— Сам не знаю, что на меня тогда нашло. У меня не было мыслей приобрести себе картину с обнаженной женщиной и повесить ее в своей спальне. Просто… был такой тяжелый период. Пустота, тяжесть. Совершенно не было вдохновения и желания хоть что-то делать. Как раз затеял ремонт в доме, чтобы хоть как-то развеяться, а тут Натали со своим предложением.
— Натали? — Маруся так разволновалась, что ей потребовалось перевести дыхание.
— Да. Каплан. Мы с ней давно дружим, учились вместе в Лондоне.
Короткий взгляд подтвердил опасения: Веспер хмурился. Очевидно, был в курсе о связи мужа своей приятельницы с Марусей. Наверняка, еще с тех времен, когда увидел их из окна своего кабинета.
— Вот как…
— Она и посоветовала мне поехать на выставку. Сказала, что там довольно интересно, и, может, там я отыщу для себя вдохновение. — Он подошел к стене, поднял руку и дотронулся пальцами до полотна. — В этой работе было что-то особенное. Меня будто пригвоздило к полу ее взглядом. — Александр поднял глаза, разглядывая лицо нарисованной девушки. — Мастер, который ее написал, присутствовал тогда на выставке. Помню, он подошел, встал рядом со мной и тоже долго и молча смотрел. А потом улыбнулся и сказал: — Глядите-ка, она выбрала вас. Держит и не отпускает. На меня она никогда так не смотрела.
— Так и сказал? — Хрипло спросила Маруся.
Пальцы Веспера касались картины — в том самом месте, где нога натурщицы ступала на каменный пол. И девушка отчетливо чувствовала тепло его рук на своей коже, хотя такого никак не могло происходить в действительности.
— Тогда я и почувствовал, что она живая. И забрал ее себе. — Его указательный палец прочертил извилистую линию, и Веспер опустил руку. Медленно повернулся к ней. — Я просто представлял, какая ткань и какие линии могут достойно украсить ее тело. Рисовал, зачеркивал, рвал бумагу, снова рисовал. Физически ощущал, как ей холодно. Не знаю, может, где-то в душе. Внутри. Мне казалось, что ей тоже одиноко. И захотелось согреть. Так родилась идея использовать мех в новой коллекции.
— Лунная мелодия? — Прошептала Маруся, слыша, как ее сердцебиение разрывает тишину комнаты.
— Да.
— Она божественна. — Призналась девушка. — Этой коллекцией ты покорил весь мир.
Мужчина сделал шаг в ее сторону и замер. По телу Маруси разлилось знакомое тепло. Сердце больно толкнулось в ребра. Казалось, близость Веспера обжигала ее всякий раз, когда он подходил достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней. И этот жар нужно было перетерпеть. Либо дать ему выход…
— Она единственная. — Девушка оборвала то, что могло произойти между ними в любую секунду, и печально посмотрела на портрет. — Он рисовал меня несколько раз, но остальные картины я уничтожила. Если бы добралась до этой, сожгла бы и ее. — Ее плечи напряглись от нахлынувших воспоминаний, и тело окаменело, точно кирпичная стена. — Моя прошлая жизнь — нагромождение ошибок. Иногда кажется, что я и сама одна сплошная ошибка. И за это ужасно стыдно. Вряд ли наивная дурочка, ставшая в одночасье бесчувственной тварью, достойна быть чьим-то вдохновением. И хорошо, что это просто картина, а не я сама…
— Маша. — Прошептал Веспер, оказавшись совсем близко.
Она взглянула на него снизу вверх. Задержала взгляд на губах, боясь посмотреть в глаза.
Он протянул руку и заправил выбившуюся прядку ей за ухо.
— Ты знаешь, о чем я говорю.
— Знаю. — Кивнул Александр, убрав волосы с ее плеча.
— И ты…
— Я не рассказывал ей. Зачем? Это не мое дело.
— А я… — Подняла взгляд выше.
— Мы все ошибаемся. Это просто ошибка. Моя. Нужно было тогда…
— Нет. — Девушка сглотнула, превращаясь в тающий шоколад от тепла его рук. — Это не ошибка, это хуже.
— Все давно в прошлом.
Маруся не останавливала его.
Не дергалась, не отодвигалась. Почти не дышала, просто смотрела ему в глаза. В темные серые омуты, излучающие свет доверия и понимания. И боялась сказать даже слово. Боялась, что проговорится ему о своих чувствах. Боялась, что он прикоснется к ней еще раз, и она сдастся, ведь очень хочет большего. И это все испортит. Потому что будет, как всегда. А с ним всё совсем другое — особенное. И нужно по-другому.
— Я знаю. — Наконец, выдохнула она. — Знаю! — И обхватила голову руками. — Боже, у нас всего пара дней, но я придумала, как все устроить!
Романтический момент был безнадежно испорчен, но они получили гораздо больше. Расположившись в гостиной возле камина, обложившись эскизами и документами, эти двое до самого утра готовились к будущей презентации. К рассвету, когда весь пол в помещении был усыпан исписанными и изрисованными листами бумаги, когда бутылка красного вина была запита большим количеством бодрящего кофе, когда все заинтересованные лица были разбужены настойчивыми ранними звонками, у Маруси оставалось одно, последнее — самое важное дело.
