Внутри царил полумрак, но французский декор оживлял обстановку. У стойки бара беседовали несколько мужчин, за одним столиком сидели мужчина и женщина с серьезными лицами, а прямо за ними – одинокий молодой человек, немногим старше Хизер, увлеченно читающий книгу. «Дорога, дерево», – значилось на обложке. Давно она не видела, чтобы кто-то читал в кафе или ресторане книгу, большинство людей сейчас коротают время, глядя в свой смартфон.
– Мисс Маккензи? Хизер? – К ней подошел человек с книгой. – Я Дэниел Фридман.
– Ой, простите. Я видела вас, но думала… То есть я представляла себе вас…
– Старше? С тростью? – спросил он с озорной мальчишеской улыбкой.
Одет он был небрежно, в потертые джинсы и рубашку со слегка закатанными рукавами. Левое запястье оплетал кожаный браслет, какой можно купить в сувенирной лавке во время отпуска, а под ним на руке виднелись мелкие буквы – то ли татуировка, то ли написанная ручкой пометка на память.
– Трость вам совершенно ни к чему, – признала Хизер и пожала протянутую руку. – Приятно познакомиться, доктор Фридман.
– Дэниел. Давайте я возьму ваш плащ и повешу рядом со своим.
Он помог ей снять плащ, а затем придвинул стул. Кроме отца Хизер, никто так не делал. Английская традиция?
– Простите за опоздание, – пробормотала она, все еще смущенная тем, насколько он отличался от занудного старого профессора, образ которого засел в голове.
– Извинения выдают в вас иностранку. Я и сам только что приехал. К тому же за окном льет как из ведра, а это оправдывает как минимум пятнадцатиминутное опоздание. Я схожу в бар за напитками и меню. Что вы будете?
– Сидр, пожалуйста. Устроит любой.
Дэниел вернулся с бокалом темного пива для себя и стаканом бретонского сидра для дамы.
– Здесь не подают напитки в больших кружках. Не знаю почему. Впрочем, оно и к лучшему. Иначе я бы уснул прямо за столиком.
Хизер сделала глоток сидра, приятно терпкого, и попыталась сосредоточиться на меню. Супы, салаты, закуски… Ей было не до выбора. Напротив сидел человек, который поможет узнать больше о Нэн.
– Итак, что думаете? – спросил он. – Я возьму набор закусок.
– А мне суп из моркови и пастернака. И салат из зелени.
Дэниел позвал официантку. Когда она ушла, он пристально посмотрел на Хизер, замершую в ожидании.
– Значит, Энн Хьюз – ваша бабушка.
– Да. Вы писали, что они с Мириам Дассен были подругами.
– По словам Мими, они были очень близки.
Хизер растерялась.
– Кто такая Мими?
– О, простите. Я ее так зову.
– Вы знакомы с Мириам Дассен? Я думала… Я предположила, что у вас докторская степень в истории искусств, что вы изучаете ее работы.
– Мы знакомы. – Дэниел сделал глоток пива, не сводя глаз с лица Хизер. У него были завораживающие льдисто-голубые глаза с серебряной каймой. Хизер ни у кого раньше не видела глаз такого цвета. – Она моя бабушка.
– Погодите… Недавно я написала в художественную галерею, и мне ответили, что Мириам Дассен ушла на покой и они ничего не могут ей передать. У нее нет ни сайта, ни электронной почты.
– Она всегда была довольно замкнутой. Даже со мной. Хотя мои научные исследования касаются истории французских евреев во время и после войны.
– Вы с ней говорили об этом?
– Неоднократно. Как внук с бабушкой. Не думал, что буду записывать ее слова для потомков.
Хизер усмехнулась.
– Что ж, Нэн нам с мамой вообще ни о чем не рассказывала, вам еще повезло. Если бы не ваше письмо, я бы потеряла всякую надежду узнать о прошлом своей семьи.
– Я буду счастлив, если смогу помочь. В галерее Тейт готовится ретроспектива работ моей бабушки, и кураторы попросили меня написать вступление для каталога выставки. Она согласилась ответить на мои вопросы, и мы провели два дня, разглядывая старые фотографии и альбомы с рисунками. Когда я спросил, как появились панно «Vél d’Hiv», она сказала, что начала над ними работу, еще живя вместе с вашей бабушкой. Именно Энн заставила Мириам думать о себе как о художнике.
Хизер преисполнилась гордости от мысли о том, что Нэн дружила с великой художницей.
– Я не нахожу слов. Сложно описать свои чувства.
Ее смущенный голос дрожал. Успела ли она взять себя в руки, или он заметил ее волнение?
– Раньше я слышал от Мими, что после приезда в Англию она жила вместе с вышивальщицей из мастерской Хартнелла. Потом ее подруга эмигрировала в Канаду, и они потеряли связь. Похоже на историю вашей бабушки?
– Похоже. Нэн приехала в Канаду после войны. Сначала поселилась у Милли, своей невестки, а затем, после смерти Милли, купила маленький магазин и домик.
– Ваша мать родилась в Канаде?
– Да, летом сорок восьмого. Она знает не многим больше моего, но разыскала кое-какие фотографии. – Хизер положила на колени сумку и вынула из нее небольшую папку. – Качество не самое лучшее, я распечатала отсканированные снимки. На первом – моя бабушка, на втором – они с Милли, а здесь…
– Энн вместе с Мими.
