Вы называете фамилию, и я сжигаю на ваших глазах все бумаги о вашем задержании с наркотиком.
Харитонов мгновенно сообразил: если он сдает завербованного мента, его арестуют. Арест ценнейшего агента сразу после ареста водителя, охранника, задержания Харитонова и его мгновенного освобождения — даже дебил разберется, что к чему.
— Я слышал об этом, даже имел косвенное отношение к вербовке. Ко мне обращались за консультацией, я составил схему, как подойти к офицеру милиции высокого ранга, на чем его можно прихватить. Позже я узнал, что вербовка прошла удачно, полковник сдался, дает информацию. Я сам дважды использовал информацию, поступившую из, вашего ведомства.
— Вы начали врать, — сказал Гуров. — Вы знаете больше, чем говорите, я могу вас задержать на несколько суток, подождать, пока в вашей голове просветлеет.
У Харитонова задрожали руки, он убрал их со стола, что, конечно, не миновало внимания Гурова. Здесь сыщик допустил роковой просчет и очень усложнил свою жизнь в дальнейшем. Он посчитал, что ложь была маленькой, и ее разоблачение не стоит того, чтобы, задержав Харитонова, поставить его под угрозу разоблачения. Гуров понял: задержанный по своей природе труслив. Сыщик отнес замеченное волнение только на счет трусливости, вздохнул и сказал:
— Я не буду вас задерживать, так как боюсь спалить. Вы поедете домой… Кто и когда консультировался с вами по вопросу вербовки сотрудника милиции?
Харитонов сумел взять себя в руки, якобы вспоминая, поморщился:
— Когда? В прошлом году, кажется, летом. Мне позвонил Лялек, сказал, мол, к тебе обратятся за консультацией, помоги. Через день позвонил неизвестный, сослался на Ямщикова-Лялька, попросил консультации по вопросу вербовки мента крупного калибра. Я послал его, сказал, что подобные разговоры по телефону не ведутся. Через день приехал, себя не назвал, неприметный, лет сорока, два «быка» сопровождали. Ну, я выставил охрану за дверь, а этому типу рассказал. Вербовка в основном проводится на использовании человеческих слабостей. Деньги. Женщина. Тщеславие. Вино. Самое лучшее начинать с женщины. Если объект увлечется вашей приманкой, лучше влюбится, вы будете иметь постоянный контакт, обрывки информации. Потом, используя женщину втемную, следует задействовать деньги. Если объект начнет у «любимой» деньги брать, считайте, вы дело сделали. Кандидата на вербовку следует с женщиной сфотографировать, лучше снять на видео. Затем женщину ликвидировать…
— Хорошо, хорошо, — перебил Гуров, которому надоело слушать прописные истины. — Кстати, я вас завербовал, не используя ваши методы.
— Вы вербовали не снизу вверх, а сверху вниз. Наши силы и возможности не равнозначны. Вы считаете меня наивным? Полагаете, я поверил, что меня так профессионально подставил кто-то из соперников? Это ваша работа…
— Думайте что хотите. — Гуров указал на дверь. — Идите, четвертый час.
Стоя у машины, Гуров сказал:
— Будьте осторожны. Если вас зарежут, мне будет жаль потерять источник и свое время, которое я сегодня затратил.
Харитонов поклонился и язвительно ответил:
— Обязательно. Я так и понял, что мы полюбили друг друга с первого взгляда.
Гуров хотел было одернуть агента, но лишь посмотрел на него внимательно, сел за руль своей «семерки» и уехал.
Глава 3
ПОДГОТОВКА К БРОСКУ
Как обычно, утром Гуров доложил генералу Орлову результаты работы за прошедший день. Крячко, как всегда, сидел на своем месте, молчал, шутить в такой момент он не рисковал.
— Ну что, господа сыщики? — Орлов глянул из-под набрякших бровей. — Поздравлять вас рано, хвалить — только портить. Сработали на уровне, профессионально, как и должны.
— Спасибочки, господин генерал, — привстал Крячко. — Я всегда Льву Ивановичу говорю, что Петр Николаевич к нам как отец родной. Да если подобную вербовку провернул бы не Гуров, кто-нибудь иной, так вы бы из-за стола вышли, обняли бы паршивца, в приказе благодарность.
— Обязательно. — Орлов хмыкнул и улыбнулся. — Паршивца следует обнимать и поощрять. Полковник Гуров сыщик особого калибра. К тому же, Станислав, Лева абсолютно не нуждается в твоей или моей похвале. Он сам себя судит и оценивает. Спроси!
— Чего спрашивать, я и так знаю.
— Все, перекур закончен, к делу. Лев Иванович, а ты не считаешь, что Харитонов что-то утаил, возможно, главное? — спросил Орлов.
— Утаил наверняка. Главное? Это вряд ли. Я считал неразумным его задерживать по причинам, тебе отлично понятным.
— Согласен. Немножко пустопорожних рассуждений. Наши клиенты из числа бандитов и убийц не блещут умом. Они не занимаются вербовкой, если не считать таковой бутылку, поставленную постовому, ящик коньяку участковому, расценки мне неизвестны. Вербовщик из данной среды — случай далеко не ординарный. А вербовка полковника главка просто ни в какие ворота не лезет.
Орлов замолчал, потер нос, взъерошил волосы, продолжал:
— Ты рисуешь Харитонова как человека трусливого, но умного и хитрого, образованного. Я среди налетчиков такого и не припомню.
