Сейчас она спешила к ним: стройная фигура в белом халате, гладко зачесанные назад волосы.
– Доброе утро, мисс Дьюли! – Ее глаза сияли от возбуждения. – Какие прекрасные новости, не правда ли?
– Просто замечательные, – согласилась мисс Дьюли. – Мистер Хартнелл только что приходил в мастерскую и попросил нас начать работу над образцами для ее величества и принцессы. Наверняка вам он показал эскизы раньше всех. Что вы думаете?
– Превосходно. Совершенно идеально. На принцессу сядет как нельзя лучше.
– Согласна. Мы должны сделать полдюжины образцов самых важных узоров, однако атлас из Луллингстоуна еще не прибыл, как я понимаю. Не предложите что-нибудь подходящее? Если, конечно, у вас сейчас найдется минутка. Я знаю, что вы каждый день трудитесь не покладая рук.
– Так и есть! Но вы пришли в нужный момент. У меня есть прекрасный атлас-дюшес; подойдет идеально. Что он говорил про цвет? Белоснежный? Или оттенок помягче?
– Помягче, чтобы создать контраст с тканью основы под вышивку. Для нее я хотела бы нежный шелковый тюль.
– Сколько вам понадобится?
– Скажем, полтора ярда тюля и ярд атласа. Если не очень сложно…
– Ничего, сейчас принесу.
Через пару минут мисс Луи вернулась с рулонами ткани.
– Ну как? – спросила она у мисс Дьюли, разворачивая атлас и тюль.
– Именно такие ткани я и хотела. Что бы мы без вас делали, мисс Луи!
– Совсем с ног сбились бы. Спасибо вам на добром слове.
Мисс Луи подошла к столу для раскройки, положила на него атлас, выровняла край ткани с краем стола, вынула из кармана пару блестящих ножниц и с точностью хирурга отрезала нужный кусок, затем то же самое проделала с тюлем. Сложив ткань аккуратными квадратиками, она передала ее Энн.
После еще одного обмена любезностями и пожеланиями мисс Дьюли вместе с Энн вернулась в мастерскую. Этель и Рути уже занимались корсажем, а Мириам, не умеющая бездельничать, тем временем подготовила все для работы: новые иглы, катушки с хлопковыми и шелковыми нитками, раму для пяльцев.
– Очень хорошо, Мириам, – одобрила мисс Дьюли. – Теперь натяните на раму тюль. Возьмем кусок длиной пятьдесят четыре дюйма, тогда хватит места для трех образцов и останется на обработку краев. Ширину сделаем тридцать шесть дюймов. Энн, а вы пока не могли бы вырезать аппликации для вышивки? Когда нанесете их на ткань, позовите меня.
Энн взяла из ящика на столе с десяток листиков луковой шелухи и пошла к окну в дальнем конце комнаты. Там приложила к стеклу сделанный мистером Хартнеллом эскиз самой большой йоркской розы, накрыла луковой шелухой и тщательно обвела цветок. Она повторила то же самое со всеми узорами, кроме жасмина и колосьев, которые предстояло полностью вышить бисером. Одну за другой Энн вырезала фигурки из луковой шелухи и разложила их на эскизе. Чтобы вырезки не разметало случайным дуновением воздуха, она сверху прижала их пуговицами. Затем тщательно вытерла один из столиков и, убедившись, что он безупречно чист, расстелила на нем атлас. Будь ткань не такой нежной и светлой, Энн бы перенесла узор при помощи древесного угля. Однако этот атлас был такого плотного плетения, что она могла наметить рисунок, просто проведя по ткани иглой.
Энн положила на атлас первую деталь из луковой шелухи, взяла иглу, посаженную в пробку, и стала намечать края лепестка. Затем она вырезала его своими лучшими ножницами, решив начать с одного элемента и поэкспериментировать.
Как часто бывает с атласом, ткань оказалась очень прихотливой: скользкой и в то же время довольно жесткой. Если придерживать элемент пальцами, то обметать края, не оставив следов на ткани, очень сложно. Придется обрабатывать края аппликаций одновременно с пришиванием к основе, надеясь, что до этого момента ткань не слишком расползется.
Затем Энн вернулась к выкройкам и вырезала большие и маленькие лепестки, звездчатые цветы и листья смилакса в форме сердца. Закончив, она положила детали на соответствующие эскизы. Получилось больше двух десятков аппликаций, каждая из которых будет пришита невидимыми стежками на натянутый тюль. Только после этого можно будет приступить к собственно вышиванию.
Энн посмотрела на часы – почти половина двенадцатого. Не заметила, что пропустила утренний перерыв. Увидев, что Энн закончила готовить аппликации, к ее столу подошла мисс Дьюли.
– Мне жаль, дорогая, я не обратила внимания, что вы с Мириам не спустились на чай. Можете добавить пятнадцать минут к обеденному времени.
– Ничего страшного. Если бы я отчаянно нуждалась в чашке чая, уверена, я не пропустила бы перерыв. – Энн указала на фигурки из атласа. – Что вы думаете? Вырезала с учетом размера бусин.
– Прекрасная работа! Как только пришьете их к основе, мы обсудим расположение бисера и жемчужин. О, Мириам, я как раз говорила Энн, что вы можете восполнить пропущенный перерыв во время обеда.
– Я не возражаю. Работа меня увлекла.
– Тогда ступайте обедать и не спешите обратно, – с улыбкой велела мисс Дьюли.
