ет командовать, грозить, жаловаться, но дело сделает. Она такая.
Тиффани снова сморгнула. Голова была кристально ясной. Мир казался очень понятным и немного хрупким, как будто недоглядишь — разобьётся, словно зеркальный шар.
— Доброе утро, госпожа! — Это была Амбер, а за ней стояли оба её родителя. Господин Пенни, чисто отмытый, сконфуженный, явно не знал, куда себя деть. Что тут скажешь. Не знала и Тиффани.
У парадного входа возникла какая-то суматоха. Роланд кинулся туда и вернулся с королём Веренсом Ланкрским и Маграт, его супругой. Тиффани уже встречалась с ними прежде. В Ланкре невозможно с ними не повстречаться, такое это маленькое королевство, а кажется и того меньше, если принять в расчёт, что там ещё и матушка Ветровоск живёт.
Матушка Ветровоск тоже была здесь, здесь и сейчас; кошечка Эй[34] разлеглась у неё на плечах, точно шарф. Стояла ведьма позади короля с королевой, а из-за неё раздавался громкий развесёлый голос: «Да это, никак, Тифф! Как жизнь, бьёт ключом?» — а значит, несколькими футами ниже, невидимая из-за небольшого росточка, находилась нянюшка Ягг. Кое-кто уверял, что она ещё умнее матушки Ветровоск; если так, то у неё, безусловно, хватало ума не выдать себя перед матушкой.
Тиффани поклонилась им, как велит обычай. И подумала про себя: «Ага, наши собираются!»
— Я так рада вас здесь видеть, госпожа Ветровоск, и самую малость удивлена, — улыбнулась гостье девушка.
Матушка так и впилась в неё взглядом, а нянюшка Ягг как ни в чём не бывало пояснила:
— Дорога от Ланкра долгая, ухабистая, так что мы вдвоём решили, так уж и быть, подвезём Маграт с её королём.
Возможно, у Тиффани просто воображение разыгралось, но объяснение нянюшки Ягг прозвучало как хорошо подготовленный экспромпт. Словно она сценарий зачитывала.
Но времени на разговоры уже не было. С прибытием короля в воздухе словно бы что-то щёлкнуло, и Тиффани впервые заметила пастора Яйца в чёрно-белом облачении. Она поправила остроконечную шляпу и решительно направилась к нему. Пастор явно порадовался компании — во всяком случае, приветливо улыбнулся девушке.
— Ха, вижу, вы ведьма.
— Да, меня вроде как с головой выдаёт остроконечная шляпа.
— Но чёрное вы не носите?..
На конце фразы Тиффани явственно расслышала вопрос.
— Вот состарюсь, тогда и буду носить платья цвета полуночи, — отозвалась она.
— И это более чем уместно, — похвалил пастор. — А сейчас вы носите зелёное, белое и голубое — цвета холмов, не могу не отметить!
Тиффани поразилась.
— Значит, в выявлении и поимке ведьм вы не заинтересованы? — Она сама понимала, что вопрос звучит глупо, но нервы её были на пределе.
Пастор Яйц покачал головой.
— Уверяю вас, мадам, Церковь не занимается подобными вещами вот уже много веков! К сожалению, у некоторых людей хорошая память. Воистину, всего несколько лет назад прославленный пастор Овсец сказал в своём знаменитом «Нагорном Завете», что женщины, известные как ведьмы, своей деятельной и самоотверженной жизнью воплощают лучшие идеалы пророка Бруты. Я с этим вполне согласен. Надеюсь, согласны и вы.
Тиффани одарила его самой своей милой и сладкой улыбкой, сладости в которой на самом-то деле, сколько ни ищи, не было: сладость Тиффани совсем не давалась.
— В таких вещах важно расставить все точки над i, верно?
Тиффани принюхалась — и не уловила никакого запаха, кроме разве лёгкой ноты крема для бритья. И всё равно бдительности терять нельзя.