— Что-то с памятью моей стало…
— Станислав! — Орлов глянул на Крячко грозно; увидев обиженное лицо Крячко, вздохнул: — Видно, горбатого только могила исправит.
— Конечно, старший младшего завсегда может в угол поставить. Коллеги, что по коридору ходят, завидуют, мол, вы с генералом дружбаны. Знали бы они, чего мне терпеть приходится.
— Пойди к Верочке, выпей кофейку, ты мне мешаешь, — сказал Орлов, подождал, пока обиженный Крячко выйдет, и продолжал: — Я говорил, что Харитонов для данной среды явление редкое. Нечего делать интеллектуалу в подобной группировке. Он может за такие деньги найти в криминальной среде работу почище, главное, безопаснее.
— А Харитонов? — спросил Гуров.
— Я к тому и веду. Харитонов — исключение из правил. А много исключений не бывает. Вербовку полковника проводил или руководил непосредственно человек неординарный. Рассказ Харитонова об инструктаже мне видится чистым вымыслом.
— Выспавшись, выпив поутру чашечку кофе, рассуждать легко. А в три ночи все видится иначе.
— А я тебя не виню. Я с тобой советуюсь. — Орлов улыбнулся. — Опытный ты, много битый, а молодой.
— Как говорится, со временем пройдет.
— Не сбивай, я без тебя запутаюсь. Инструктаж — липа, убежден. Ты утверждаешь, что, перечисляя методы вербовки, Харитонов говорил плавно, размеренно, без запинок. Так не бывает. Подобная манера речи свойственна человеку, когда он рассказывает о чем-то хорошо знакомом. Видится мне, что твой новоиспеченный агент рассказывал, как он завербовал нашего человека. Женщина. Деньги. Деньги. Видеосъемка. Ликвидация женщины. Вербовка. Видится так.
— Видится так, — повторил Гуров. — Значит, я промахнулся.
— Ни черта! Ты можешь взять Харитонова в любой день и вынуть из него все до донышка. Выждем, что он скажет о сходке. Даже если он назовет истинное имя иуды, мы не получим оснований для ареста.
— Будем искать доказательства. Иуду ты отошлешь в командировку на Камчатку, месяца на два. Мы перережем канал утечки информации, разыщем доказательства. Когда он будет в этом кабинете, — Гуров топнул ногой по ковру, — докладывать итоги своей инспекционной поездки, я защелкну на нем наручники.
— Мысль верная, — кивнул Орлов. — Нужна командировка в дальний край. Взглянем, кто у меня просит помощи. — Он выдвинул один из ящиков стола, достал папку, открыл. — Так, Тверь, Екатеринбург, Омск, Иркутск, Красноярск, Владивосток…
— Любой из городов годится, важно не сколько часов лететь, сколько он там пробудет.
— Сколько прикажу, столько и пробудет.
— А кого посылать?
— Кто сказал, что надо посылать одного? Ты оставил под подозрением четверых, я пошлю в командировку двоих. Причем не в разные концы, а парой, в один город. Иуда окажется связанным, лишнего звонка не сделаешь.
— Отлично, генерал. Пара уедет, пара останется. Если Усов получит донесение, что бандиты готовятся в налет, мы вновь устроим «карусель». Если налет состоится и мы бандитов возьмем, значит, иуда — один из командированных. Если налетчики вновь не придут, значит, иуда один из двух оставшихся. Готовь приказ, генерал.
Через три дня Гуров позвонил Харитонову, услышав его голос, сказал:
— Здравствуйте, Борис Михайлович. Рад слышать ваш бодрый голос, свидетельствующий, что вас не прирезали.
— Спасибо, Лев Иванович. Вы, как всегда, остроумны. Собирался вам звонить, нужно встретиться.
— Хорошо, в какое время вам удобнее?
Харитонов чуть не поперхнулся от удивления. Он не понимал, что Гуров в первую очередь сыщик-профессионал, а потом уже человек со своими симпатиями и антипатиями. Для сыщика Харитонов был ценный агент, и его безопасность стояла на первом месте.
— Что молчите? Просчитываете время? — спросил Гуров.
— Да-да, минуточку, — промямлил Харитонов. — Если в четырнадцать?
— Значит, в четырнадцать. — Гуров продиктовал адрес конспиративной квартиры. — Приходите, звоните, я уже буду на месте. На всякий случай знайте, в данной квартире якобы проживает, на самом деле только прописана, Анна Шемякина, симпатичная женщина тридцати двух лет. В случае крайней необходимости Анна может быть показана любопытным. До встречи. Повторите адрес.
Харитонов повторил, услышал частые гудки, положил трубку и стал думать. «Завербованный полковник силен, но Гуров сильнее, рано или поздно сыщик моего человека достанет. И что? Агент не знает обо мне ничего и не сумеет вспомнить мимолетную встречу на банкете. С этой стороны мне бояться нечего». Но где-то в животе болезненно тренькало, Харитонов трусил.
В полдень Гуров поднялся из-за стола, черкнул в календаре Крячко несколько слов и вышел из кабинета. Сыщик любил приезжать на явочную квартиру заранее, сначала гулял у дома, затем поднимался, брал тряпку, вытирал пыль, расставлял чашки, кипятил воду. Агент должен чувствовать себя уютно, а не сидеть, как на вокзале в ожидании поезда.