Просто выбрать момент и обыскать «общую», пользуясь тем, что столы тут не запирались, ей было мало. Пойди докажи потом, как было на самом деле. Публичность поиска обеспечила ей «понятых», свидетельство которых могло прибавить веса ее не слишком-то веским обвинениям.
Кузнецова объяснила коллегам, чего добивается, и продемонстрировала, как шуршит, приняв сообщение, положенный ею в стол новый пейджер. А потом выключила его и попросила всех прислушаться: по ее просьбе пейджинговая компания в обусловленное время начала передавать сообщение на ее первый, украденный у нее аппарат.
Несколько секунд женщины вслушивались в тугую, как надутый ветром парус, тишину. Одна из них пошевелилась, и скрип стула прозвучал, как вопль сексуально озабоченного кота. А потом тихая и незаметная, как мышка, Федоровская, сидевшая за ближайшим к окну столом, пискнула:
— Ой! Тут что-то шебуршит!
Переждав взрыв голосов и чувствуя усталость от покидавшего ее напряжения, Надя подошла к Федоровской. Демонстративно показав прозрачный полиэтиленовый пакет и надев на руку перчатку, она выдвинула нижний ящик. Среди ручек с пустыми стержнями, испорченных бланков и мятой копирки тихо дрожал от озноба черный толстенький прямоугольник с закругленными краями. Кузнецова взяла его двумя пальцами, показала, высоко подняв, аккуратно выцарапанную надпись «Н.К.» и опустила улику в пакет. Потом она сложила его, приклеила на сгиб отрезанную от чистого листа бумаги полоску и попросила расписаться нескольких присутствующих.
Тут же, как водится, объявились скептики:
— Чепуха все это! Может, Надька сама его тут забыла?
— Да если его и вправду стырили, при чем тут Мицупися? Мало ли кто мог им пользоваться?!
Но по закону компенсации подали голос и позитивисты:
— Не будет же Кузнецова просто так…
— Отпечатки пальцев! — догадливо пискнула Федоровская.
— Правильно!
— Вот здорово!
Слова «отпечатки пальцев» звучали совсем как в кино. Солидность термина, о котором все знают, но которым мало кому удавалось попользоваться для практических нужд, сразу прибавила значительности событию. И тут же несколько желающих выстроились в очередь, чтобы тоже расписаться на пакете.
Когда все желающие поставили автографы, Надежда спрятала пакет с уликой в сейф начальника участка и отправилась покурить в «дамскую» комнату. Теперь предстояло придумать, как воспользоваться находкой, чтобы прижать к стенке Рыкалову и выяснить, от кого в ее руки попал пейджер Кузнецовой. Она не сомневалась, что Зина и тот, кто за ней стоит, теперь у нее на крючке. Затевать сейчас новые пакости против Кузнецовой они вряд ли решатся.
Значит, есть время расслабиться и подумать.
Почти неделю, дожидаясь известий от подруги, Панкратова ломала голову, вспоминая тех, кто мог бы затаить на нее зло. И не просто гадала, а действовала как привыкла, по системе. Естественно, составила подробный список тех, с кем пересекались ее пути за последний год. Выбрала из него тех, с кем случались конфликты. Из этих, в свою очередь, выбрала тех, с кем конфликты зависли в неопределенности или даже обострились до неприязни.
Но ничего заслуживающего внимания, чтобы объяснить ее напасти, не нашлось. Бывало, безусловно, что на нее обижались и злились. Если, например, она пообещала, а Глебский что-то напутал или испортил. Но она имела привычку предупреждать, что последнее слово — не ее. Посему любому было ясно, что она могла обеспечить только минимальное содействие. Никого, кто смог бы озлобиться на нее до такой оголтелой мести, она не смогла обнаружить в своих списках.
Воспоминания невольно заводили ее довольно далеко, и постепенно в ней начала теплиться догадка, о которой ей было жутко даже думать. Тем более — рассказать о ней подруге.
А Кузнецова звонила почти каждый день. По-военному кратко сообщала:
— …Глебского не могу найти. В «Снабсбыте» пусто. Все в принудительных отпусках без содержания. Дома у него телефон не отвечает.
— …Завотделом в журнале расколола. Точно: ему звонила женщина. Представилась как жена мужика, пострадавшего от твоего коварства. Странно, да? Этого Пишуева предупредили, но он все-таки полез. Черт-те чем эти мужики думают!
— …Слушай, а не может так быть, это кто-то из забытых тобой родственников? Вдруг тебе оставили наследство и тебя гоняют, как зайца, чтобы ты стала сговорчивее? Ничего не бред! При расследовании нельзя упускать ни одной версии.
— …Пока ничего нового. Но ты думай, думай. Кстати! Ты вспоминай не только людей, но и дела. Сделки, цифры, отчеты. Может, ты нечаянно какую-то шибко секретную или опасную для кого-то информацию узнала? Я не знаю, как это может быть связано. Но все бывает.
И Панкратова засела за новые списки и таблицы. Кое-какой компромат на своих бывших начальников она помнила. Налоги, отчисления в пенсионный фонд, зарплата на подставных лиц, липовые авансовые отчеты. Если это изложить в виде кляуз и проявить недюжинное упорство, то, наверное, можно было бы несколько осложнить жизнь тем, кто от нее столь бесцеремонно избавился. Но вряд ли эта зыбкая вероятность могла послужить причиной для той травли, которой подвергли Панкратову. Какой смысл ее доставать, если ее даже не предупредили, о чем именно ей следует молчать?