Привычный обед – бутерброд с сыром и салат – не вызывал у Энн аппетита. Она молча слушала болтовню девушек. Конечно, нужно не забывать есть и пить, чтобы подкреплять силы, однако сейчас ей хотелось вернуться в мастерскую и пришивать аппликации.
– Ах, ты так и не рассказала, как все было, – заметила Рути, когда обед подошел к концу. – Энн, я с тобой говорю.
– Что было?
– Как тебе свидание с тем красавцем-капитаном?
– Ах, это… Я не пошла.
Над столом раздался хор разочарованных возгласов.
– Почему же?
– И даже ничего нам не сказала!
– Ты ведь обещала ему позвонить! Я слышала, как ты дала ему слово.
На самом деле Энн очень хотела встретиться с ним, но, когда она позвонила ему домой, ответил сонный голос. Женский голос.
– Могу я поговорить с капитаном Тикетт-Милном? – спросила Энн после мгновения замешательства.
– Вы ошиблись номером.
– Прошу прощения… – начала было Энн, однако женщина уже положила трубку.
Энн посмотрела на визитную карточку и набрала номер снова, сверяя каждую цифру.
– Алло! Могу я поговорить…
Тот же голос перебил:
– Ох, отстаньте! Я же сказала, вы ошиблись номером.
Энн слишком испугалась, чтобы повторить попытку позже.
– Я плохо себя чувствовала, – соврала она подругам.
– Тогда теперь, когда тебе лучше, нужно перезвонить ему, – посоветовала Рути. – Ведь уведет какая-нибудь ушлая девица!
Рути, конечно, очень заботлива, но Энн больше не позволяла себе думать о вечере на танцах. Ее новый знакомый, вероятно, женат или помолвлен, и на звонок ответила его избранница. Честно говоря, затея с самого начала не сулила ничего хорошего.
– Я возвращаюсь к работе. Ты готова? – спросила она Мириам, и они обе сидели у своих пялец еще до того, как остальные девушки вернулись с обеда.
– У нас еще остались дополнительные пятнадцать минут… Но раз уж мы здесь, Мириам, какие элементы ты хотела бы взять на себя?
– Fleurs d’étoile? Цветы-звезды? Только если ты не…
– Нет, не возражаю. А я начну с больших роз. Только сперва давай передвинем раму в угол. Сейчас там свет лучше.
Мириам уже разделила основу на шесть одинаковых квадратов крупными стежками синего цвета. Энн вымыла руки в раковине в углу, придвинула к пяльцам маленький столик с нитками и бисером, поставила рядом стул и внимательно оглядела подготовленный для вышивки тюль. Поверхность была идеально ровной, без малейшей неровности или складки.
– Ты прекрасно поработала!
– Спасибо. В парижской мастерской нам не разрешали тратить на настройку пялец более получаса. Сегодня я дала себе больше времени.
Поглядывая на эскиз мистера Хартнелла, Энн положила первый лепесток из атласа на тюль. Затем вынула из своей игольной подушечки изогнутую иглу, похожую на те, что используют хирурги, до блеска протерла ее несколько раз кусочком замши и продела в ушко тончайшую, почти прозрачную шелковую нить. Энн слегка подвернула край атласа, придерживая его указательным пальцем левой руки, а потом пронзила иглой тюль и легонько потянула нитку. Один стежок готов.
Она работала не спеша, методично, и на каждый лепесток уходило чуть больше получаса. Неподалеку Мириам проделывала то же самое с цветами в виде звезд, и хотя они любили разговаривать за работой, сегодня хранили молчание.
В конце дня, когда в пять часов девушки отложили иглы, почти все детали были прикреплены к тюлю. Мисс Дьюли подходила каждый час и неизменно повторяла, что довольна их работой, и просила перед уходом накрыть раму чистой тканью.
Энн не стала утруждать себя сложным ужином: ели сардины на тостах, которые так нравились Мириам, и крошечные сливы, принесенные мистером Бутом. В восемь часов было еще светло, и они с Мириам отнесли стулья на задний двор, чтобы полюбоваться закатом и выпить чая, прислушиваясь к веселым голосам детей.
– Ума не приложу, как мы успеем сделать вышивку вовремя, – проговорила Энн. – Свадьба двадцатого ноября, ткань будет готова только через неделю, если не позже. Останется всего шесть недель, а у нас и того меньше, потому что девушки из швейной мастерской не справятся со свадебным платьем за одну ночь. Ты видела, сколько цветов на платье и шлейфе? Сотни и сотни! На аппликации для шести образцов у нас ушел целый день.
– Да, но сейчас этим заняты только мы с тобой, а в мастерской двадцать четыре человека. Кроме того, когда мы приноровимся, дело пойдет быстрее. С каждым цветком мы будем набивать руку.
– Полагаю, ты права. Кстати, я хотела спросить…
– Что?
– По-моему, ты не очень обрадовалась, когда мистер Хартнелл попросил нас выполнить образцы. Я тебя не критикую, нет, просто немного удивилась.
– Понятно. Я не знала, как себя вести. Во Франции нет короля. Мне мало что известно о принцессе и ее семье. Тебе доводилось с ней встречаться?
– Мне? Нет, конечно! То есть я видела ее несколько раз и делала реверанс, когда она проходила мимо, но меня никогда принцессе не представляли. Они сами, я имею в виду королеву и принцесс, к нам не приходят. Если им что-то нужно, они вызывают мистера Хартнелла в Букингемский дворец, Виндзорский замок или в какое-то другое подобное место.