— Да? — ехидно ухмыльнулась Ирина Павловна. — Что, завербовала пацана? Что-то я ничего такого не слышала!
— Спросите сами.
— Тамара?! — позвала с веранды медсестра. — Кто тут Тамара? Больной требует, аж до крика. Быстрее! Ему нельзя нервничать.
Пока Панкратова несколько мгновений соображала, кто это «больной», Ирина, оттолкнув ее, взбежала на крыльцо и властно распахнула дверь. Тамаре пришлось поторопиться следом.
Забинтованный Воротников лежал, опутанный проводами и трубочками, как герой американского боевика. Глаза у него были затуманенные, как у пьяного. Причем очень сердитого пьяного.
— Ты чего тут?! — напустился он на Ирину Павловну. — Я же сказал: езжай домой. И чтобы завтра к вечеру был подробный план.
Он закашлялся и, повернув голову к Панкратовой, несколько мгновений озадаченно хлопал длинными, как у женщины, ресницами. Потом обрадовано узнал:
— Так это — ты?! Наконец-то. Видишь, как оно повернулось? Ты была права: пора кончать с экспромтами и налаживать планирование. Ира! Чего ты ждешь?
— Но я могу и тут… Позволь мне! Я хочу быть с тобой, — взмолилась та, и Тамара Владиславовна по лихорадочно блестящим глазам и плаксиво подрагивающим губам Колосковой поняла, что та действительно переживает. — Кто-то должен готовить, например? Позволь мне остаться!
— Так. — Валерий Захарович прикрыл глаза и попытался быстро вдохнуть полной грудью.
Была у него такая привычка. Стараясь сдержать свой темперамент в разговоре с проштрафившимися подчиненными, он демонстративно глубоко дышал. Это было знаком поскорее исчезнуть. Но сейчас у него ничего не получилось. Вдохнув, он сморщился от боли и побурел, сдерживая новый приступ кашля. Медсестра быстро подошла к его изголовью и ловко приподняла его за плечи, словно укачивая. Колоскову от ее сноровки передернуло.
— Ира, — отдышавшись, попросил шеф, — у меня сейчас куча проблем. Не добавляй себя. Пожалуйста! Тамара приехала. Тут есть кому готовить. Уезжай! Я тебе дал кучу заданий. Делай!
Колоскова, понимая, что далее спорить опасно, мрачно потупилась и вышла, не смиряя стук каблуков. Воротников отстранил медсестру, чтобы она не загораживала Панкратову, и велел:
— Давай садись сюда. Записывай!
Тамара Владиславовна взяла с письменного стола книжку, несколько листов бумаги, ручку и придвинула было кресло на колесиках к дивану, на котором лежал шеф, но тот, неуклюже шатая непослушной от лекарств головой, зарычал:
— Да нет же! Садись сразу за компьютер. Чего двадцать раз переписывать одно и то же?
— Так, больной, — тихо, но непреклонно подала голос медсестра. — Если будем нервничать, я всех отсюда выгоню!
— А, — криво хмыкнул хозяин, отмахиваясь от нее и видя только Панкратову. — Давай за стол.
— Ему можно сейчас работать? — спокойно игнорируя раздражение шефа, спросила Тамара Владиславовна у медсестры.
— Ну, если он будет… — Та явно обрадовалась, найдя в ней союзницу. — Если не станет нервничать, то в разумных дозах можно.
— Слушайте, вы что? — Валерий Захарович даже обмяк от того, как нахально игнорировалось его мнение. — Ты что, Тамара?! Кстати, чего это с тобой? Чем это меня кололи? Какая-то ты стала голая, загорелая и молодая? Что с лицом? Накрасилась, что ли?
Панкратова наклонилась к нему и спокойно предупредила:
— Я буду делать, как скажут медики. Сейчас она тут главная.
Не обращая внимания на его удивление ее новым обликом, она привычно сосредоточилась на работе. Расположилась за столом, включила компьютер, и, пока тот загружался, мельком огляделась. Как принято у Валерия Захаровича, тут все было готово к тому, чтобы работать. Помимо книжных полок и теле-, радиоаппаратуры, здесь были и холодильник, и сервант с посудой и электрокофейником.
— Значит, так, когда меня трахнуло, — вот как озарило, понимаешь? — Панкратова даже вздрогнула: с такой теплой дружеской интонацией он к ней еще никогда не обращался.
— У него возможна неадекватная реакция, — негромко предупредила медсестра. — Вплоть до бреда.
Воротников ее не слушал:
— Если, мол, я сейчас отключусь, все посыплется. В конторе то есть. И сразу вспомнилось, как ты меня пилила: если нет четкого плана, мол, все на волоске.
Как большинство людей, Воротников судил о других по себе. И, обладая мощным, тренированным мозгом, он думал, что и другие, как он, способны не только справляться с каждодневной текучкой, но и постоянно автоматически сверять свои действия с намеченной перспективой. На деле было, разумеется, не так. Его подчиненные в основной массе были вполне заурядны. Что, с одной стороны, вынуждало его до появления Панкратовой в «Аметисте» постоянно отвлекаться, чтобы корректировать действия сотрудников, а с другой — они избаловались, привыкнув, что хозяин вовремя предостережет, напомнит или поможет в случае чего.
