Энн оглядела зал: поразительно, как быстро он заполнился! На танцевальной площадке уже яблоку было негде упасть. Среди танцующих она заметила много мужчин в форме. Остальные делились на три категории: на тех, кто пришел в повседневной одежде, тех, кто, как и Энн, надел лучшие наряды на выход, и тех, кто разоделся в пух и прах.
Компания за соседним столом попадала в число последних. Женщины щеголяли роскошными коктейльными платьями, в одном из которых Энн узнала творение Хартнелла; на запястьях, шеях и в ушах сверкали драгоценности. Одна модница украсила прическу гребнем с жемчугом и бриллиантами. Единственный мужчина за их столом носил смокинг и походил на Кларка Гейбла, только с менее волевым подбородком.
Девушке, сидевшей ближе всех, на вид едва исполнилось двадцать, и она, несмотря на жару, закутала плечи в меховую накидку. На глазах у Энн один конец накидки соскользнул вниз, но девушка, похоже, этого не заметила. Обидно было бы испортить такую дорогую вещь.
– Извините, – сказала Энн, подавшись вперед.
Девушка не ответила.
– Извините, – повторила Энн, касаясь руки девушки. – Извините, ваша накидка упала.
Девушка обернулась, с раздражением глядя на Энн.
– Что?
– Ваша накидка упала.
– О, и правда. – Девушка подобрала край накидки и положила себе на колени. Лишь после паузы она добавила: – Спасибо.
Прежде чем повернуться к своим друзьям, девушка одарила Энн небрежной улыбкой. В этот момент Этель и Дорис вернулись, неся стаканы с лимонадом.
– Бармен говорит, у владельцев зала возникли проблемы с лицензией на алкоголь. Поэтому вот самый крепкий напиток на сегодня.
Их дружные заверения в том, что никто не против лимонада, были прерваны возмущенным возгласом из-за соседнего стола.
– В самом деле? Мы должны это пить? Я же говорила, не стоит идти в эту помойку. Почему ты никогда меня не слушаешь? – кричала девушка в меховой накидке.
К ее столу подошел еще один мужчина, держа в руках стаканы с лимонадом, и девица не скрывала своего разочарования. Мужчина наклонился, сказал ей что-то на ухо, отчего она надула губы, а потом рассмеялась. Вместо того чтобы сесть рядом, он встал позади девушки, положив руки на спинку ее стула, и осмотрел танцевальный зал. Вероятно, он искал взглядом знакомых или ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями после вспышки гнева у спутницы.
Беспощадно красивый, высокий, стройный, с армейской выправкой. Светлые волосы были коротко стрижены и гладко зачесаны назад, а смокинг сидел так идеально, что наверняка был сшит на заказ.
– Видишь молодого человека за соседним столиком? – прошипела Рути в ухо Энн. – Это, случайно, не жених принцессы? Лейтенант Маунтбеттен?
– Нет, – прошептала в ответ Энн, качая головой. – Похож, но не он. Лейтенанту чуть за двадцать, а этому мужчине около тридцати.
– Жаль! Представь, как здорово было бы хвастать, что мы видели его в танцзале!
Мужчина вдруг повернулся и пристально посмотрел на Энн, как будто понял, что они разговаривают о нем. Энн вжалась в спинку стула, хотя знала, что услышать он никак не мог. Да и сравнение с женихом принцессы, в конце концов, вряд ли считается оскорблением.
Он ей улыбнулся, не отводя глаз, и на его щеке появилась ямочка, а в уголках глаз лучились морщинки. Энн невольно захотелось обернуться, потому что мужчина, видимо, улыбался кому-то за ее спиной. Кому-то знакомому и близкому. Еще миг, и он пройдет мимо Энн, оставив ей лишь воспоминания об этой теплой улыбке.
Должно быть, на ее лице отразилось недоумение – мужчина утвердительно кивнул и направился к ней. Прямиком к ней, не к кому-то другому. А потом протянул ей руку.
– Прошу прощения, если отвлеку вас от занятной беседы, но я хотел бы пригласить вас на танец, – прозвучал завораживающий голос под стать его обладателю.
– Меня? – переспросила обескураженная Энн.
– Да, вас. Если ваши подруги не возражают.
– Иди! – подтолкнула ее Рути. – Не заставляй джентльмена ждать.
– Но…
– Сумку оставь, мы присмотрим.
Энн взглянула на Мириам, однако ее подруга лишь пожала плечами в своей раздражающей французской манере, не давая и намека на то, что думает на самом деле.
Энн осталось лишь протянуть ему руку и позволить увлечь себя на танцпол. Это сон, только сон, который она и сама не могла бы придумать: мужчина положил руку ей на спину, и Энн чувствовала ее тепло от плеч до талии, и она опустила руку ему на плечо, а он втянул Энн в толпу танцующих пар, и вот они словно еще две рыбки в стремительном потоке, причем он все еще улыбается белоснежной улыбкой, как ослепительно красивый киноактер.
Оркестр заиграл фокстрот, мелодию Энн не знала и сомневалась, сможет ли угнаться за быстрым ритмом. Она так давно не танцевала! Впрочем, мужчина оказался прекрасным танцором и двигался так уверенно, что и самая неуклюжая партнерша выглядела бы рядом с ним грациозной. После нескольких шагов все страхи Энн улетучились.
Они промчались в танце через площадку, и, даже попробуй Энн завести разговор, хоть бы о погоде, она не смогла бы произнести ни слова. Она чувствовала напряженные мышцы его руки и изумлялась, как крепко и нежно он сжимает ее ладонь.
