ошибаюсь, и он прекрасно осведомлен, кто такой настоящий киллер. Тогда возникает ряд вопросов. Зачем генерал пытается сблизиться с полковником Гуровым? Зачем к делу привлекают женщин? Какую роль тут играет депутат Иона Доронин? Кого вообще представляют эти люди, этот «кружок кройки и шитья»? Имеет ли к ним отношение налетчик Захарченко? Это вряд ли. Плюнуть на них и забыть, да чутье подсказывает: туда ты лезешь, дружище, именно туда. Дамы — камуфляж и прикрытие, создающие атмосферу несерьезности, дилетантства. Но если Якушев в деле — значит, задействованы миллиарды. А такие деньги ставят только на корону, на Россию и более ни на что!»
И каждый раз Гуров, не зная, что предпринять, начинал танцевать от печки. Он вспомнил, что в «минуту страсти роковой» получил от Ирины ключ от квартиры и разрешение приходить без звонка.
«Взгляну на квартирку внимательно, — решил он, направляясь к машине, — а дальше жизнь покажет».
Бардин знал, что жена у сестры, поэтому, не заходя домой, отправился к свояченице, где, кроме сестер, присутствовали Иона Доронин и телевизионный комментатор Турин. Генерал догадывался, что между его женой и популярным телевизионщиком роман, но так как к жене он уже охладел и сам был не без греха, то держался с Туриным по-дружески. А Иона в свободное от заседаний время служил у Иринки прислугой за все. Бардин ревновал, но сделать ничего не мог: Ирина была женщина свободная и своенравная.
Генерал обрадовался, что хотя бы Гурова здесь нет, и включился в шумное застолье весело, хотя и почувствовал, что своим приходом прервал серьезный разговор.
Ирина подняла тост за Бардина, пожелала ему скорее стать министром.
— Я думал, ты ко мне лучше относишься, — отшутился генерал.
Все выпили, пытались найти подходящую тему, но разговор не клеился. Турин деловито взглянул на часы, поднялся, одернул твидовый пиджак.
— Я начинаю сегодня, только не ждите скандалов. Все будет интеллигентно, в полутонах.
Бардин понял, что эта фраза относится к прерванному разговору.
— Я не против полутонов, Александр, — неожиданно голос Доронина зазвучал резко, — но в вашей передаче должна быть четко обозначенная позиция.
— Я постараюсь, — Турин раскланялся, но не вышел, взглянул на Доронина.
— Заговоры — вещь не простая, — Иона Доронин тоже сделал общий поклон.
Алла подала знак сестре, чтобы та удержала гостя, но Ирина не шелохнулась, смотрела на происходящее насмешливо, несколько сторонне.
— На посошок. Иона. И попутного тебе ветра! — сказала Алла, налила два стаканчика виски, чокнулась с Дорониным.
— Алла, ты знаешь, мне нельзя!
— А мне можно.
— Пей, Иона, и ложись на диван… Не в первый раз, так что не стесняйся, — сказал Бардин.
Звякнул звонок, хлопнула входная дверь, портьеры распахнулись, и в гостиную влетел Гуров. Полковников с такой статью, посадкой головы, обаянием можно было увидеть только в кино.
Он сделал скользящий шаг, опустился на одно колено, положил на руки Ирины букет роз, легко поднялся и поклонился каждому из присутствующих с таким видом, словно в обеих женщин он влюблен, а каждый мужчина здесь — друг детства и до гробовой Доски.
Наступила неловкая пауза. Гуров, не обращая внимания, воскликнул:
— К черту постные мысли, господа! — Выставил на Поднос фужеры, разлил шампанское, себе взял стакан с виски, второй случайно сунул в руки Доронину и сказал: — В меня промахивались множество раз, но ни разу не промазали с метра. Можно сказать — рекорд! — Он сунул палец в дырку на рукаве. — Пусть они так стреляют и дальше.
— Счастье не бесконечно, — уныло произнес депутат. — Вы выглядите как мушкетер, да времена прошли.
— А люди остались. — Гуров низко поклонился Ирине, якобы случайно подхватил Иону под руку, и они шарахнули по стаканчику виски.
Шок от неожиданного появления Гурова прошел, все заговорили смелее, более естественными голосами. Но это не устраивало Гурова, и, отозвав Бардина, он негромко спросил:
— По вашей канцелярии прошла агентурка ФСК о создании группы переворота?
Бардин поперхнулся маслиной.
— Первый раз слышу.
— Не давало КГБ на своих разработок и век давать не будет.
— Но вы узнали.
— Я, извините покорно, — дело совершенно особое. То, что знаю я, далеко не на все столы попадает.
— Это почему же? — Пытавшийся ступать твердо, но уже покачивающийся, к ним подошел Доронин. Гуров твердой рукой усадил депутата на диван.
— Посиди, потом мы с тобой в баньку махнем.
— Знаем мы нынешние баньки, — усмехнулась Алла. — А вы развратник, Лев Иванович.
— Я мужик, со своими плюсами и минусами. — Гуров каламбурил, был в центре внимания.
Бардин подсел на диван к Доронину, сказал:
— Ты много пьешь, Иона.
Собравшийся было уходить Турин вернулся к столу, налил в бокал шампанского.
— Не понимаю! — возмущался Гуров. — В центре города одна вооруженная группа уложила другую вооруженную группу мордами на асфальт, а главный политический обозреватель России пьет коньяк и плюет на соцзаконность.
