– Детка, вызови-ка мне инору Эберхардт.
Хозяйку я бы вызвала с удовольствием, но у меня не было уверенности, что она будет рада встрече с этим типом, а значит, мое пребывание тут может и затянуться. Нужный ему товар я и сама подобрать в состоянии. Не так у нас много средств для удаления волос.
– Возможно, лорд, вам смогу помочь я.
Он неприятно хохотнул и посмотрел на меня более пристально.
– Возможно, – согласился этот тип. – Но позже. Сейчас мне нужна Маргарета. И быстро. Детка, поверь, она будет очень недовольна, что ты заставила меня ждать.
Упоминание имени хозяйки указывало, что пришедший знал инору Эберхардт, более того, находился с ней в дружеских отношениях. Я подумала, что по возрасту он ей сыном может оказаться, так что активировала артефакт вызова, а дальше пусть она сама решает, нужна ей встреча с этим подозрительным небритым типом или нет.
– Эдди? – удивленно воскликнула инора, как только спустилась. – Я ожидала тебя не раньше завтрашнего вечера.
И хотя она говорила, что его ждала, в голосе проскользнуло легкое недовольство. Или мне это показалось – настолько хотелось, чтобы она сразу же поставила на место инора, обозвавшего меня «деткой».
– Успел раньше, Маргарета. – Он выразительно чмокнул мою нанимательницу в подставленную для поцелуя щеку и продолжил: – Ты же рада, правда?
– Рада, рада, – немного ворчливо ответила та, – но я же просила тебя не входить через эту дверь.
– А та меня не пускает, Маргарета, – усмехнулся он. – Ни в какую. Опять там что-то у тебя разладилось.
– В самом деле? – недоверчиво сказала инора Эберхардт. – Я посмотрю. Но мне кажется, ты шутишь. С тебя станется.
– Дорогая, я серьезен как никогда, – важно ответил Эдди и, покосившись в мою сторону, спросил: – Так ты откроешь черный ход? Я там, между прочим, сумку с твоим заказом оставил.
Инора испуганно ахнула.
– Да ты с ума сошел, Хофмайстер! Не первый день работаешь!
Говорила она уже на бегу, к черному ходу устремилась с поспешностью, совершенно для нее невероятной. Эдди хмыкнул, подмигнул мне и сказал:
– Вот видишь, детка, а ты ее звать не хотела. Если сопрут сумку, вся вина на тебе будет. А содержимое ее ого-го сколько стоит.
– Вся вина, инор Хофмайстер, будет на том, кто свои вещи без присмотра разбрасывает, – холодно возразила я.
Еще не хватало, чтобы он свои проблемы на меня перекладывал. Нет уж, если остался без сумки, то меня в этом обвинить не удастся. Но Эдди больше вниманием меня не удостоил, он неторопливо, чуть вразвалочку, пошел за инорой Эберхардт, и вскоре их голоса стали доноситься от черного хода. Судя по тому, что общались они мирно, сумка никуда не пропала и дождалась хозяина в целости и сохранности. Сама инора заглянула в торговый зал через несколько минут и сказала:
– Штефани, закрывай магазин. Потом мне поможешь разложить.
– Маргарета, тебе прошлого раза не хватило? – неожиданно зло сказал Эдди. – Пусть она уходит домой, мы сами разберемся. Слишком сильный шок будет.
– Не тебе решать, Хофмайстер, – высокомерно ответила инора Эберхардт. – Штефани, как закроешь, спустишься вниз.
И посмотрела на Эдди так, что сразу было понятно – сейчас ей, как говорится, вожжа под хвост попала, и никаких возражений она попросту не услышит. Тот и не стал ей ничего возражать, лишь зло сплюнул на пол, показывая свое отношение к такому поведению. Плевок проводили взглядом мы обе – обычные посетители так себя не вели. У нас все же косметический магазин, а не общественный туалет.
– Ну и дура ты, Маргарета, – припечатал он.
– Не лезь туда, где ничего не понимаешь. Штефани, ты почему до сих пор стоишь на месте?
– Извините, инора Эберхардт.
Я метнулась к входной двери. Мне было тревожно, разговор их показался странным и очень не понравился. Что такого привез этот Эдди, чего, по его мнению, я не должна была видеть? Почему инора Эберхардт, напротив, настаивала на моем присутствии? Заманят в подвал и избавятся от свидетельницы. Я вдруг подумала, что пропади я вот так, как моя предшественница, Марта, так обо мне и никто не вспомнит, кроме Регины, да и та ничего сделать не сможет, даже заявление в стражу написать – подруга – это ведь не родственница…
Делала я все как можно медленнее, втайне надеясь, что они там все без меня внизу разберут. Но когда я спустилась, на стуле рядом с лабораторным столом стояла объемистый мешок, и им явно никто еще не занимался. Инора Эберхардт мирно беседовала со своим гостем, тот уже на нее не злился. Плевать здесь было попросту опасно – попадешь еще ненароком в какую-нибудь открытую баночку с непонятно чем и навсегда очистишь лицо от ненужной поросли… Правда, скорее всего, вместе с кожей. Честно говоря, меня вообще удивило, что у иноры Эберхардт, обычно столь придирчивой и аккуратной, столько всего открытого стоит. Наверное, она что-то показывала Эдди или просматривала остатки, чтобы сделать ему новый заказ. При моем появлении инора начала закрывать баночки и убирать со стола, мужчина что-то дописал на листок бумаги, сложил его, убрал в карман и вопросительно на меня посмотрел.
