– Нет.
– Штефани! – почти взвыл он. – Ну почему? Я так хорошо все продумал. Уверен, инор Шварц меня поддержит. Ты же к нему завтра утром идешь?
– Да, перед работой.
– Так я тоже подбегу.
Рудольф сразу повеселел, будучи уверенным, что вдвоем со Шварцем они меня уговорят. Он перестал меня убеждать принять браслет и говорил теперь о других вещах, даже шутить пробовал. Мне было совсем не смешно, идея его казалась глупой и опасной, и забыть про нее я не могла, так что попрощалась с ним довольно прохладно. До ночи было еще далеко, а в квартире делать нечего – все, что нужно, уже вымыто, вычищено, выстирано или подшито. Я бы сейчас с удовольствием почитала, чтобы хоть немного отвлечься от тягостных событий этого дня, но книг у меня не было, если не считать любовных романов, доставшихся от Сабины и усердно собиравших пыль. Помаявшись немного от безделья, я решила подумать над своими записями – вдруг что умного придет в голову? Взяла томик, раскрыла и в удивлении туда уставилась. Там были не мои заметки, там были цифры, написанные Сабининой рукой. Я не сомневалась, что это ее почерк, слишком часто видела записи в журнале. Но больше ничего почерпнуть не удалось – цифры мне ничего не говорили. Даты ли это, денежные поступления или какой-то шифр, разобраться самостоятельно я не могла. Я ломала над этим голову весь вечер, даже спать легла позже обычного, а утром взяла томик с собой к Шварцу. Может, это имеет для них какую-то важность и поможет в расследовании?
Сразу, как поздоровалась, я выложила книгу на стол перед инором Шварцем и развернула в нужном месте, а то подумает, что предлагаю насладиться чтением любовного романа в рабочее время. Но он все равно посмотрел на меня с недоумением.
– Я вчера вечером нашла, – пояснила я. – Это писала Сабина, – тут я вспомнила про свое неудачное определение матери, смутилась и дополнила: – По крайней мере, почерк похож на ее.
– Спасибо, – ответил он. – Где вы нашли эту книгу?
– В квартире Сабины, где живу сейчас.
Тут как раз в кабинет ворвался Рудольф, даже безо всякого стука в дверь, правда, поздороваться он не забыл. О чем собирался говорить, я не узнала, так как Шварц холодно его спросил:
– А не соблаговолит ли молодой человек ответить, почему он так халтурно относится к своим обязанностям?
– Это вы сейчас про что? – осторожно спросил Рудольф.
Он уже притормозил у стола и теперь внимательно меня разглядывал. Как объект своих обязанностей на предмет возможных повреждений.
– Я про книгу, которую принесла инорита Ройтер. Вы обыскивали ее квартиру. Как можно пропустить такую улику?
Рудольф возмущенно на меня посмотрел. А я поняла, что находку следовало отдать ему и что теперь Рудольфу грозят какие-то неприятности по моей вине. Раньше про это не подумала, а теперь изменить что-либо уже нельзя. Но откуда мне знать о таких тонкостях? Я виновато на него посмотрела, но он уже с увлечением изучал цифры в книге.
– Кто обращает внимание на любовные романы? – расстроенно сказал Рудольф. – Мы их перетряхнули на случай, если что вложено. Кто ж знал, что там не вложено, а написано?
– Нам повезло, что вы, инорита Ройтер, читаете любовные романы, – усмехнулся Шварц.
– Да нет же, я их не читаю, – совсем смутилась я. – Просто книгу перепутала с той, где были мои записи. Они все такие одинаковые…
– Не читаете? – удивился он. – Я был уверен, что инориты в вашем возрасте увлекаются такой литературой.
Да, увлекаются, если у них есть опора в лице любящих родителей и ждет понятное будущее. А мне голову забивать ерундой незачем. Вот поймают убийцу, а я даже не представляю, что мне делать дальше. Из магазина уйду, но куда? Набора в Академию еще долго ждать. На фабрику идти? А вдруг Рудольф прав, и после полных смен я уже не смогу учиться? А кроме этого, нас ничему не обучали. И в такой неопределенной ситуации читать любовные романы, вместо того чтобы думать о собственном будущем? Говорить этого я не стала, лишь плечами пожала. Доводы им вескими не покажутся – Регине все это никогда не мешало увлекаться романтичными историями. Она была уверена, что стоит выйти из приюта, как навстречу ей ринется любовь всей ее жизни – высокий, красивый и богатый. Мне даже страшно иногда за нее становилось. Нет, пусть встречает, главное, чтобы эта мечта еще и сволочью вдобавок не оказалась. Нелегко одинокой девушке в этом мире, в этом я уже убедилась.
– Брайнер, а что ты забыл у меня в кабинете? – Инор Шварц забрал у него книгу и с намеком кивнул в сторону двери.
– Так я по делу, – сказал Рудольф, выложил пришедшую ему в голову идею, которой осчастливил меня вчера вечером, и обиженно добавил: – А инорита Ройтер участвовать не хочет.
– Брайнер, я тебе сразу говорил, ничего не выйдет из твоих имитаций ухаживания, – ответил Шварц. – Преступник не идиот, он предпочтет выждать. Даже будучи уверен, что ты на инорите Ройтер женишься, может ничего не делать, а потом тихо устроить тебе несчастный случай уже после вашего брака. Ему и твоя вдова подойдет. Если наши рассуждения верны, ему важна не девушка, а выход через нее на рецепты иноры Эберхардт.
