Норман Хартнелл. Имя знакомое, хотя Хизер никогда не разбиралась в моде, дизайнерах и стилях. Если он придумал платье, а у Нэн были вышивки, может, она и работала у Хартнелла?
Возникала масса вопросов. Почему бабушка не рассказывала о том, что работала на Нормана Хартнелла? Даже если работа была на месяц или два. Даже если Нэн думала, что молодежи неинтересны истории про платье королевы.
Хизер решила, что пора звонить матери.
– Привет, милая. Что случилось?
– Помнишь, ты советовала мне навести справки о вышивках Нэн? Я наконец занялась поисками информации.
– И что же ты узнала?
– Похоже, Нэн имела какое-то отношение к Норману Хартнеллу. – Из трубки послышался странный приглушенный звук. – Мама? Ты в порядке?
– Норман Хартнелл? Который отвечал за туалеты королевы? – Мать Хизер совладала с собой.
– Да. Знаешь, что за цветы на вышивках Нэн? Такие же были на свадебном платье Елизаветы.
– Боже мой, мне и почудилось что-то знакомое…
– Нэн когда-нибудь упоминала Хартнелла или королеву?
– Никогда. Конечно, она любила королеву и очень опечалилась, когда умерла королева-мать.
– Могла ли она работать у Нормана Хартнелла? Например, швеей?
– Все возможно. Только я ума не приложу, зачем ей скрывать такое. Почему Нэн никому об этом не говорила?
– Я тоже не вижу логики. О, я еще вот о чем подумала. Нет ли у тебя других фотографий из Англии? С тех времен, когда бабушка еще не приехала в Канаду?
– По-моему, не видела… но я поищу в альбомах. Ты собираешься спать? Уже почти одиннадцать.
– Скоро лягу. Напиши мне, если найдешь фотографии, хорошо?
– Ладно. Что-то еще?
– Сейчас соображу… Я знаю дату рождения Нэн и город, где она выросла. У меня нет ее девичьей фамилии. Хьюз – это ведь фамилия деда?
– Полагаю, да, – последовала долгая пауза. – Наверное, очень глупо не знать такого о собственной матери.
– Она никогда не говорила? – настаивала Хизер.
– Может, и говорила, но я не помню. Это должно быть где-то записано, я посмотрю.
– Спасибо, мам. Передай привет папе. Люблю вас.
– И мы тебя любим.
Если мама не найдет других фотографий, снимок из мастерской, на котором Нэн такая серьезная, – единственный. Хизер положила его на кровать рядом с ноутбуком.
Она вбила в поисковик «вышивальная мастерская Нормана Хартнелла», и на экране возникло множество картинок, большей частью фотографии платьев из пятидесятых. Хизер прокрутила колесико мыши и в самом низу экрана заметила одно черно-белое изображение: большая комната с высокими потолками, большими окнами, множеством электрических ламп и рядами пялец на подставках, у которых сидели вышивальщицы.
Хизер сравнила две фотографии. Снято с разных точек, но помещения выглядели похоже. Одинаковые светильники, одинаковые окна… Нет сомнений, комната та же самая.
Хизер вдруг почувствовала, что не может уложить все в голове. Нужно подождать до завтра или до выходных, когда она будет не такой уставшей. Может, и мама к тому времени что-нибудь найдет. И тогда они поймут, почему Нэн так много от них скрывала.
На следующее утро, когда Хизер собиралась на еженедельную редакционную летучку, пришло электронное письмо от мамы.
Тема: Картинки для тебя!
Дорогая Хизер!
Мы не нашли ни свидетельства о рождении, ни свидетельства о браке. Не помню, чтобы я их вообще когда-то видела, хотя не могла же Нэн обходиться без документов, верно? Думаю, можно заказать в Англии копию свидетельства о рождении. Напиши, если хочешь попробовать. Забавно, что я не знаю девичью фамилию своей матери… Впрочем, в детстве я не задавалась подобными вопросами.
Зато есть новые фотографии! Мы с папой допоздна рассматривали альбомы и разбирали коробки с вещами Нэн. Нашли фотографии, которых мы раньше не видели. Всего три; надеюсь, они помогут тебе в поисках. Папа их отсканировал. На первой Нэн, на вид ей лет двадцать, точнее сказать сложно. На обороте написано: «Баркинг, Морли-роуд, 109. Июнь, 46». Второй снимок сделан в тот же день, на нем Нэн и еще одна девушка. Предполагаю, что это моя тетя Милли. Она была замужем за маминым братом Фрэнком, погибшим во время «Блица». Насколько мне известно, Милли обосновалась в Канаде первой, а моя мама приехала к ней в Торонто. Она скончалась еще молодой, в пятидесятых годах, не помню, от чего. После ее смерти мы с мамой переехали в Этобико. Опять же, мне не приходило в голову выспрашивать подробности, а Нэн, как ты знаешь, ничего не рассказывала добровольно. Третья фотография поставила меня в тупик, поскольку я понятия не имею, кто эта женщина рядом с мамой и почему они так разоделись. Судя по шляпкам, перчаткам и прочим прибамбасам, они собрались идти на свадебный банкет. Или, может, это воскресные наряды на выход.
Прости, больше мы не нашли ничего полезного.