Чтобы избежать всего этого, она и советовала ему ввести четкое недельное, месячное, квартальное и годовое планирование. И автоматизировать с его помощью управление. Несчастье, оказывается, заставило Воротникова понять, насколько это важно. Он вызвал ее, чтобы она сделала первоочередные памятки для ключевых сотрудников. Но кроме краткого объяснения, он ничего не успел. На него навалилась боль, медсестра сделала укол, дала таблетки, и Воротников опять отключился.
Пришлось Панкратовой самой реализовывать замысел шефа. Для нее это было несложно, но потребовало большой сосредоточенности. Через пару часов, целиком углубившись в работу, вдруг услышала странный звук. Она подняла лицо и замерла под восторженно сияющим в густом сумраке взглядом Валерия Захаровича. Тот смеялся, как пьяный, и говорил с трудом, точно бредил:
— Вся в ореоле, пчелка. Работаешь. Так спокойно, когда ты там клацаешь. От тебя мурашки. Не холодно? В одной ночнушке?
Его веки опустились, он дышал спокойно, но Панкратова позвала медсестру. Та проверила пульс, температуру и что-то высчитала по экранам аппаратов, подключенных к спящему:
— Вообще-то все в порядке. Удивительная жизнеспособность для его возраста. Быстро поправится. Но лучше вам закруглиться.
Панкратова выключила компьютер, лампу и пошла на кухню. Когда они втроем — она пригласила медсестру и шофера — поели, она уговорила Володю свозить ее домой. Так что наутро, вздремнув в одной из спален наверху, она выглядела как обычно. Серятиной.
Воротников проспал до обеда. А когда очнулся, то, позвав ее, сначала долго молчал, разглядывая с изумлением. Потом, когда она предположила, что ему нужно еще отдохнуть, спохватился:
— Чем это меня вчера напичкали?
— Лекарствами, — ответила медсестра, слегка ошарашенная произошедшей с Панкратовой переменой.
— Что-то ты мне вчера в каком-то странном виде приснилась. Так на чем мы вчера остановились? И вообще…
Шеф с привычным раздражением потребовал, чтобы Панкратова доложила ему, что уже сделала, а также что и как собирается делать дальше. Одобрил. Потом, словно не допуская самой возможности возражений, велел ей выбрать себе любую спальню и устраиваться надолго. Дескать, пока он здесь, ей придется быть рядом. Отправив ее обзванивать руководителей отделов из «своей» комнаты, шеф два часа о чем-то разговаривал с Ириной, которая приехала рано утром и теперь кормила его куриным бульоном и пирожками. Позже, когда Тамара Владиславовна всех обзвонила, шеф велел ей распечатать памятки, которые даже не стал читать, и отправить их с шофером Володей. Ему предстояло отвезти в город Колоскову и привезти уборщицу из офиса. Ирина перед отъездом подробно проинструктировала Панкратову о том, что любит и не любит есть Валерий Захарович. Не желая зря спорить, Тамара Владиславовна послушно кивала. Хотя придерживалась совершенно иной точки зрения на то, как нужно кормить больных.
Когда Володя вернулся из города, Тамара, работавшая в своей комнате наверху, подошла к окну. Сначала из машины вылезла худенькая главбухша «Аметиста», потом появилась старушка уборщица. А за ней — озабоченная Надежда Кузнецова и мужчина, чем-то знакомый Панкратовой. Она стремглав бросилась вниз: «Неужели что-то с Зайкой?!» — и накинулась на подругу:
— Что случилось?!
— У меня? Ничего, — пожала та обнаженными покатыми круглыми плечами. — Страховой случай оформляем. Вот, познакомься: наш сыщик — Игорь Сергеевич Выприцкий.
— Какой случай? — не поняла Тамара, ответив на кивок мужика с мрачным лицом. Это его вчера вечером она чуть не сбила с ног возле клумбы. Зачем тут сыщик? Что происходит?
— У нас с их компанией групповой договор, — объяснила главбухша, уже приученная Воротниковым, что референту нужно знать все. — Шеф тоже в списке. А чтобы страховку получить, нужно документы оформить. Его подпись нужна.
Панкратова облегченно перевела дух и деловито предупредила:
— Он еще спит. Придется подождать. Или — давайте бумаги, я потом у него подпишу.
— Нет, лучше подождать, — решила Кузнецова. — Вдруг у него вопросы возникнут. Хорошо тут: скромненько, но со вкусом. Ты, Игорек, посмотри. А мы, Том, давай прогуляемся?
Почувствовав, что подруга хочет поговорить тет-а-тет, Тамара попросила Володю поухаживать за гостями, угостить их, чем найдется, а сама повела Кузнецову в беседку.
— Ого, — удивилась, оказавшись внутри неказистого внешне сооружения, Надежда. — Умеет твой шеф устраиваться. Тут только пьесы писать. Из дачной жизни.
— Не тяни! — попросила Панкратова. — Что стряслось? Почему ты сказала, что случай — страховой? Мне говорили — случайный?!
Надежда села за письменный стол и мгновенно из крупнотелой простушки превратилась в деловитую консультантку.
— Любой повод, по которому страховая компания выплачивает деньги, называется страховым случаем. Даже если это просто дата окончания накопительного договора. Или — несчастье, как у вас. Так что тут-то ничего страшного.
Она помолчала, словно то, что хотела сказать дальше, было как раз страшно. И неуверено призналась:
— Не знаю, нужно ли тебе это знать? Всегда есть вероятность ошибки. Боюсь, я тебя взбаламучу, а потом окажется — зря.