— Но здесь находится замминистра внутренних дел, и вы, между прочим, человек не штатский! — вспылил Турин.
— Мы люди подневольные, подчиняемся приказам. Не знаю, что приказано Николаю Ильичу, а я выполняю оперативное задание.
— Сейчас?! Здесь?!
— Заглянул по дороге сообщить, что занят, — флегматично ответил Гуров, надевая легкий, не по погоде плащ. — Так что извините, Ирина, вынужден откланяться. — Он твердой рукой взял за локоть Доронина. — Идем, Иона, подброшу по ходу. Всем поклон! — Гуров низко поклонился и повел опешившего депутата к лифту.
Бардин хотя и не был оперативником, но сообразил, что Гуров уводит пьяного, и чем закончится их разговор, неизвестно. Генерал вышел следом, сказал:
— Ни к чему депутату в таком виде на людях показываться, пусть на диванчике вздремнет.
— Верно, Николай Ильич, — с удовольствием согласился Гуров. Он и не собирался увозить пьяного Доронина, тратить на него драгоценное время. Оперативнику надо было знать, велись «крамольные» разговоры в его отсутствие или не велись. Бардин дорогу преградил, выпившего политика забрал, — следовательно, велись.
Стоя рядом с Гуровым, Бардин тихо спросил:
— А что там у мэрии делается?
— Понятия не имею. Бронежилеты, автоматы, полагаю, спецгруппы качают силу.
— А нам ничего не сообщили.
— Может, считают, что мы и так в порядке? — спросил Гуров, и в его голосе прозвучала издевка. — А может, мы недостаточно надежны? И других на асфальт укладывать не будем, сыро, однако, и сами не ляжем?
— Лев Иванович, как это у вас получается, что вы буквально обо всем говорите с шуточками?
— Николай Ильич, ежели о творящемся в стране рассуждать серьезно, давно пора стреляться.
— А как с вашим основным заданием? Гуров удивленно поднял брови.
— Не понял? Я нашел подходящего парнишку, но ничего конкретного, агентурная болтовня. Рапорт у вас на столе третий день, решил, вы интерес потеряли. Правда, конкретного там мало чего есть, но подработаем, разберемся.
Бардин побледнел и, хотя их никто не слышал, зашептал:
— Сегодня в восемнадцать, доложите лично.
— Слушаюсь. — Гуров, хотя и был в штатском, лихо козырнул и вышел.
Когда дверь за оперативником закрылась, Бардин быстро прошел в спальню, снял телефонную трубку, набрал номер, не здороваясь и не представляясь, спросил:
— Говорить можешь?
— Так точно!
— Так он нашел человека?
— Никак нет, господин… — отвечавший запнулся. — Есть версии, слабенькие, предположительные.
— А он не морочит тебе голову?
— Пытается, но я владею большим объемом материала, ничего серьезного мимо меня пройти не может. Я говорил и повторяю, что в случае удачи он вам человека не отдаст, но у него пока ничего нет.
— Но, как ты считаешь, он найдет?
— Обязательно, и в ближайшие дни.
— Твоя судьба и жизнь в твоих руках. — Бардин положил трубку.
В отделе контрразведки положили трубку, и один из оперативников сказал:
— Раз Гуров на подходе, надо забрать у него весь материал. Мы не вчера родились, разберемся сами.
— Доложи, пусть решают, мы люди маленькие.
В своей квартире Бардин расхаживал по гостиной, смотрел на жену и свояченицу, которые сидели на огромном плюшевом диване, пили сок, курили, изображали независимость.
Бардин умел владеть собой и говорил мягко, задушевно:
— Да, девочки, признаемся, что Маты Хари ни из одной из вас не получилось. Не расстраивайтесь, живете вы неплохо, а до разбитого корыта мы не допустим.
— А что, собственно, произошло? — Жена смотре-лае вызовом.
— Пустяки, дорогая. Мы не поддерживаем нынешнего президента, но мы не заговорщики, готовящие переворот, мы лишь обыкновенная ленивая оппозиция. Вы привели в дом этого, как его… — Бардин щелкнул пальцами. — …Иону, заверили, что он ваш раб и будет держать нас в курсе закулисных событий.
Ирина лишь прикусила губу, а Алла откровенно расхохоталась.
— Иона — твой друг детства, и привел его в дом ты, велел приласкать…
— Не стоит ссориться. Мы дружили сто лет назад, возможно, в первый раз в дом привел его я. Так, для развлечения. Но он оказался алкоголиком, влюбился, уж не знаю, в кого из вас, главное — изображает заговорщика, а нам это совершенно ни к чему. Тем более что он ярый поклонник президента, болтун и резонер.
— А кто уложил его в кабинете на диван?
— А ты хотела, чтобы я отпустил его, нетрезвого, с полицейским?
— А полицейского в дом пригласили тоже мы?
— Вы хотели познакомиться с действующим сыщиком. Просто познакомиться, а не крутить с ним любовь и не вести черт знает какие разговоры.
— Хорошо-хорошо, — Алла устало махнула рукой, — мы во всем виноваты, ты кругом прав, твоя репутация…
— Не будем утрировать, я лишь прошу, чтобы вы мягко с этим полицейским расстались.
Алла испытующе взглянула на сестру, но Ирина лишь равнодушно улыбнулась. Она только что решила, что еще переспит с Гуровым, но в данный момент холодный и расчетливый полицейский полковник женщину не интересовал.