На первой фотографии, прикрепленной к письму, была привычно одетая молоденькая бабушка: юбка до колен, простая белая блузка, вязаный кардиган, удобные туфли. Волосы, остриженные выше плеч, аккуратно заправлены за уши. На другой фотографии Нэн стояла рядом с тетей Милли, улыбаясь и щурясь от солнечного света. На их счастливых лицах нет и намека на то, что они пережили страшную войну и горевали о потере дяди Фрэнка. Они стояли в садике, таком крошечном, что в объектив попали соседские заборы с обеих сторон.
Третья фотография тоже сделана в саду. Нэн примерно того же возраста, что и на других снимках, однако на этот раз на ней роскошное темное пальто с широким воротником, шалью лежащим на ее плечах, и маленькая изящная шляпка.
Вторая женщина, очень красивая, которую мама не узнала, темными волосами и тонкими чертами лица походила на эльфийку. На ней был идеально сидящий костюм из пышной юбки чуть ниже колен и приталенного пиджака с широкой баской. Она, подумала Хизер, похожа на Одри Хепберн в том старом фильме, где принцесса сбежала на пару дней в незнакомый город.
Как же Нэн связана с Норманом Хартнеллом? Кто эта женщина на третьей фотографии? Нэн ведь не зря сохранила снимок. Может, они вместе работали?
Накануне вечером, перед сном, Хизер отсканировала фотографию Нэн в вышивальной мастерской и отправила себе по электронной почте. Теперь она открыла изображение и стала изучать лица других девушек. Таинственная женщина и там стояла рядом с Нэн, и лицо ее хранило такую же серьезность.
Раздался телефонный звонок, на экране высветился редакционный номер.
– Прости, Ричард, я разбиралась с электронной почтой. Уже бегу.
Придется отложить поиски до конца рабочего дня.
В тот вечер и во время каждого обеденного перерыва до конца недели Хизер просматривала фотографии и статьи в интернете, ища любые упоминания Нормана Хартнелла и королевской свадьбы. После работы она шла в центральную городскую библиотеку и изучала там одну книгу за другой. В результате Хизер начала разбираться в моде пятидесятых, послевоенных порядках и истории королевских свадеб.
Она даже написала в пресс-службу Букингемского дворца с просьбой связать ее с человеком, ответственным за хранение свадебного платья королевы и других предметов одежды, разработанных Хартнеллом. Увы, все три письма остались без ответа.
Поздно вечером в субботу – следовало лечь спать еще несколько часов назад – Хизер решила попробовать разные варианты поисковых запросов. Ни «королевская свадьба Хартнелл 1947», ни «вышивальщицы свадебное платье принцессы Елизаветы 1947» ничего не дали. Подавив зевок, Хизер усилием воли заставила себя думать. Что еще она не пробовала искать? Какой фрагмент мозаики она упустила?
Зачем бабушка оставила ей вышивки? Нэн не желала или не чувствовала в себе сил рассказывать о своей жизни в Англии, однако хранила вышитые цветы более шестидесяти лет, а потом написала имя Хизер на контейнере, понимая, что та будет искать ответы. Значит, хотела, чтобы внучка все разузнала.
Хизер было невыносимо думать, что она не справится, не сможет понять, как… Фотографии! Хизер открыла вкладку поиска по изображениям. Сначала она загрузила фотографию Нэн, полученную от мамы. Ничего похожего в интернете не нашлось. Затем фотография Нэн и Милли – ничего. Последний шанс – фотография Нэн и таинственной женщины. Увидев результаты, Хизер позабыла обо всем на свете.
Мириам Дассен на Венецианской биеннале 1958 года. Мириам Дассен в своей мастерской в Хэпстеде. Мириам Дассен в Букингемском дворце получает от королевы титул – насколько поняла Хизер, эквивалент рыцарского звания для женщин. Загадочной подругой Энн была не кто иная, как Мириам Дассен.
В одиннадцатом классе Хизер в качестве факультатива изучала изобразительное искусство. От отчаяния – рисовала Хизер ужасно. Ей не давались ни масло, ни карандаш, поэтому преподаватель посоветовал делать коллажи. Он подарил ей книгу о Мириам Дассен, которая прославилась благодаря своим масштабным вышивкам, а также экспериментировала с коллажами и скульптурами в смешанных техниках. «Вот художница, чьи работы есть во всех крупнейших музеях мира, – сказал преподаватель, – и заметь, ни одна из работ не является рисунком».
Хизер могла часами разглядывать фотографии в книге и прочитала о Мириам Дассен все, что смогла найти. Тем не менее она не помнила, чтобы художница когда-либо работала на дизайнера одежды. Дрожа от волнения, Хизер ввела новый запрос. «Мириам Дассен».
Биография художницы была примерно такой, как запомнила Хизер: француженка, во время войны активно помогала сопротивлению, заключена в лагерь Равенсбрюк, эмигрировала в Англию, годами работала в безвестности. Затем ошеломительный успех работы на Венецианской биеннале 1958 года принес Мириам Дассен славу в мире искусства и за его пределами.
Однако Хизер не нашла ни одного упоминания о Нормане Хартнелле или свадебном платье королевы, и уж точно ни слова о дружбе с молодой женщиной по имени Энн Хьюз из Эссекса.
Тем не менее доказательство в виде фотографии лежало у Хизер перед глазами. Если на снимке не сестра-близнец, то Мириам Дассен была знакома с Нэн. Они приходились друг другу коллегами, а возможно, и подругами. Почему же тогда бабушка ни разу об этом не упомянула?