– Но попытаться-то можно? – спросил Рудольф, не обративший никакого внимания на выражение «твоя вдова», заставившее меня зябко поежиться.
– Попытаться можно, – согласился Шварц. – Но не обольщайся насчет результатов.
Рудольф присел на край стола, задумался, посмотрел на меня, уверился, что в одиночку не уговорит, и опять обратился к Шварцу:
– Так вы уговорите инориту Ройтер? Убедите, что это безопасно?
– Это совсем не безопасно, – возразил Шварц. – Но она рискует больше всех, поэтому ей решать.
– Я не хочу подвергать дополнительному риску инора Брайнера, – ответила я.
Да, именно инора. Если я инорита Ройтер, то он – инор Брайнер, и никак иначе. Шварц усмехнулся и вопросительно посмотрел на Рудольфа. Тот недовольно постучал пальцами по столешнице, на которой сидел.
– Проверяешь, не развалится ли? – усмехнулся Шварц. – Инорита Ройтер, уверяю вас, этот шалопай подвергнется ничуть не большему риску, чем обычно. У нас очень хорошие защитные артефакты. Попробовать действительно стоит.
Я молчала. Идея мне как не нравилась, так и продолжала не нравиться.
– Да, вот еще, – оживился Рудольф, почувствовавший поддержку, – не знаю, насколько это важно, но стоит выяснить, кто был любовником сестры иноры Эберхардт.
– Брайнер, тебе что, делать больше нечего, как копаться в делах столетней давности? – неожиданно зло сказал Шварц. – Иди работай, а не ройся в чужом белье для удовлетворения собственного любопытства.
– Я уверен, что это важно для расследования, – запротестовал Рудольф.
– Для этого расследования данный факт не важен, – отчеканил Шварц. – Иди делом занимайся, а не пустой болтовней.
Один взгляд на Шварца отбивал все мысли о дальнейшем пререкании – слишком уж злым он выглядел. Рудольф недоуменно на меня посмотрел, слез со стола, официально попрощался и вышел.
– Тоже мне, шутник нашелся, – недовольно сказал Шварц. – Сам не работает и другим не дает. Пойдите вы ему навстречу с этой фиктивной помолвкой, инорита Ройтер, может, хоть успокоится немного, когда поймет, что все не так просто.
– А если…
– А если подвижки будут, так просто прекрасно, – ответил он. – Приставим и к нему парочку наблюдателей.
– И к нему?
– Вы же не думаете, что вас без присмотра оставили? Маг, практикующий такие ритуалы, – опасный противник.
– Мне это не нравится, – вздохнула я. – Даже если нас будут постоянно охранять, все равно не нравится.
– Мне тоже, – ответил Шварц. – Только вот… Достаточно будет только одной ошибки убийцы, чтобы его сразу взяли.
– Хорошо, – коротко сказала я.
Что мне оставалось делать? Только соглашаться. И когда вечером прямо перед закрытием магазина пришел сияющий от счастья Рудольф с коробочкой в руках, я постаралась изобразить нетерпение и радость, хотя первой мыслью было – браслет, наверное, из фондов Сыска. Из-за этого улыбка получилась недостаточно убедительной, так как инора Эберхардт проницательно сказала:
– Штефани, милая, тебя никто не заставляет соглашаться, если не хочешь.
И вот это «милая» и показная забота заставили собраться намного лучше, чем возмущенный взгляд Рудольфа, брошенный так, чтобы моя нанимательница не видела. Я взяла себя в руки, изобразила со всем старанием счастливую улыбку и сказала:
– Это оказалось так неожиданно, что я никак не могу прийти в себя.
И поцеловала жениха. Нежно. В щечку.
Глава 25
После заключения «помолвки» прошло несколько дней, и я успокоилась. Ничего не изменилось – никто не покушался ни на мое сознание, ни на жизнь Руди. Его это не радовало, он с каждым днем мрачнел и смотрел на меня с какой-то обидой. В конце концов у меня появилось желание прибить его лично, чтобы больше из-за этого не переживал; пока останавливало лишь то, что облегчать жизнь злоумышленнику не хотелось. Я терпела и всем улыбалась, показывая свое счастье. И что жду не дождусь дня свадьбы, которая, по легенде, должна была состояться через неделю. Доводить помолвку до логического завершения в храме даже ради большей достоверности легенды не будем. Если никто так и не проявится, то Рудольф предложил громко поругаться накануне предполагаемой даты и расстаться на время.
– Мне кажется, вы торопитесь, – неожиданно сказала инора Эберхардт, когда рабочий день уже неумолимо двигался к концу, а я все время посматривала на дверь в надежде увидеть там Рудольфа, а не очередную покупательницу. – Не подумай, что я тебя отговариваю, но вы слишком мало знаете друг друга. Ты и сама это понимаешь.
– Можно долго прожить рядом, но так и не узнать человека, – мрачно возвестил Петер.
После похорон Сабины он часто здесь появлялся, порой несколько раз за день. Инора Эберхардт его жалела, подбрасывала несложную работу и утешала как могла. Теперь Петер выглядел скорее задумчивым, чем несчастным, но жалеть его все равно хотелось. Но целовать почему-то нет…