– Инора Эберхардт, я все закрыла, – объяснила я ему, хотя смотрела на свою нанимательницу.
– Замечательно. – Она ласково мне улыбнулась, а я почувствовала, как по спине побежала струйка холодного пота. Почему-то на ум пришла большая сытая кошка, которая играет с пойманным мышонком. Просто так, ради удовольствия. – А теперь мы с тобой вместе разберем эту сумку, чтобы ты знала, где что лежит, когда будешь мне помогать.
– Дурацкая идея, Маргарета, – повторился Эдди.
– Мне казалось, мы с тобой выяснили этот вопрос, – инора Эберхардт недовольно прищурилась, – и ты все понял.
– Понять-то я понял, но это не значит, что идея от этого стала лучше. Разгребать в случае чего опять придется мне.
Почему-то при этих словах я представила себе лопату и холмик свежевскопанной земли, под которым лежит тело бедной Марты. Сейчас я была уверена, что ее нет в живых, никуда она не уехала, а закопана где-то неподалеку. После того как Эдди пришлось разгребать последствия неудачных идей иноры Эберхардт.
– Штефани, – повелительно бросила мне инора Эберхардт.
И я трясущимися руками начала развязывать тесемочки, связанные между собой и стянутые каким-то непонятным артефактом.
– Ты ее напугал, Эдди, – обвиняюще сказала инора Эберхардт. – И она теперь думает непонятно что.
– Если напугал, значит, не дура, – буркнул тот. – Пуганые живут дольше и счастливее.
Он отодвинул меня от мешка и начал распутывать сам, пока не отключая артефакт. Назначение его я с ходу определить не могла. Скорее всего, должен он быть охранным – ведь не зря же Эдди бросил свой мешок без присмотра, не боясь, что его украдут? Но на те охранные, что я видела, этот артефакт никак не походил, слишком он был странен – резьба по кости, длинная шерсть неизвестного животного и множество торчащих деревянных палочек – такое безобразие ни один приличный маг делать не будет. Тут Эдди окончательно все развязал, крутанул верхнюю часть артефакта и раздвинул горловину мешка. То, что произошло потом, оказалось для меня полнейшей неожиданностью. Заструился блекло-серый дымок, столь дурно пахнущий, что я тут же сглотнула в попытках удержать тошноту. Эдди доставал какие-то свертки, корешки, баночки, но мне это было совсем неинтересно, так как зеленые круги перед глазами не способствуют любопытству. Они крутились все быстрее и быстрее, накладывались друг на друга и наливались зловещей чернотой.
– Держи ее! – внезапно крикнула инора Эберхардт.
Я еще успела удивиться, кого она предлагает держать, никто же никуда не убегает, как предо мной все окончательно почернело и меня накрыло беспамятство, темное и вязкое, как холодная осенняя грязь. Приходила я в себя тяжело, звуки извне с трудом пробивались в сознание. По щекам меня грубо похлопывали в попытках привести в себя, и раздраженный мужской голос бубнил:
– Довольна? Она же не только закрываться не умеет, она даже не понимает, от чего. Где ты только ее такую выкопала, полностью не обученную с таким Даром?
– В приюте, – тихо отвечала инора Эберхардт, по голосу которой было понятно, что она чем-то ужасно расстроена. – Ты же понимаешь, мне проверить надо было.
– Проверила? Довольна? Я тебе и без всех этих проверок сразу сказал, что у нее при себе вообще ничего магического нет. Маргарета, она в этом плане чиста как новорожденная. Или ты сейчас всех подозревать будешь?
– Но ведь почему-то ее с таким Даром не отправили из приюта в Академию?
– Я тебя умоляю, – Эдди прекратил бить меня по щекам и поднес что-то очень резко пахнущее, я невольно чихнула и с трудом открыла глаза, но вот сфокусировать взгляд на чем-нибудь никак не удавалось. – А монастырь туда вообще кого-то отправляет? Она там пахала по зарядке артефактов день и ночь. По закону они ее после восемнадцати удерживать не могут, а до – за милую душу. Определяют монахини Дар у подопечных, когда тем всего по пять лет, маленькая просьба проверяющему магу, подкрепленная благословлением Богини, возможно, даже материальным, – и уровень Дара занижен. У нее он, кстати, поначалу мог быть и не столь высоким, просто, когда до дна вычерпывают ежедневно, это способствует росту магии. А ее вычерпывали, не сомневайся. И если бы ты сама озаботилась это сделать сегодня, ее бы так не скрутило, поверь. Радуйся, что она сырую магию не выплеснула. Дура ты, Маргарета! – И, после короткой паузы, уже мне: – Детка, как там тебя – Штефани? – давай-ка заканчивай изображать из себя мечту некроманта, а то твоей хозяйке придется лекаря вызывать. Все закончилось.
– А что это было?
Я сама удивилась собственному слабому голосу. Сидела я на жесткой табуретке, придерживаемая гостем иноры Эберхардт безо всякого почтения. Да что там почтения? Мне показалось, что меня совершенно беззастенчиво изучают, а возможно, и полностью изучили, пока я была без сознания. Пальцы у него были не менее жесткие, чем у Рудольфа, и лежали эти пальцы много выше талии. Я выпрямилась и постаралась освободится от чужих рук.