В квартире Яна Зварского зазвонил телефон.
— Да? — Он еще не ложился и был изрядно навеселе.
— Ян?
Услышав ее голос, мужчина моментально протрезвел.
Он столько раз пытался нарисовать эту женщину по памяти, но всегда выходило что-то не то. Не было души. Вроде та же фигура, тот же доверчивый взгляд, распахнутые большие глаза, милая улыбка. Но это была не она. И картины не оживали. Больше не было той магии, которую он когда-то по собственной воле потерял, превратив чувства в пыль, а сердце девушки в израненный кусок плоти.
— Ты? — Удивился Зварский.
— Я. — Подтвердила Маруся.
— Сколько лет, сколько зим…
— Почти три года. — Сказала Еникеева.
И он не слышал в ее голосе печали. Значит, она больше не злилась. Значит, была счастлива.
— Чем обязан? — Спросил Ян, садясь на стул.
Ноги отказывались его держать.
— Мне очень нужна твоя помощь.
39
На устроенную «Vesper Couture» инсталляцию в огромном бизнес-центре съехался, кажется, весь свет столичной модной тусовки, известные представители шоу-бизнеса, элита деловых кругов и целый полк фэшн-прессы.
Благодаря связям Зварского Марусе удалось в считанные часы распространить слухи о грядущей экспозиции и среди сильных мира сего, и среди богемных кругов столицы. К обеду на входе выстроилась толпа из желающих попасть внутрь: некоторые люди даже выстаивали подолгу, чтобы хоть краем глаза глянуть на презентацию и сделать хотя бы один снимок.
В просторном помещении расположились обветшалые декорации: плотно окрашенные стены с облупившейся краской, пожелтевший потолок и скрипучий пол из старых досок служили фоном для потрепанной мебели в стиле арт-деко, неказистых светильников и коллекции мебели советского образца.
Повсюду были развешаны картины, стояли мольберты, валялись краски, кисти, палитры и прочие принадлежности для живописи. По помещению разгуливали модели в вечерних и свадебных платьях от Веспер — они охотно общались с гостями, рассказывали им свои истории и позволяли с ними сфотографироваться. Все словно готовились к чему-то: некоторые из девушек расставляли напитки и угощения на столах, другие с упоением делились сплетнями о том, что намечается грандиозная вечеринка.
А ближе к концу зала, возле окна, был установлен мольберт, возле которого происходило самое важное: талантливый художник Ян Зварский неторопливо и старательно рисовал портрет почти обнаженной девушки, сидящей напротив него на небольшом табурете. Распустив волосы и выгнув спину, красавица-модель позировала ему, прикрываясь лишь нежной тканью платья.
Это была звезда коллекции «Рассвет» от Веспер. Не девушка — наряд. Длиной в пол, с длинными рукавами и закрытой горловиной платье. Из белоснежной, отливающей серебром и небесной лазурью ткани. Сдержанное, почти целомудренное, но невероятно сексуальное. Ничего равного ему по красоте Маруся никогда в жизни не видела воочию даже среди всей роскоши свадебного дома мэтра. Это платье бесспорно было жемчужиной новой коллекции и венцом всех его творений. Оно казалось ей идеальным.
И не только ей — каждый, кто подходил к художнику и застывшей напротив него прекрасной нимфы в сияющем наряде, застывали от восторга и подолгу не могли заставить себя прийти в чувство. Магическое, необъяснимо притягивающее взгляд, оно начисто лишало воли и дара речи даже самых стойких — и не только женщин. Мужчины, обладающие несметными состояниями по меркам этого города и даже этой страны, требовали немедленно связать их с дизайнером, чтобы обговорить цену.
А счастливый Веспер в это время затерялся где-то в толпе: в черной рубашке, повседневных брюках, без галстука, он прогуливался вдоль инсталляции и фотографировал моделей, картины, изумленную публику, чтобы скорее отправить снимки Ирине Павловне, которая дома очень ждала новостей, переживая, придется ли по вкусу достопочтенной публике новый формат презентаций модного дома.
Позже оставшихся гостей пригласили на небольшой прием — фуршет в неформальной обстановке, проводившийся в соседнем помещении, и все с удовольствием, включая прессу, ринулись туда. Александр вышел к публике, поклонился, сказал несколько слов и под грохот аплодисментов снова растворился в толпе. Маруся оставила Марго руководить мероприятием, дала небольшое интервью одному из телеканалов и вернулась в зал, чтобы закрыть помещение для посторонних, ведь в нем уже готовилась съемка для журнала «Wedding day».
— Ты меня удивил. Все прошло по высшему классу!
Девушка не могла не узнать этот томный голос. Конечно, акула моды не могла не почтить своим присутствием презентацию его коллекции. Тем более, на вечер были запланированы съемки для ее журнала. Маруся знала, что придется встретиться с ней и посмотреть в лицо, она понимала, что это будет сложно, но не знала, что страх парализует ее практически полностью.
— У меня замечательные помощники. Маша, иди сюда. — Александр взял Еникееву за руку и подтянул к себе. — Это Мария, автор и исполнитель идеи. Моя правая рука. Все благодаря ей. Маша, это Натали.