Встретились они благодаря одному из немногих светлых пятен во мраке трудного времени: сериалу о рабыне Изауре. Для многих женщин России свобода началась с этой самой рабыни. Уж очень интересно о ее любви рассказывалось. Не так, как в советском кино: либо — любовь, либо — жизнь. У них на фазенде все вместе получалось. Жизнь с любовью, а любовь вроде бы даже и жизнь счастливей делала. В южном полушарии все наоборот.
Хотя, с другой стороны, можно сказать, что Ларисино знакомство с Надеждой состоялось благодаря футболу. Муж Федоровской очень уважал матчи. Приключилось совпадение: тут — ключевой момент, неясно, как в новой серии судьба Изауры сложится, а там, как назло, — футбол. Федоровская пошла к соседке. У нее был свой, черно-белый телик на кухне. И когда ее мужик смотрел футбол в гостиной по цветному, на кухне удавалось посмотреть про любовь. Хоть посмотреть. Хоть черно-белую.
У соседки в гостях была знакомая — женщина крупная, и сразу видно, что не из простых: в наряде дорогом и при золоте с камешками драгоценными. У самой-то Федоровской из драгоценностей одно обручальное кольцо. Красного золота пятьсот какой-то пробы. Сидела себе Кузнецова тихо, тоже смотрела серию и переживала. Внимание к себе она привлекла, когда муж соседки зашел в перерыве матча на кухню, чтобы взять из холодильника пивка. Он взглянул на экран и эдак небрежно бросил:
— И как вы только можете эту глупость смотреть?!
— А у нас на футбол мозгов не хватает, — жалобно объяснила Кузнецова. — Ведь это занятие на третьем месте по интеллекту.
— На третьем? — удивился муж хозяйки, замерев с запотевшей бутылкой в руке. Был он у нее мужчиной интеллигентным, работал в книжном издательстве и редактировал книжки с полуголыми окровавленными красотками на обложках.
— Ну да. После перетягивания каната, — расшифровала шикарная гостья. — Какой же умище надо, чтобы вовремя «го-о-ол!» крикнуть?!
Муж хозяйки, не находя, что ответить, стоял с полуоткрытым ртом, и женщины невольно засмеялись. Он фыркнул и ушел, а Федоровская спросила:
— А на первом месте что?
— На первом? Хрен его знает. Гири, наверное.
Так они познакомились. Выяснилось, что Надежда — страховой агент. И пришла она не просто так, а чтобы объяснить хозяйке про правила страхования детей на случай несчастья с родителями. Условия были интересные, и Лариса Сергеевна вслух пожалела, что у нее нет денег, чтобы тоже о своих дочках позаботиться. Вырвалось. Тут же стало неловко, что мешает людям своими сложностями, и от смущения, как полагается, посетовала на трудные времена. Но Кузнецова на это почему-то рассердилась:
— Да какие они трудные! А какие — легкие? Раньше, что ли, легче было? Проще — может быть. Но — легче? Ерунда. Стараемся своих алкашей оправдать. Воруют — не виноваты: времена такие. Учителей без зарплаты держат — времена такие. Вот времена и «такие», а как им другими стать?
Она много еще чего про это говорила, и Лариса Сергеевна внимательно слушала, потому что футбол пока шел, а когда он идет, муж есть не требует. Но когда Надежда выдохлась, она спросила:
— Но раньше-то я могла бы такую страховку получить? Могла б. А сейчас — нет. Вот и времена.
— Глупости. Хотите, я вам помогу? Но не просто так.
— Понятно, что не просто. Только чего я могу?
— Выберите из своих знакомых десять женщин, которые думают о будущем. И устройте мне с ними встречи. Комиссионные — пополам. Если не хватит, то я из своих вашу страховку оплачу, договорились?
Так и сделали. Причем Кузнецова хитро дело повела. В десятый раз про ту страховку уже сама Федоровская доложила. Удачно. Так она и стала страховым агентом, за что не уставала благодарить Надежду. Добро Лариса Сергеевна не забывала. И когда Зина Мицупися начала у Кузнецовой клиентов перехватывать, она за наглой девкой стала внимательно приглядывать. Специально иной раз в «общей» задерживалась. На тихую да незаметную, так и не научившуюся ярко одеваться Федоровскую не обращали внимания. Сливалась она с обстановкой. Вот и удалось ей засечь два факта.
Первым было то, что Зина Мицупися перед кем-то по телефону оправдывалась:
— …А что я-то могу поделать, если они меня не слушают и все равно к этой Кузнечихе прутся? Я уж и про то, что фирма у нас гнилая, говорю, и что пирамида тут, и прочее, а они все равно только ее слушают! Когда я в «Мицубиси» работала и про «Сони» пенку гнала, то люди реагировали. А тут как глухие бестолочи… Пробовала и это. Но у нее столько клиентуры, что она, наверно, не замечает, что кто-то в осадке. Или назло игнорирует. Я уж замучилась… Ничего с пейджером. Что я могу, если она его в сейфе держит? У начальника участка. Нет, та со мной и говорить не захочет. Они с Кузнечихой два сапога пара… Кто-то может, наверное. Не знаю кто. Начальник безопасности? Есть. Да, я его знаю. Ничего дядька. Хорошо, я попробую. Только вы тогда мне прибавьте. Это же новая работа, да? Мы об этом не договаривались. Надо доплатить. Раз переход к вам откладывается. И потом, я тут все время с вашими делами, страховки забросила, а жить на что?
