— А может быть, просто так? — предложила жена. — Захотел поговорить, вот и вызвал?
— Просто так ничего не бывает. Прежний начальник как вызывал кого-нибудь, так только для того, чтобы испачкать ему трудовую книжку. Правда, я нынешнего начальника еще не видел... Но, по-моему, все начальники одинаковы.
Утром инспектор Сульг пришел в контору раньше всех, часа за два до начала работы. Ои тщательно взвесил все «за» и «против» и, хотя не нашел в своей работе ничего плохого, его беспокойство росло и росло.
«Нет, что-то определенно должно случиться, — думал он. — Будучи в командировке в Пайде, я выпил три бутылки пива. Но этого же никто не видел: я в номере был один и даже свет горел очень тускло. Дома несколько раз ударил ногой собаку — и с этой слабостью надо теперь покончить. Ага-а! Вполне может быть, что мне припишут моральное разложение. Поскольку в день рождения хотел с пьяных глаз поцеловать свояченицу... Вообще я порядочная сволочь, когда даю себе некоторое послабление. Сразу же начинаю грешить напропалую. Только вот что: историю с собакой и свояченицей начальник вряд ли знает. Это же было дома. Очевидно, все-таки выпивка в Пайде! Какой-то мерзавец, должно быть, следил за мной и донес. Расплачивайся теперь, Харби! Не пьянствуй, как сволочь какая-нибудь, я уже несколько раз тебя предупреждал, Харби! Получай теперь на орехи! Попачкают нынче твою трудовую книжку!»
Начальник явился точно в девять.
— Здравствуйте, товарищ Сульг, — подал он дружески инспектору руку. — Заходите. Я как раз хотел с вами поговорить.
Дружеский тон начальства выбил Сульга совсем из равновесия. Значит, начальник, кроме того, еще и лицемер! Его сердце тревожно забилось: вот они начинаются, неприятности! Однако делать было нечего. Он уже стоял в кабинете начальника. Начальник попросил его сесть, закурил папироску, потом спросил:
— Как у вас теперь с работой, товарищ Сульг? Отчет по командировке в Пайде уже готов?
«Все ясно, все-таки выпивка в Пайде, — внутренне ужаснулся инспектор. — Может, лучше самому признаться?»
— Это... ээ.... пиво... Я, видите ли... — начал было он, но начальник даже не дал ему говорить.
— Вы, видимо, устали? На вас просто лица нет. Или заболели? Ну да, конечно, и устали и неважно себя чувствуете. Мы здесь посоветовались с профкомом и решили предоставить вам отпуск. Согласны?
«Увольняют!» — похолодел инспектор. Руки у него затряслись, и лоб покрылся испариной.
— Я очень прошу... — произнес он. — Я прошу вас... У меня здоровье очень крепкое. За что же меня? Я буду стараться лучше работать. Вот увидите! Это очень строго — за такую чепуху, как три бутылки, да еще в нерабочее время...
— Товарищ Сульг, — сказал начальник, — пожалуйста, не скромничайте: Мы лучше вас знаем, как вы работаете. Уверяю вас, вы вполне заслужили свой отдых. А чтобы вы имели возможность хорошо поправиться, мы посылаем вас... в санаторий. Даем вам бесплатную путевку на юг. Вообще надо было бы вас давно отправить, но в нашем учреждении, видимо, не очень-то привыкли заботиться о людях. Ну, договорились?!
— Нет! Помилуйте! — пробормотал Сульг. — Я все-таки прошу...
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент начальника вызвали к телефону. Инспектор отправился к себе.
«Значит, отдых! — подумал Сульг, усаживаясь за свой рабочий стол. — Сколько лет я сидел здесь, за этим столом, и все было прекрасно! А теперь вон! Из-за каких-нибудь проклятых трех бутылок... И еще говорят: путевку в санаторий. Знаем мы эти путевки!»
В этот день Сульг работать уже не смог. После долгих невеселых раздумий он решил снова просить начальника, чтобы тот простил его проступок. Но начальник не появлялся. Выяснилось, что он выехал на неделю в командировку.
Стоит ли распространяться, какими страшными были эти дни для Сульга! Он окончательно утвердился в мысли, что его непременно уволят. Он уже начал подыскивать себе новое место. Жена всячески успокаивала его, говоря, что, собственно, ничего еще не случилось. Ведь ему пока что предложили бесплатную путевку на юг. А это ведь не каждому дают. Но Сульг упрямо стоял на своем и даже поссорился из-за этого с женой.
— Не понимаю, что ты за человек! —сердито кричал он. — Ты как будто вчера родилась. Никогда не верь тому, чего не увидишь собственными глазами. Вот увидишь — они отправят меня на юг, а сами за это время наймут на мое место другого человека.
Через неделю начальник вернулся. Он снова пригласил инспектора Сульга к себе и снова поинтересовался состоянием его здоровья.
— Завтра получим путевку — и поезжайте, — в заключение сказал он. Потом, не дав Сульгу сказать ни слова, взял его под руку и проводил до двери.
Теперь-то Сульг уж нисколько не сомневался, что погиб. Ладно! Если погибать, так уж с музыкой! Инспектор сел за стол и исписал пять листов бумаги. Он подробно изложил все: и как начальник без всякого на то основания желает его уволить, и как он еще полон сил и жаждет работать... Словом, описал все: и насчет пива, и насчет собаки, и поцелуя... Потом запер все написанное в стол, и пошел домой, и впервые за последние две недели всю ночь спал как убитый.
