— Дыкс, Явор, у метлы ж аварийные выходы повсюду, куды ни зырь.
— Ах-ха, — подтвердил Явор Заядло, — но надо ж, шоб всё было стильно, по понятиям, агась? Мы ж не тупитлы безмозговые, чтоб пождать, пока об землю мал-мала шмякнемся, а тады и выпираться.
Тиффани крепко держалась за метлу, стараясь не прислушиваться и борясь с искушением стукнуть Фигля-другого, которые вообще не понимали, что такое опасность, искренне полагая, что самое опасное здесь — это они сами.
Наконец метла выровнялась, и Тиффани отважилась посмотреть вниз. Перед «Головой Короля» — или во что бы уж «Голову» ни переименовали, — по-видимому, кипела драка, но госпожи Пруст видно не было. Ну да городской ведьме смекалки не занимать, верно? Госпожа Пруст вполне способна сама о себе позаботиться.
Именно это госпожа Пруст и делала — заботилась о себе, то есть убегала со всех ног. Едва почуяв опасность, она, ни секунды не мешкая, нырнула в ближайший переулок — и вокруг неё сгустился туман. В городе постоянно клубились и дым, и пар, и чад; сноровистая ведьма с ними управлялась играючи. Это же дыхание города, причём довольно зловонное; госпожа Пруст умела играть на дымах, как на туманном пианино. Она прислонилась к стене, чтобы отдышаться самой.
Она чувствовала, как угроза нарастает, точно гроза собирается, и это — в городе, где все друг с другом уживались на удивление мирно. Любая женщина, хоть сколько-то смахивающая на ведьму, становилась мишенью. Оставалось только надеяться, что все прочие безобразные старухи в такой же безопасности, как и она сама.
Мгновение спустя из тумана вырвались двое мужчин, один — с увесистой палкой, а второй в палке не нуждался, такой громила — сам себе дубина.
Злоумышленник с палкой кинулся к ведьме, и госпожа Пруст топнула о мостовую. Камень под ногой бегущего встал торчком, тот споткнулся, рухнул вниз, благополучно приземлился на собственный подбородок, послышалось «хрясь!», и палка откатилась в сторону.
Госпожа Пруст скрестила руки на груди и свирепо воззрилась на громилу. Тот оказался поумнее приятеля, но кулаки его непроизвольно сжимались и разжимались; ведьма понимала, что дальнейшее — лишь вопрос времени. Не дожидаясь, пока противник расхрабрится, она снова топнула ногой о камни.
Громила как раз прикидывал про себя, чего ждать, но он и заподозрить не мог, что конная статуя[29] лорда Альфреда Ржава, знаменитого тем, как храбро и доблестно он проигрывал все до одного сражения, галопом вылетит из тумана и лягнет его бронзовым копытом промеж ног с такой силой, что он опрокинется назад, ударится головой о фонарный столб и плавно съедет на землю.
Тут госпожа Пруст узнала в громиле покупателя, который время от времени приобретал у Дерека чесоточный порошок и взрывающиеся сигары; а покупателей убивать не стоит. Она подняла постанывающего бедолагу за волосы и прошептала ему на ухо:
— Тебя здесь не было. Меня тоже. Ничего не случилось, и ты ничего не видел. — Госпожа Пруст минуту подумала и, поскольку бизнес есть бизнес, добавила: — А когда вы в следующий раз окажетесь рядом с «Магазином увеселительных товаров “Боффо”», вы непременно заинтересуетесь широким ассортиментом забавнейших розыгрышей для всей семьи и хитом недели, новыми «Пёсьими проказами» из коллекции «Жемчужины мостовой» для истинных ценителей, которые к смеху подходят со всей серьёзностью. Будем рады обслужить вас по высшему разряду. Р. S. Наша новая линия взрывающихся сигар «Гром и молния» рассмешит вас до колик, а также непременно попробуйте наш преуморительный резиновый шоколад. Загляните на минутку в наш отдел полезных мелочей для джентльменов: там представлено всё лучшее в категории фабр для натирания усов, чашек с защитой для усов, опасных бритв, превосходных нюхательных Табаков, триммеров из черного дерева для стрижки волос в носу и наших неизменно популярных тубулярных брюк (поставляются в простой обёрточной бумаге, не больше одной пары в руки).
Очень собою довольная, госпожа Пруст выпустила голову потенциального клиента. С неохотой признав, что, лёжа без сознания, люди ничего не покупают, она переключилась на бывшего владельца палки. Тот тихо стонал. Ну да, конечно, во всём виноват безглазый незнакомец, думала она, допустим, это может послужить оправданием, — но госпожа Пруст снисходительностью не славилась. «Отрава проникает туда, где ей рады», — напомнила она себе. Ведьма щёлкнула пальцами, взобралась на бронзового коня и удобно устроилась на холодных металлических коленях покойного лорда Ржава. Лязгая и поскрипывая, бронзовый конь зашагал прочь в мглистую пелену — причём туман этот следовал за госпожой Пруст до самой лавки.
А в переулке словно бы повалил снег — впрочем, очень скоро стало понятно: то, что падает с неба на бесчувственные тела, ещё недавно находилось в желудках тех самых голубей, которые теперь слетались к месту событий со всего города по зову госпожи Пруст. Заслышав шум крыльев, она мрачно улыбнулась.