Несколько дней Кузнецова, устраивая дела Панкратовой и наверстывая упущенную зарплату, в офисе почти не появлялась. Так что Лариса Сергеевна не находила момента, чтобы доложить ей о странном разговоре. Но когда она увидела, как Зина Мицупися в коридоре на административном этаже пересмеивается с начальником службы безопасности фирмы Кирей-гэбэшником, то тут уж она встревожилась не на шутку. Киря был отъявленным бабником и за-ради удовольствия мог любую поганку учинить.
Федоровская вызвонила Надежду и заставила ее прийти в офис, а там, уведя для разговора под лестницу к запасному выходу, где курили дамы, которые на людях курить стеснялись, все и выложила. И про подслушанный разговор, и про то, как Мицупися наладила контакт с Кирей.
— Он теперь, к бабке не ходи, запросто может ради этой вертихвостки улику стырить, — объяснила Федоровская свою тревогу.
— Спасибо тебе, Ларочка, — хмуро поблагодарила Кузнецова. — Теперь многое становится яснее. Спасибо!
Кузнецова вернулась в «общую» и на глазах у всех взяла из сейфа запечатанный пакет с пейджером, побывавшем в руках Зины Мицуписи. Все в комнате притихли, следя за грозной, как бульдозер без водителя, Кузнецовой. А та на это якобы не обратила внимания. С облегчением перевела дух, обнаружив, что пакет на месте и росписи на нем целы. Олег уже дня три просил Надежду забрать найденный пейджер с работы. Но она так закрутилась, что все время забывала.
После рассказа Федоровской Кузнецова решила попробовать поймать недругов с поличным. Если пейджер действительно им так уж нужен — интересно бы понять: на кой? — то, видя, как он уплывает, они могут что-нибудь и предпринять. Высунутся. На всякий случай она, уединившись в кабинете своей хорошей приятельницы — инспектора по выплатам, позвонила на мобильник Олега. Тот был где-то в городе, но слышно его был хорошо.
— Я не думаю, что тебе стоит что-то демонстрировать, — мягко посоветовал любимый. — Тихонечко забери пейджер и тащи мне.
— Но ты понимаешь, что было, а? — вся дрожа от подлости открывшейся ей картины, переживала Надежда. — Они пробовали достать меня тем, что Зинка перехватывала клиентов, — я не отреагировала. Мне ж просто не до них было. Я еле успевала неотложное делать и для Томки работу искать. Тогда они стали что-то про меня говорить самим клиентам, потом уже и фирму нашу стали поносить. Когда и это не помогло, принялись за Томку. Вот тут уж я и запрыгала, как рыбка на сковороде. Какие сволочи!
— Ну, не знаю, не знаю, — с сомнением повторил Олег.
— А что тут знать? Конечно, сволочи!
— Погоди с эмоциями. Главное-то все равно непонятно.
— Что непонятно?
— Непонятно, кому и зачем все это надо? Судя по тому, что тебе Лариса рассказала, Зинаида не инициатор, а исполнитель. Наемник. Даже пейджер она не ради себя хочет изъять, а для кого-то. Зачем? А зачем им твои клиенты нужны? И вообще, кому и зачем понадобилось тебе все это устраивать?
— Да понятно кому: жене Ряжкова! Она же обещала меня зарыть! Наверное, сразу, как только мы в офисе поцапались, она и начала.
— Но Апээн говорил, что ее нет в Москве?
— Мало ли он что говорит! Он сказал, что ко мне все это никакого отношения не имеет. А теперь ты видишь? Все вкруг меня крутится. Сдал старик, нюх потерял.
— Но Ряжковых в Москве нет, точно. Я проверял.
— Да? Ну, значит, она наняла кого-то!
— Возможно. Но все равно пока лучше не суетиться.
— Чего еще ждать? Когда они с Зайкой что-нибудь сделают? Как мне тогда жить? А! Я сейчас тут засяду, дождусь и прижму эту Мицуписю так, что она мне все расскажет!
— А если не расскажет? Если упрется? Будем иголки под ногти загонять? Конечно, ради тебя я готов. Но лучше уж тогда это делать не в вашем офисе. — Олег говорил так серьезно, что непонятно было, шутит ли он. — Не горячись, милая. Давай сделаем вид, что ты еще ничего не замечаешь. Терпела два месяца, потерпи еще недельку. Ты сегодня на машине?
— Да. А что? — Надежде очень явственно представилось, как они загоняют Зинке под ногти иголки, и она присмирела.
— Когда соберешься выезжать, позвони мне.
— Зачем?
— Может быть, попрошу за мной заехать.
— Ладно. Но какие сволочи: ограбить Томку, устроить ей травлю, чтобы достать меня!
— Не горячись. Ведь «им» и нужно, чтобы ты нервничала, так? Скажи — так?
— Ну, так.
— Вот и не устраивай им радость.
Ему хорошо говорить. При его делах с перестрелками ее проблемы, возможно, казались сущими пустяками. А Надю просто колотило от бессилия. Она понимала, что ни Зинку, ни ее нанимателя по закону к ответу не призовешь.
Редчайший случай, когда Кузнецова даже не представляла себе, что тут можно поделать. Может, отправить Томку с дочерью куда-нибудь подальше?
Это все Апээн виноват, втравил ее в историю с криминалами. И сама она дура самоуверенная — нашла с кем связаться. Ряшку-то она обезопасила, зато на себя и подругу горя накликала. Кто ее за язык тянул? Кузнецова, не в силах ни на чем ином сосредоточиться и не желая в таком виде маячить на глазах у сослуживцев, забыв позвонить Олегу, собрала все со стола в сумку и отправилась к машине. Водить она любила. Вид мелькающих домов и мягко стелющейся под колеса дороги помогал развеяться.