А утром председатель профкома торжественно вручил ему бесплатную путевку в Сочи. Конечно, инспектор сначала не поверил, однако профсоюзная общественность все же сумела ему разъяснить, что разговор идет не об увольнении, а о премировании его за долголетнюю безупречную работу.
Два дня спустя инспектор Сульг сидел в вагоне прямого сообщения Таллин — Сочи и удивленно спрашивал самого себя:
«Вот дьявол! И кто бы мог подумать? Просто чудеса!»
Инициатива
Товарищ Тохлак вернулся с заседания угрюмый, как полярное небо. Такой бани, как на этот раз, он еще никогда не получал в своей жизни. Каждый выступающий считал своим долгом указать ему на промахи и ошибки, совершенные им за последние годы. А кое-кто не постеснялся даже сказать прямо в лицо, что он, Тохлак, вообще негодный работник, неспособный к самостоятельному мышлению. Он словно припаян к телефонной трубке! Телефонная станция только и делает, что соединяет его с директивными органами и разъединяет по минованию надобности. Говорили, что он даже спрашивал у начальства, с какого конца начать ему точить карандаш Здорово, очень здорово попало на заседании Тохлаку!
Вернувшись в свой кабинет, Тохлак решил сразу же начать действовать. «С сегодняшнего дня уже ни одна душа не посмеет сказать, что у меня нет инициативы и способности к самостоятельному мышлению!»— решил он. Затем он энергично нажал на кнопку электрического звонка и вызвал к себе всех своих подчиненных. Те уже знали, о чем говорилось сегодня на заседании, и ехидно улыбались. Их шеф казался им сейчас особенно милым.
— Я не понимаю, товарищ Саар, чему вы улыбаетесь? — набросился Тохлак на инженера по строительству. — Плакать надо, а не скалить зубы!.. У вас совершенно отсутствует способность к самостоятельному мышлению!
Подчиненные повесили носы. Стало тихо, как на похоронах. Но Тохлака это не удовлетворило. Он безжалостно продолжал:
— И вы, товарищ Пыдер, будто припаяны к телефонной трубке. Телефонная станция только и делает, что соединяет и разъединяет вас... гм... гм...
Тохлак несколько замялся, ибо вспомнил, что в комнате, где работает Пыдер, совсем нет телефона... Кроме того, он не знал, с кем именно телефонная станция должна была соединять товарища Пыдер. Однако он тут же овладел положением:
— Во всяком случае, без инициативы ко мне не приходите! Поняли? Вы спрашиваете у начальства даже то, с какого конца начать точить карандаш. Безобразие! Шагом марш на работу и приучайтесь к самостоятельному мышлению!
В последующие дни подчиненные усиленно развивали инициативу. Инженер по строительству пришел к Тохлаку с самостоятельным предложением — построить на берегу речки новую купальню.
— Какую купальню? — удивчлся Тохлак.
— Вместо старой, а то она уже совсем развалилась, — разъяснил инженер. — Помните, на заседании нас за нее здорово критиковали?
— Гм! И где же вы хотите ее строить?
— Конечно, на берегу реки, на месте старой.
Тохлак несколько минут усиленно думал, потом сказал:
— Хорошо, оставьте проект, я еще посмотрю.
Тохлак смотрел на проект ровно четыре дня, а на пятый день позвонил председателю райисполкома.
— Извините, — сказал он, — у меня тут одно важное дельце. Требуется уточнить.
— Хорошо, хорошо! Скажите же, в чем дело? Меня в колхозе ждут. Ну, что у вас?
— Скажите, где бы нам... гм... построить эту купальню? Может быть, на берегу реки, ца месте старой?.. — начал Тохлак.
— Какая купальня? Я ничего не знаю, — прервал его председатель.
— Ну, для этих... для купающихся!
— Для каких купающихся?
— Наших, конечно, купающихся. Которые летом ходят купаться. Старая купальня-то уже развалилась.
— Эх, шут тебя побери! — выругался председатель —Ты просто мне душу выматываешь. У тебя ведь есть голова на плечах? Вот и решай сам!
— Нет, лучше все-таки уточнить, — упрашивал Тохлак, — где нам ее лучше построить. На берегу реки или где?..
— О, господи! Вот бестолковый человек! Да строй свою купальню, где пожелаешь, хоть посреди рыночной площади! — Рассерженный председатель с шумом повесил трубку.
— Вот тебе раз! — недоумевал Тохлак. — Советует посреди рыночной площади строить! А там ведь прилавки. Куда их девать?.. Кроме того, от рынка до реки целый километр. Это же безумие! Нет, надо все-таки уточнить!
Тохлак набрал новый номер.
— Извините, — сказал он. — Как же нам все-таки поступить с нашей купальней?
— С какой купальней? — удивился секретарь райкома.
— С этой, которая на реке. Старая-то развалилась. Как вы думаете, можно построить ее на берегу реки, на старом месте, или подыскать новое место?
— Слушай, дорогой, позвони завтра. У меня сейчас как раз идет заседание. Решай сам!
И секретарь повесил трубку.
«Ого! — подумал Тохлак. — Предыдущие руководители района были сняты за то, что допускали ошибки. Поэтому эти просто не желают рисковать».