Музыка стихла, танец закончился. Что ж, все сказки подходят к концу…
– Вы ведь не бросите меня посреди зала? – спросил незнакомец и, прежде чем она успела ответить, вновь закружил ее под музыку. Звучала «Fools Rush In», одна из любимых песен Энн.
– Я люблю эту песню, – сказал он ей на ухо. – Услышал ее, наверно, в начале сорок первого. Кто-то из моего отряда раздобыл граммофон и стопку пластинок, на одной из них была эта песня. Ночь за ночью мы сидели в вонючей палатке посреди пустыни и слушали пластинки. Помню, я спрашивал себя, смогу ли еще когда-нибудь потанцевать с красивой девушкой. И вот мне повезло.
– Вы служили в Северной Африке во время войны? – решилась спросить Энн.
– Так точно. В Тобруке получил ранение, но меня залатали на совесть. Потом были Сицилия и Италия.
– Все еще служите?
– В каком-то смысле. Хотя мне нельзя распространяться, пусть это будет секрет.
– Конечно, – согласилась она. – Молчание – золото.
– Верно! Я знал, что вы поймете.
Энн приготовилась отвечать на вопросы о своей жизни, однако ее спутнику, казалось, хватало танца под красивую мелодию. Когда оркестр сыграл последние ноты песни, она затаила дыхание, ожидая, что следующим будет еще один фокстрот или, может, вальс. Но зазвучал джиттербаг, до сих пор запрещенный в половине залов Лондона, и, даже знай Энн все эти безумные движения, она бы ни за что не осмелилась танцевать так с незнакомцем.
– Не возражаете, если мы освободим место для молодежи? – спросил ее партнер. – Не хотелось бы выставить себя на посмешище перед половиной города. Почему бы нам не выпить перед возвращением к своим столикам? Давайте найдем место, где мы сможем поговорить.
Он смотрел на Энн сверху вниз, и ей почудилось, что их беседа станет для него главным событием вечера. Они прошли к меньшему из баров и присоединились к короткой очереди.
– Вы не против лимонада? Я так понимаю, это единственный напиток на сегодня.
– Ничего страшного. Я не привыкла к крепким напиткам, – призналась Энн.
– Моя матушка одобрила бы. Она вечно сетует на отсутствие манер у молодых женщин. Верите ли, она убеждена, что главная проблема в мире – женские брюки! Мол, человечество обрекло себя на погибель ровно в тот миг, когда женщины стали носить штаны.
Незнакомец заплатил за два стакана лимонада пятифунтовой банкнотой, отдав бармену шиллинг на чай, и отвел Энн к маленькому столику в относительно тихом уголке. Он даже отодвинул для нее стул и помог ей устроиться за столом, прежде чем сесть самому. Энн сделала глоток из стакана, лихорадочно придумывая, что сказать.
– Спасибо за лимонад!
Она поймала себя на том, что пытается смягчить свой выговор. Немного, ровно настолько, чтобы сократить на пару миль расстояние между Мэйфером и Баркингом. И все равно глупая затея, ведь он слышал болтовню ее подруг, которые, за исключением, конечно, Мириам, говорят как обычные люди.
– Друзья не станут вас искать? – спросила Энн.
Он и бровью не повел.
– Друзья? Я здесь с сестрой и ее приятелями. Это она пришла в меховой накидке. Слишком старомодная для подобных заведений.
Энн не поняла, имел ли он в виду свою сестру или ее накидку.
– Ваша сестра очень красивая.
– Это верно, – согласился мужчина, – а еще избалованная. Я всегда ей потакаю, вот и оказываюсь в таких местах. Впрочем, – добавил он с улыбкой, – я ни о чем не жалею. Никогда не знаешь, кого встретишь, когда делаешь что-то непривычное.
Энн сомневалась, стоит ли расценивать его слова как комплимент, но решила стойко сопротивляться.
– Я тоже не хотела сюда идти. Мириам, одна из моих подруг, настояла. Сказала, что без меня не пойдет. Пришлось согласиться. – Она понимала, насколько слабо прозвучало последнее заявление.
– Вы рады, что пришли? – спросил он, пристально глядя ей в глаза.
– Да, я приятно провожу время!
– Я бы хотел увидеть вас снова. – В его голосе дрожала неуверенность, словно он сомневался в ее ответе. – Надеюсь, я не слишком навязчив.
– Нет, что вы! Было бы очень приятно увидеться с вами.
Приятно. Конечно, приятно, но разумно ли? Есть ли смысл в этой встрече? Он ведь не может не чувствовать пропасть между ними.
– Позвольте записать ваш номер телефона? А я дам вам свой. Сейчас, найду свою визитную карточку…
– У меня нет телефона. – Ни у кого из друзей Энн не было собственного телефона. Кроме нового знакомого. – Визитной карточки тоже нет, и…
– Я не позволю вам просто раствориться в ночи. Если я дам вам свою карточку, вы позвоните мне завтра? Обещайте позвонить.
Неужели это не сон? Неужели все происходит наяву?
– Обещаю, – произнесла Энн и взяла визитную карточку.
– Замечательно. Думаю, мне лучше вернуться к сестре. Она наверняка настоит на том, чтобы посетить еще по меньшей мере три танцевальных зала. Иначе будет считать, что никуда и не выходила. Если бы я ей позволил, она танцевала бы до утра.