– Еще у меня есть фотография, где они сняты с другими девушками. Похоже, в рабочей обстановке. Мама считает, они сидят рядом с пяльцами для вышивания.
Дэниел уверенно кивнул.
– Все верно. Женщина в углу, в темном платье с белым воротником, – мисс Дьюли. Она руководила вышивальной мастерской Хартнелла. – Дэниел перевернул фото. – Эту надпись сделала Энн?
– Наверняка. Правда, не совсем понятно, что имелось в виду. Место и дата, а потом «В ожидании ЕВ». Кто такой ЕВ?
– Ее величество. Королева. Сейчас мы называем ее королева-мать. В сорок седьмом Елизавета была еще принцессой.
Все так очевидно!
– Да, теперь я чувствую себя глупо, потому что сама не догадалась.
– Не стоит, – улыбнулся Дэниел. – Просто я уже видел этот снимок. У бабушки есть такой же, недавно она мне его показала. Как гласит надпись, они ждали прибытия королевы. Подобные визиты были редкостью, и все сидят как на иголках. Полагаю, поэтому у них такие постные лица.
Хизер убрала фотографии – официантка принесла еду. Если получится, после обеда она покажет Дэниелу вышитые цветы. Вдруг он знает, кто и для чего сделал эти вышивки. Если они принадлежат Мириам, будет справедливо их ей вернуть. Даже если они стоят целое состояние.
– Когда вы приехали в Лондон? – спросил Дэниел.
Как нарочно, когда она набила рот салатом! Хизер жевала, жевала, наконец сумела проглотить и провела языком по передним зубам, чтобы убрать возможно застрявшие кусочки шпината.
– В понедельник утром. Я почти нигде еще не была. Сначала немного побродила по Сохо, потом уснула мертвым сном из-за смены часовых поясов. А вчера съездила в Баркинг, где раньше жила Нэн. Зря я надеялась, что там кто-то помнит бабушку. Все старые дома давно снесены.
– Печально слышать.
– Затем я поехала в музей, хотела посмотреть «Vél d’Hiv», но…
– Но их перевозят в галерею Тейт на ретроспективу Мими.
– Да. Я сама виновата, следовало все проверить перед поездкой. Зато мне повезло познакомиться с Захрой, без ее помощи я бы сейчас здесь не сидела.
– Понятно. Что планируете делать дальше?
Хизер задумалась, жуя салат.
– Хотела посетить мастерские Хартнелла, но, видимо, нет смысла. Они закрылись много лет назад. Наверное, внутри здания теперь все выглядит по-другому.
– В действительности интерьер сохранился довольно неплохо. Хотите там побывать? Нынешние арендаторы пускают всех желающих, если их предупредить немного загодя.
– Правда? Было бы чудесно! – Хизер хотелось ущипнуть себя за ногу для уверенности, что она не спит.
– Можем сходить туда сегодня, если желаете. Я позвоню арендаторам, когда закончим обед.
Он произнес это запросто, будто ему совершенно не в тягость. Будто он на самом деле не прочь провести весь день, водя по Лондону незнакомую женщину. Интересно, если бы они поменялись ролями, проявила бы Хизер такую же любезность?
– Почему вы мне помогаете? Только не говорите, что вам больше нечем заняться. Одна из моих лучших подруг – профессор в университете, она вечно проводит исследования и проверяет студенческие работы. У Суниты выходных почти не бывает.
Дэниел понимающе улыбнулся.
– Как я уже упоминал, Мими довольно молчаливый человек. Тем не менее она много рассказывала мне о своей жизни, и, насколько мне известно, больших секретов в ее прошлом не осталось. А вы так мало знаете о своей бабушке. По сравнению со мной у вас лишь крохи информации. Так почему бы мне вам не помочь? – С этими словами он встал и направился к бару.
«Чтобы заплатить за обед», – запоздало сообразила Хизер.
– Даже не думайте! – сказал он, вернувшись. – На обед вас пригласил я. А вы можете угостить меня кофе, когда мы выйдем из мастерских.
Дэниел снял с вешалки плащи и перекинул их через руку, они с Хизер вышли из кафе на залитый полуденным солнцем тротуар.
– Постойте здесь минутку, я позвоню. Хочу убедиться, что там кто-то есть.
Хизер ждала, пока Дэниел поговорит с некой Белиндой, и пыталась – правда, без особого успеха – не слишком на него пялиться. Возможно, ей встречались мужчины красивее, но она никогда не видела никого интереснее. А его глаза! Трудно сохранить ясность мысли, когда он смотрит на тебя этими серебристо-голубыми глазами.
– Готово! Договорился, – наконец объявил Дэниел. – Менеджер бутика уже там, и мы сможем побродить по лестницам в свое удовольствие. Вы не против прогулки? Идти не очень далеко.
– Совершенно не против.
Они шагали по узким улочкам, и Хизер снова и снова приходилось прижиматься к Дэниелу, чтобы разминуться с другими пешеходами. Он, судя по всему, не возражал, а в какой-то момент, когда она хотела сойти с тротуара на проезжую часть, притянул Хизер к себе, на мгновение обняв.
– Осторожнее! Мими не простит меня, если я за вами не услежу и вас собьет машина.
Эхо его прикосновения осталось в Хизер надолго, и она размышляла, что за поток ощущений гудит так навязчиво под ее кожей. Дэниел поддержив