Толстяк с окладистой бородой справа от Нбоно громко крикнул: «Браво!» и добавил при этом несколько сочных скандинавских ругательств.
— Вот это и есть старина Моген. Датчанин в самом деле переметнулся сегодня на нашу сторону, — шепнул Ладвиг.
— Наверное, от начала до конца просмотрел калейдограмму вчера вечером, — пробормотал еле слышно Уолтон.
Делегат из Ганы продолжал свой панегирик в честь Уолтона на высоких нотах. Глаза Роя даже слегка увлажнились — не так-то просто слушать, что ты в самом деле святой. Неожиданно оборвав свою речь в самой высшей точке финального аккорда, Нбоно вытер лоб платком и опустился на свое место.
— Вот теперь самая пора спускаться, — сказал Ладвиг.
Они прошли через главный вход, и Ладвиг торжественно занял место за неоновой надписью «Соединенные Штаты». Уолтон проскользнул на свободное место по правую руку от него. Их приход вызвал заметное оживление в зале.
Председательствовал сам генеральный секретарь ООН — Ларс Магнуссон из Швеции.
— Я вижу, прибыл мистер Уолтон из ВЫНАСа, — прокомментировал он появление двух американцев, сощурив и без того крохотные глаза-бусинки. — В соответствии с принятой вчера единогласной резолюцией мы пригласили на утреннее заседание мистера Уолтона, чтобы он коротко обрисовал свою деятельность на посту временно исполняющего обязанности директора Бюро Выравнивания Населенности. Мистер Уолтон, будьте добры, начинайте.
— Огромное вам спасибо, — произнес, поднимаясь со своего места, Уолтон.
Все делегаты смотрели на него с огромным интересом, а где-то за ними, отсеченные яркими лучами осветительных приборов, незримо присутствовали операторы телевидения, многочисленные зрители, пристально всматривающиеся в него с балкона.
Зрители, которые, по всей вероятности, в полной мере вкусили вчера вечером состряпанную Ли Перси калейдограмму. На него обрушилась лавина аплодисментов. «Слишком уж легко все это далось, — подумал он. — Калейдограмма, похоже, загипнотизировала всех и каждого».
— Господин генеральный секретарь, господа делегаты Ассамблеи, друзья. Я очень благодарен за предоставленную мне возможность лично выступить перед вами. Насколько я понимаю, вы сегодня собрались здесь, чтобы избрать постоянного преемника мистера Фиц-Моэма. Я предлагаю на этот высокий пост свою кандидатуру.
Моя подготовленность для этой должности, моя профессиональная пригодность должны быть очевидны всем присутствующим. Я работал с покойным директором Фиц-Моэмом еще тогда, когда только намечалось создание такой организации, как ВЫНАС. После его безвременной кончины я временно замещал его на этом посту и с немалым успехом поддерживал нормальное функционирование Бюро в течение восьми дней.
Имеются особые, я бы даже сказал чрезвычайные, обстоятельства, которые диктуют необходимость моего пребывания на этом посту. Наверное, вы уже знаете о трагической неудаче, постигшей наши эксперименты по переустройству Венеры — о гибели нашей авангардной группы ученых и об экологической катастрофе, постигшей эту планету. Провал этого проекта делает еще более необходимым выход в глубокий космос, чтобы разрешить кризис, связанный с огромной перенаселенностью нашей родной планеты.
Уолтон набрал побольше воздуха в легкие.
— Ровно через четыре часа, — торжественно объявил он, — на Землю прибудет для переговоров с директором ВЫНАСа представитель Дирны. Скажу прямо — кому как не мне возглавить эти переговоры, если мы хотим сохранить преемственность идеологических традиций и практических подходов, выработавшихся в Бюро. Я хочу подчеркнуть особую важность именно этого аспекта при решении стоящего перед вами вопроса. Поэтому я прошу вашей поддержки. Благодарю за внимание.
Он уселся на прежнее место. Ладвиг с ужасом глядел на него, явно не в силах постичь происшедшее.
— Рой! Что за речь вы только что произнесли? Разве можно требовать для себя эту должность? Для этого нужно было привести особо веские аргументы! Нужно было…
— Тише, тише, — шепотом стал успокаивать его Уолтон. — Не стоит об этом так беспокоиться. Вы смотрели вчера вечером программу калейдоскопической цветоверти?
— Я? Разумеется, нет!
Уолтон ухмыльнулся.
— А вот они все смотрели, — сказал он, обводя рукой делегатов. — Так что мне не о чем беспокоиться.
18
Уолтон покинул здание Ассамблеи в 12.15, подгоняемый другими неотложными делами ВЫНАСа. Голосование началось в 13.00, а уже через полчаса были оглашены официальные результаты.
Первым сенсационную новость сообщил «Ситизен» в своем четырнадцатичасовом выпуске.
УОЛТОН ИЗБРАН РУКОВОДИТЕЛЕМ ВЫНАСА «Сегодня утром Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций оказала полнейшее доверие Рою Уолтону. Девяносто пятью голосами „за“ при трех воздержавшихся и отсутствии голосов „против“ его избрали в качестве преемника покойного Д.Ф.Фиц-Моэма на посту руководителя этого учреждения. Последние восемь дней он занимал этот пост как временно исполняющий обязанности».
Уолтон тут же позвонил Перси.
— Кто написал статью в «Ситизене», посвященную моему избранию? — спросил он.