Отсидевшись за мощными дверями в уюте обновленной квартиры, Тамара уже почти скептически относилась к недавно напугавшим ее открытиям подруги. Она все больше склонялась к тому, что все случившееся с ней — не более чем несколько совпадений. Очень неприятных, но тем не менее случайных.
Как у того купца, который стал обворованным нищим.
Несколько дней от Кузнецовой не было никаких вестей, и вдруг она появилась под ночь — улыбающаяся, довольная, но повела себя при этом странно. Поставила в уголок прихожей принесенный с собой объемистый чемодан, замерла столбом, не обращая внимания на приглашение раздеться, и сказала многозначительным тоном:
— Одевайся, пойдем прогуляемся.
— Ты же замерзла! — урезонивала Панкратова. — Давай попьем чайку, а потом я тебя провожу.
— Некогда. У нас еще работы полно, — загадочно улыбнулась Надежда. — Говорю: одевайся. Пойдем прогуляемся.
Тамара послушалась.
В лифте Кузнецова ее старательно ощупала, крутя и вертя из стороны в сторону, и вздохнула:
— Эх, Олега нет. Его бы сюда! Вечно эти мужики отсутствуют именно тогда, когда они позарез нужны.
Уже полностью дезориентированная наваленными на нее жизнью странностями, Панкратова даже не спросила, почему Кузнецовой так хочется, чтобы любовник щупал и тискал ее подругу. На фоне всего прочего это желание выглядело всего лишь странным, а у нее хватало поводов даже для страха. На мгновение вообразив, как Олег тискает ее в присутствии Нади, Тамара смущенно покраснела. Что осталось незамеченным слишком занятой своими мыслями Кузнецовой:
— Это я, дура, виновата. Не сообразила вовремя. А ведь это так очевидно: если за тобой следят, то уж поставить подслушку на твой телефон, а может, и в квартире, тем более должны! Откуда мы знаем, что они тут вытворяли под видом ограбления? Так что так: дома у тебя и по телефону больше никаких подробностей. Никаких имен, адресов, названий и прочего. До приезда Олега уходим в суровую конспирацию. Поняла?
— Поняла, — перевела дух Панкратова. Она уже настолько освоилась с дикостью происходящего, что не только поверила, будто кому-то нужно подслушивать ее разговоры, но и обрела способность строить предположения: — А не будет подозрительно, если мы ничего не говорим о работе?
— Будет. Но что поделаешь? И, с другой стороны, может, оно и к лучшему. Может, они поверят, что ты пока слишком напугана для новых попыток. Кто с тобой что разберет заранее? В общем, так. Я тебе такое место нашла — сказка. Сама бы туда пошла, но они не страхуют. Отличная фирма. «Аметист» называется. Чем занимаются, толком не поняла. Что-то с продовольствием и финансами. Но к людям там относятся хорошо. И платят регулярно. Главбухша баба мировая. Я ее в общих чертах просветила на твой счет. Мол, ты дала отлуп любовнику и он теперь тебе мстит. Она мне поверила, что на тебя взъелись не по делу, и обещала предупредить шефа. Чтобы он не слушал наветов. Надо только выиграть время. Шеф у них — мужик упрямый. Если он тебя возьмет, то кто бы и что бы ему ни говорил, не поверит, пока сам не убедится. Но он тоже бабник жуткий. Сразу предупреждаю: это важно. Хотя, говорят, особо не хамит. Просто из тех, кто любит это дело. Еще важное: кадровичку, которая тебе на завтра назначила собеседование, зовут Ирина Павловна Колоскова. С ней поосторожнее. Стерва редкостной ревнивости. Она сейчас у шефа «Аметиста» ходит в фаворитках, спит с ним и мечтает его развести, чтобы самой за него выскочить. Никакой конкуренции она не потерпит. Но для тебя это и хорошо: коль сама спит с хозяином, то и ему не позволит руки распускать. Итак, завтра тебя ждут для собеседования. А сегодня нам с тобой надо тебя так нарядить, чтобы больше никаких срывов на сексуальной почве! Сейчас возвращаемся к тебе, и чтоб ты слушалась меня беспрекословно. Помни: твою квартиру наверняка подслушивают. Поэтому никаких уточнений. Скажу: «Надень это!» — надевай и не пикай! Ничего, сегодня мы тебя экипируем так, что ни одна стервь не подкопается.
Тамара слушала и кивала.
Она чувствовала, что Кузнецова вся в напряжении и у нее попросту нет сил, чтобы уламывать подругу.
Часть втораяРитуальная страховка
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Декольте у кадровички «Аметиста» Ирины Павловны Колосковой было предельно откровенным. Стоит ей вздохнуть поглубже, и груди целиком выскочат наружу. Белые пышные полуокружия — самое запоминающееся в ее внешности. А личико подкачало. Из тех, которые нет смысла запоминать: стандартный, очень аккуратный макияж, под которым может быть все что угодно.
— Итак, референтом или секретарем вы практически не работали, — констатировала Колоскова, пролистнув протянутые Тамарой документы. — А последняя должность: «старший специалист»?