ал беседу всю дорогу: рассказывал об истории Сохо и его окрестностей, расспрашивал Хизер о рейсе из Канады и отеле на Флит-стрит. Хотя она с удовольствием шагала бы рядом с ним еще, они вдруг свернули на улицу с нелепо чередующимися старыми и новыми зданиями – Брутон-стрит. Пройдя примерно полквартала, Дэниел остановился и показал куда-то вверх. Хизер подняла глаза и увидела номер дома – 26. Главный вход в модный дом Хартнелла сохранился нетронутым. Грандиозное сооружение в стиле ар-деко, облицованное темно-зеленым камнем, венчала написанная крупными буквами на белом фасаде фамилия дизайнера.
– Куда нам идти? – спросила Хизер, увидев на первом этаже антикварный магазин.
– Единственная дверь перед вами.
Внутри их ожидала высокая, стройная и пугающе эффектная молодая женщина. Хизер поняла, что это любезная Белинда, и нисколько не удивилась, когда Дэниела встретили как долгожданного гостя.
– Спасибо, что позволили опять вас побеспокоить, Белинда. Это моя подруга Хизер Маккензи. Ее бабушка тоже работала у Хартнелла.
– Супер! Вам повезло. Многие в отпусках, поэтому наверху почти никого нет. Найдете дорогу?
– Конечно. Благодарю.
Дэниел пропустил Хизер вперед. Они поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и попали в светлую комнату с невероятно высокими потолками. Стены были выкрашены в серовато-зеленый цвет, повсюду висели зеркала, несколько огромных хрустальных люстр добавляли еще больше света.
– Один из торговых залов, – пояснил Дэниел. – Настоящее чудо, что он сохранился. Во многих зданиях интерьер переделали в семидесятых и восьмидесятых.
– Значит, именно так все выглядело, когда мистер Хартнелл был модельером?
– Полагаю, да. По словам Мими, все сверкало и блестело. Напоминало ей Версаль.
– А как же мастерские? Вряд ли там тоже висели хрустальные люстры.
– Вы правы. Позвольте я вам покажу, мастерские прячутся в глубине.
Хизер следовала за ним мимо стен с облупившейся краской, кое-где в углах висела пыльная паутина – эта часть здания явно нуждалась в ремонте. По узкому коридору, вверх и вниз по нескольким коротким пролетам – и вот они перед видавшей виды металлической дверью. Дэниел потянул за ручку.
– Мы на месте.
От небольшой площадки вниз вела шаткая лестница. Пол мастерской был заставлен пирамидами из складных стульев и коробками, окна на дальней стене запылились настолько, что почти не пропускали свет. И все же Хизер узнала комнату, в которой Нэн и Мириам позировали для фотографии в ожидании визита королевы.
Решив не задумываться о безопасности ступенек, Хизер быстро спустилась в мастерскую и прошла к окнам. Вынув из сумки салфетку, она протерла часть одного стекла, чтобы выглянуть на улицу.
– Отсюда видно двор, – сказал Дэниел, встав рядом с ней. – Главный вход с Брутон-стрит предназначался только для самого Хартнелла и его клиентов. Мими проходила через него лишь однажды, когда приехала в Лондон и нуждалась в работе. Она была в таком отчаянии, что притворилась клиенткой, чтобы попасть в кабинет дизайнера.
– Она не возвращалась сюда позже, чтобы купить одежду?
– Нет. Ее работы, конечно, росли в цене, однако мои дедушка и бабушка никогда не располагали большими деньгами.
Хизер осмотрела мастерскую, затем закрыла глаза и попыталась представить, какой комната была раньше. Полной голосов, жизни, красок и красоты. Она старалась представить здесь Нэн, прелестную девушку, увлеченную работой, любящую жизнь.
Что произошло? Почему она все бросила?
– Нэн будто где-то здесь, совсем близко, – прошептала Хизер. – Сейчас открою глаза и увижу ее.
Она сморгнула слезы, стараясь не расплакаться. Нэн ушла. Ее больше нет.
– Я не понимаю, почему она ничего не рассказывала ни мне, ни маме. Бессмыслица какая-то. Мы с ней были очень близки. А теперь выясняется, что я совершенно не знаю собственную бабушку.
– Ничего не рассказывала? – мягко переспросил Дэниел.
– Ничего. Ни слова.
– Вы говорили, она держала магазин?
– Да. «Все для вязания у Энн». Она продавала пряжу, спицы, пуговицы и прочие подобные вещи. Любила вязать. Все повторяла, что руки должны быть заняты.
– И вы никогда не видели ее за вышиванием?
– Ни разу. Могу спросить у мамы, но я уверена, что она ответит так же.
– Может, Мими знает причину, – задумчиво проговорил Дэниел.
Хизер повернулась к нему, не веря своим ушам. Он улыбнулся, его голубые глаза лучились теплом.
– Не могли бы вы спросить у нее?
– Лучше спросите сами. Извините, что не сразу предложил вас познакомить. Я оберегаю бабушку, потому что… Скажем так, я просто соблюдаю меры предосторожности.
– Почему вы решили, что мне можно доверять?
– Все просто. Ваша бабушка была добра к Мими, когда та нуждалась в дружеском плече. Пришло время отплатить тем же.
– 19 –Энн24 сентября 1947 г.
Правда в том, что Энн не могла дождаться вечера с Джереми. Сгорала от нетерпения. Накануне с трудом уснула, все думая, во что ей одеться.