— Наш соседский дозор не просто следит и бдит! — удовлетворённо заявила она*.
Когда дым и чад города наконец-то остались позади, Тиффани почувствовала себя лучше. Да как они вообще живут в такой вони? Это хуже, чем Фиглев спог, право слово!
Но теперь внизу расстилались поля, и хотя дым от горящей стерни поднимался ввысь, в сравнении с запахом внутри городских стен он казался дивным благоуханием.
А Эскарина Смит там жила… ну, хорошо, жила время от времени!
Эскарина Смит! Она всамделишная, она настоящая! Мысли неслись в голове Тиффани почти так же стремительно, как метла в небе. Эскарина Смит! Все ведьмы о ней что-нибудь да слышали, но среди версий не было двух одинаковых.
Мисс Тик рассказывала, что Эскарина — та самая девочка, которой по ошибке достался посох волшебника!
Самая первая из учениц матушки Ветровоск! Матушка пропихнула её в Незримый Университет, разделав — нет, не Эскарину! — разделав под орех тамошних волшебников. А уж разделывать она умела, если верить отдельным историям, в том числе и рассказам о магических битвах.
Тётушка Вровень заверила Тиффани, что Эскарина — персонаж из волшебной сказки.
Госпожа Вероломна предпочла сменить тему.
Нянюшка Ягг заговорщицки поднесла палец к носу и шепнула: «Слово — серебро, молчание — золото».
А Аннаграмма надменно убеждала всех юных ведьмочек, что да, Эскарина когда-то существовала, но давно умерла.
Однако была одна история, которую со счетов не спишешь: она обвилась вокруг правды и лжи, точно жимолость. История эта возвещала миру о том, что юная Эскарина повстречала в Университете юношу по имени Саймон, которого боги, по-видимому, прокляли, наделив всеми мыслимыми болезнями и недугами рода человеческого. Но поскольку у богов есть чувство юмора, пусть и странное, ему даровали способность понимать — ну, всё на свете. Он и ходил-то с трудом, зато был настолько гениален, что умудрялся держать в голове всю Вселенную.
Волшебники с бородами до полу приходили послушать, как он рассуждает о пространстве, времени и магии, как будто всё это — части единого целого. А юная Эскарина его кормила, умывала, помогала ему передвигаться и училась у него — опять же, всему на свете.
По слухам, она узнала тайны, рядом с которыми величайшая магия — не больше, чем карточные фокусы. И, стало быть, эта история правдива! Ведь Тиффани разговаривала с историей и угощалась у истории кексиками; значит, в самом деле существует женщина, умеющая ходить сквозь время и отдающая времени приказания. Ух ты!
Да, а ещё ощущалось в Эскарине нечто странное — как будто она не совсем здесь, но каким-то непостижимым образом одновременно здесь и везде… В этот миг на горизонте показались Меловые холмы, сумрачные и загадочные, точно выброшенный на берег кит. До холмов было ещё далеко, но сердце у девушки забилось часто-часто. Там — её земля; она знает в ней каждый дюйм; часть её души всегда там. Там она любого врага встретит лицом к лицу. Разве сможет Лукавец, этот обветшавший призрак, победить её на её же собственной территории? У неё там семья, и бесчисленная родня, и друзей больше, чем… ну, ладно, сейчас, когда она стала ведьмой, друзей осталось не слишком много, но так уж в мире повелось.
Тиффани почувствовала, как кто-то карабкается вверх, цепляясь за её платье. Сейчас-то никакой беды в этом не было; ведьма, конечно же, не носить платья не может, но если ты собираешься летать на метле, то уж всенепременно потратишься на хорошие плотные панталоны, желательно ещё и на подкладке. Зад при этом заметно потолстеет, зато ему будет теплее, а в ста футах над землёй удобство имеет приоритет над модой.
Девушка покосилась вниз и увидела Фигля в полицейском шлеме, склёпанном, по-видимому, из крышки старой солонки, в таком же крохотном нагруднике кирасы, и невероятно, но в штанах и сапогах. Обуви Фигли обычно не носят.
— Ты — Чокнутый Крошка Артур, так? Я тебя в «Голове Короля» видела! Ты ведь полицейский!
— Ах-ха! — Чокнутый Крошка Артур ухмыльнулся типично фиглевской ухмылкой. — В Страже жизня шикарная, и платят неплохо. Пенни — это здорово много, если на него жраксы на неделю закупаешь!
— Значит, ты перебираешься к нам, приглядеть, чтоб наши ребята не безобразничали? Ты навсегда останешься?
— Да нет, это навряд ли. Я ж город люблю, дыкс. Я люблю кофе, который не из мал-мала желудёнков, я в театру хожу, и в ёперу, и на балет.
Метла чуть вильнула в сторону. Тиффани про балет слышала и даже картинки в книжке видела, но это слово ну никак не вписывалось во фразу, в которой уже содержалось слово «Фигль».
— Балет? — с трудом выговорила девушка.
— Ах-ха, балет — мощная штука! На той неделе я зырил «Лебедяку на раскалённом озере», така переработка традыционного сюжета одним из наших перспективных молодых перформанщиков, а ровно день спустя в ёпере давали новую версию «Летучей чуши»; а в Королевском музее изячных искусствов всю неделю шла выставка фырфора, и всем хересу на халяву мал-мала наливали. Ах-ха, это город культмультурный, точнякс.