери. (Примеч. перев.)], и эти убийства его излечили. Теперь он снова вернулся к нормальному образу жизни». Газеты правительственного направления давали иное объяснение. «Он понял, что вмешательство высших правовых органов рано или поздно окажется для него роковым. И из страха перед этим прекратил свои преступления». Но ни сторонники «научно-психиатрического» объяснения, ни преследующие определенные политические цели прагматики не хотели отказаться от имевшей у публики успех легенды о «бостонском душегубе». А между тем даже для неспециалиста должно было быть ясно, что уже сама по себе значительная разница в возрасте 12 жертв свидетельствует о наличии по меньшей мере двух, если не четырех, восьми, а то и двенадцати убийц, лишь имитирующих детально описанную газетами картину предыдущих преступлений. Видные ученые-криминалисты позднее открыто высказывали именно такое мнение.
Итак, с роспуском осенью 1964 года специальной комиссии дело о серии зверских убийств женщин в Бостоне было прекращено. Однако самая позорная глава этой истории, связанная с извлечением миллионных прибылей, была еще впереди, и началась она 16 февраля 1965 года.
К зданию главного бостонского полицейского управления подъехал гигантский «студебеккер», из которого вышел 32-летний спортивного вида мужчина, чье имя и внешность были известны по газетам как принадлежащие одной из самых ярких «звезд» американской адвокатуры. Звали этого человека Ли Бэйли, и целой серией сенсационных процессов об убийствах он заставил говорить о себе. В Бостоне, его родном городе, он был более известен, чем Фрэнк Синатра, и более популярен, чем президент Джонсон.
Прохожие сразу узнали его и смотрели ему вслед, пока он не скрылся в дверях управления, а затем окружили его машину, которая даже по американской мерке являла собой необычное зрелище: обитые норкой сиденья, радиотелефон, телевизор, диктофон. За рулем в белой шоферской ливрее сидел человек с лицом бульдога и видом злодея из кровавого детективного фильма. Это был Джимми Логан, первый клиент Ли Бэйли, положивший начало его адвокатской карьере. В совершенно безнадежном процессе по делу об убийстве банковского кассира Бэйли не только спас его от электрического стула, но сумел добиться оправдательного вердикта, хотя на допросах в полиции Логан во всем сознался.
С ловкостью фокусника, принесшей ему мировую славу и миллионное состояние, Бэйли доказал присяжным, что признание в убийстве получено полицией у Джимми Лога-на противозаконным путем. В камеру к Джимми под видом заключенного был подсажен сыщик, которому тот со всеми подробностями и рассказал о совершенном убийстве. Магнитофонная запись этого рассказа была на последующем допросе предъявлена Логану для прослушивания. Убедившись, что дальнейшее запирательство бесполезно, он подписал протокол признания. И не отказывался от него, пока по назначению суда он не получил в защитники Ли Бэйли. А тот, одержимый единственным стремлением - добиться успеха в своей только еще начинавшейся карьере адвоката, нисколько не был смущен тем, что его доверитель на самом деле совершил убийство. Он уговорил Логана отказаться от прежних показаний, а затем, дав кому следовало взятку, разыскал подсаженного к Джимми сыщика и вынудил того выступить в суде в качестве свидетеля защиты. По американским законам арестованный перед допросом должен быть предупрежден, что все сказанное им может быть обращено против него. Сыщик же не выполнил этой формальности и, следовательно, получил признание Логана незаконным путем, отчего оно лишалось доказательственной силы. Из-за этого пустого формального упущения Логана пришлось оправдать, хотя всем в зале было известно, что он грабитель и убийца.