– Если бы мы снова пошли в то маленькое кафе, я бы не волновалась, – сказала она Мириам в начале недели. – Но «Куаглино»… Там, куда ни глянь, кругом аристократы. И все разодеты в пух и прах.
– Будь у меня что-то подходящее, я бы тебе одолжила. Есть, конечно, костюм из Парижа, однако вы ужинаете в восемь. Нужен вечерний наряд, а еще хорошие туфли и перчатки. Может, мы что-нибудь сошьем?
– Я уже думала об этом. Даже если бы начала шить сразу, все равно бы не успела. Как ты считаешь, уместно ли спросить Кармен? Она всегда красиво одевается. Я не очень хорошо ее знаю, но вдруг она поможет советом?
Советов у Кармен, как вскоре выяснилось, хоть отбавляй. И не только советов.
– А, старый добрый «Куагли»? Меня туда водил один парень… Вы правы, здесь нужно приложить усилия. – Модель отступила назад и оглядела фигуру Энн. – Вы с моей сестрой примерно одного размера. У нее есть подходящее платье, мой подарок ко дню рождения. Оно сшито по выкройке мистера Хартнелла, а сестра почти его не носит. Говорит, колется.
– Колется? – с тревогой спросила Энн.
– Платье из великолепной золотой парчи, бледно-розовой с золотым шитьем. Вообще-то ткань предназначена для обивки мебели, но и для платья вполне подходит. Может вызвать легкий зуд, не более. В любом случае, сестра не будет возражать, если ты одолжишь платье на один вечер. А как насчет обуви?
– У меня есть туфли, которые невестка прислала из Канады. Бежевые, с закрытыми носками.
– Подойдет, главное, не надевай слишком темные чулки. Еще нужны перчатки, белые, длиной по крайней мере до локтей. В коротких ты будешь как из прошлого века. Кроме того, непременно надо что-то сделать с волосами.
– Только не…
– Я не про перманентную завивку. Нужно вымыть и красиво уложить. Я спрошу Реджи, сможет ли он выделить время. У него маленькая парикмахерская на Нью-Бонд-стрит. Он очень милый, сделает тебе божественную прическу.
– Сколько? – смиренно спросила Энн.
– Обычно пятнадцать шиллингов, но если я хорошо попрошу, то десять.
– Пятнадцать бобов за мытье и укладку?!
– Не пятнадцать, десять. А Реджи настоящий кудесник. Если захочешь, тебе даже сделают макияж и маникюр.
Энн без колебаний отвергла предложение.
– Нет. Если я приду вышивать платье принцессы с накрашенными ногтями, мне не поздоровится. Мисс Дьюли не простит. А с накрашенным лицом я буду не в своей тарелке. Обойдусь пудрой и помадой.
В среду после работы Энн переоделась. Увы, ткань колола кожу даже сквозь подкладку, зато платье было красивым, с аккуратными короткими рукавами и пышной юбкой до колен. Кармен сопроводила Энн в парикмахерскую и представила Реджи.
– Ах, любовь моя, какие прекрасные волосы! – проворковал он и приступил к укладке, создавая на голове Энн каскад мягких волн.
Кармен сидела в соседнем кресле и сплетничала с Реджи, спасая Энн от необходимости вести светскую беседу с незнакомым человеком, а потом взяла на себя нанесение на лицо Энн пудры и помады.
– Добавлю еще немного туши. Не дергайся, милая. Иначе твои ресницы совершенно незаметны.
Пальто Энн тоже не прошло проверку.
– Ты же не наденешь это тряпье? – заявила Кармен. – Возьми мое пальто.
– Я не могу, ты и так уже сделала чересчур много!
– Ерунда. Только не потеряй. У тебя есть деньги на такси?
– Я хотела дойти пешком. Всего-то десять минут ходьбы.
Кармен закатила глаза.
– Нет, нет и еще раз нет! Нельзя просто зайти с улицы. Нужно взять такси. И непременно опоздать, хотя бы на десять минут, лучше на пятнадцать. Заставь его слегка понервничать.
– Кармен, я…
– Когда приедешь, просто скажи «извини за опоздание» и смени тему. Затем сними перчатки. Сначала чуть-чуть потяни за каждый палец, а потом – одним движением, вот так. И положи их себе на колени.
У Кармен получалось проделывать все это с удивительной элегантностью, а вот Энн предчувствовала, что, если она попробует повторить, будет выглядеть как танцовщица бурлеска. Впрочем, лучше не сопротивляться и просто кивнуть.
– А что мне заказать? – спросила она.
– Гм. Меню будет на французском. Жаль, Мириам здесь нет, она бы дала пару советов. Скажи, что все выглядит очень аппетитно, ты не можешь решить сама и предпочитаешь, чтобы он выбрал за тебя.
– А вдруг он выберет что-то неприятное?
– Вроде лягушачьих лапок? Сомневаюсь. Самое странное блюдо в меню – устрицы, и даже они очень вкусные.
– Хорошо, – с сомнением протянула Энн.
– Не волнуйся, все пройдет чудесно. – Кармен взглянула на часы и вскочила. – Мне пора, я ужинаю с одним милым старичком. Сейчас без четверти восемь. Тебе нужно дойти до угла квартала, там у отеля возьмешь такси.
Энн прибыла с опозданием ровно в десять минут – на большее не хватило выдержки. Ее встретил лучезарно улыбающийся метрдотель.
– Добрый вечер, мадам. Добро пожаловать в «Куаглино».