— Я написал, шеф, а в чем, собственно, дело?
— Написана-то она отлично, да только нет в ней тех изюминок, которыми так славился прежний «Ситизен». Уже в следующем выпуске напрочь повыбрасывайте все многосложные и мудреные слова. Возвращайтесь к прежнему стилю «Ситизена» с его рваным ритмом и хлесткими выражениями, которыми он так напоминал хороший джаз.
— Мы посчитали, что теперь, когда вас утвердили в должности, не грех бы и немного причесать стиль «Ситизена», — пояснил Перси.
— Нет. Это очень опасно. Лучше придерживайтесь прежнего стиля, только подправляйте содержание. У нас еще много не до конца решенных вопросов, так что почивать на лаврах нам еще никак нельзя. А каковы новости от наших социологов, проводящих выборочные опросы?
— Пятидесятипроцентный поворот в пользу ВЫНАСа. С сегодняшнего полудня вы самый популярный человек в нашей стране. В церквях возносят молитвы за вас. Похоже, разворачивается кампания по выдвижению вашей кандидатуры на пост президента Соединенных Штатов вместо старика Лэнсона.
— Пусть Лэнсон остается в Белом Доме, — хохотнул Уолтон. — Мне еще рановато домогаться чисто номинальной должности, быть внешним украшением государства. Я еще слишком молод для этого. Когда должен выйти следующий выпуск «Ситизена»?
— В 15.00. Мы поддерживаем ежечасовой выпуск бюллетеней, пока не закончится кризис.
Уолтон на мгновение задумался.
— Как мне кажется, 15.00 — это еще слишком рано. Дирнианин прибывает в Найроби в 15.30 по нью-йоркскому времени. Фанфары мне понадобится в шестнадцатичасовом бюллетене. Но ни словечка до этого!
— Вполне согласен, — сказал Перси и дал отбой.
Мгновением позже раздался голос секретарши:
— Звонок по каналу секретной связи, сэр. Вас вызывает Батавия.
— Кто? Кто?
— Батавия. Остров Ява, сэр.
— Соедините.
Экран заполнило мясистое лицо. Лицо человека, живущего сытой и спокойной жизнью во влажном климате.
— Это вы Уолтон? — глубоким басом пророкотал незнакомец.
— Да. Уолтон слушает.
— А я — Гаэтано ди Кассио. Очень рад с вами познакомиться, синьор директор Уолтон. Мне принадлежит каучуковая плантация в этой местности.
В уме Уолтона тотчас же возникло первое имя в списке земельных собственников, подготовленном для него Лассеном.
«Ди Кассио, Гаэтано, 57 лет. Активы оцениваются по меньшей мере в миллиард с четвертью. Родился в Генуе в 2175 году, обосновался в Амстердаме в 2199. Приобрел крупное землевладение на Яве в 2211».
— Чем могу быть вам полезен, мистер Ди Кассио?
У каучукового магната был вид очень больного человека, его лицо покрывали капельки пота.
— Ваш брат, — с натугой проурчал он. — Ваш брат работал на меня. Вчера я послал его на встречу с вами. Он не вернулся.
— В самом деле? — Уолтон пожал плечами. — Есть одна известная фраза, которой я мог бы воспользоваться. Но воздержусь.
— Говорите прямо, без околичностей, — прогромыхал ди Кассио. — Где он?
— За решеткой, — ответил Уолтон. — По обвинению в насильственных действиях, учиненных по отношению к должностному лицу. — Только теперь до него дошло, что ди Кассио до передела взвинчен и нервничает вдвое сильнее, чем он.
— Значит, вы засадили его за решетку, — тупо повторил Ди Кассио. — Да, да, понимаю. За решетку. — Было явственно слышно его тяжелое дыхание.
— А почему бы вам не освободить его?
— Никоим образом.
— Разве он не говорил вам, что произойдет, если не будут удовлетворены его требования?
— Говорил. Ну и что?
Толстяк совсем сник. Уолтон понял, что его оппонент начинает осознавать, что блефовать далее бесполезно. Заговорщики не посмеют начать в открытую производство сыворотки Ламарра. Слишком уж обоюдоострым оказалось это оружие, а Уолтон не позволил запугать себя с его помощью.
— Ну? — хладнокровно повторил Уолтон.
— Вы поставили меня в крайне затруднительное положение, — сказал Ди Кассио. — Вы причинили мне тяжкую сердечную боль, мистер Уолтон. Придется применить определенные крутые меры.
— Сыворотку бессмертия Ламарра…
Лицо на видеоэкране стало мертвенно-бледным.
— Речь идет совсем не о сыворотке, — медленно проговорил ди Кассио.
— Серьезно? А вот мой брат Фред обронил несколько фраз…
— Такой сыворотки нет!
Уолтон хладнокровно улыбнулся.
— Несуществующая сыворотка, — произнес он, — обладает, к несчастью, столь же несуществующим свойством как-либо на меня воздействовать. Вы меня не запугаете, ди Кассио. Я переиграл вас. Подите-ка лучше погуляйте по вашей плантации. Пока ее у вас не отобрали. Понятно?
— Меры все равно будут приняты, — повторил ди Кассио.
Однако Уолтону теперь было совершенно ясно, что за этой злобной угрозой ничего не стоит. Поэтому он рассмеялся и прервал контакт.