Похороны удались на славу; с точки зрения Тиффани, похороны получались удачными, если герой дня был очень стар. Ей доводилось бывать и на других — увы, слишком часто! — когда спелёнутое в саван тельце оказывалось совсем крохотным. В Меловых холмах гробов не знали, впрочем, и в других местах по большей части тоже. Хорошая древесина слишком ценна, чтобы бросить её гнить в землю. Большинство довольствовались практичным белым шерстяным саваном; он недорог, прост в изготовлении и шёрстное овцеводство поддерживает. Однако барон упокоился в гробнице из белого мрамора; будучи человеком практичным, он её заказал, приобрёл и оплатил двадцатью годами раньше. Изнутри гробницу всё равно устилал белый саван, потому что лежать на мраморе холодновато.
Вот так погребён был старый барон, и одна только Тиффани знала, где он сейчас. Он шёл с отцом по стерне, где жгли сухие стебли и сорняки, и стоял чудесный осенний денёк — неизменный, идеальный миг, застывший во времени…
Тиффани охнула.
— Рисунок!
И хотя она пробормотала это себе под нос, гости вокруг заозирались. «Какая я эгоистка! — корила себя ведьма. И тут же: — Ну он же наверняка там, на месте, куда бы ему деться?»
Как только задвинули крышку каменной гробницы — этого звука Тиффани в жизни не забудет! — девушка поспешила к Брайану. Тот шумно сморкался, а когда поднял взгляд, глаза его были красны.
Тиффани мягко взяла его под руку, стараясь не выдать волнения.
— Комнату барона ведь заперли, правда?
Сержанта такой вопрос явно шокировал.
— Ну ещё бы! А все деньги хранятся в большом сейфе в кабинете. А почему ты спрашиваешь?
— Там было нечто очень ценное. В кожаной папке. Её тоже убрали в большой сейф?
Сержант помотал головой.
— Тифф, поверь, после… — он замялся, — того небольшого недоразумения я составил опись всего, что было в комнате. Всё, что из неё выносили, я проверял и отмечал в блокноте. Карандашом, — для вящей убедительности добавил он. — Ничего похожего на кожаную папку из комнаты не забирали, я уверен.
— Да. Потому что госпожа Лоск побывала там раньше, — посетовала Тиффани. — Что за негодяйка! До денег-то мне и дела не было, потому что ни на какие деньги я не рассчитывала. Наверное, она решила, что в папке какие-то важные документы!
Тиффани поспешила обратно в зал и огляделась. Вот теперь Роланд стал бароном во всех отношениях. Так что и отношение людей к нему преисполнилось почтительности: гости теснились вокруг него и повторяли что-нибудь вроде: «Достойный был человек», и «Хорошо пожил», и «По крайней мере, не мучился перед смертью», и всё прочее, что принято говорить после похорон, когда толком не знаешь, что сказать.
Тиффани уже было решительно направилась к барону, но тут на плечо ей легла властная рука. Девушка скользнула по руке взглядом вплоть до самого лица нянюшки Ягг: та где-то разжилась кувшином эля, громаднее которого Тиффани в жизни не видела. Точнее (отметила она про себя), уже полупустым кувшином эля.
— Отрадно видеть, когда всё сделано как надо, — проговорила нянюшка. — Я-то старикана лично не знала, но, похоже, славный был малый. Рада тебя видеть, Тифф. Ты как, справляешься?
Тиффани взглянула в простодушные улыбчивые глаза нянюшки, а за ними — в суровое лицо матушки Ветровоск под полями шляпы. И поклонилась.
Матушка Ветровоск откашлялась — точно гравий захрустел.
— Мы здесь не по делу, девочка моя, просто хотелось короля поддержать.
— И мы уж всяко не из-за Лукавца прилетели, — весело добавила нянюшка Ягг. Прозвучало это так, как если бы она просто ляпнула не подумав; матушка Ветровоск неодобрительно фыркнула. Но в общем и целом, если нянюшка Ягг по чистой случайности роняла какую-нибудь дурацкую, неловкую реплику, это означало, что она очень тщательно продумала её заранее. Тиффани об этом знала, и нянюшка, разумеется, тоже знала, что Тиффани знает; и об этом Тиффани тоже знала. Но ведьмы нередко именно так себя и ведут, и всё отлично срабатывает, если никто не схватится за топор.
— Я знаю, что это моя проблема. Я с ней разберусь, — заверила Тиффани.
На первый взгляд, она сморозила несусветную глупость. Помощь и поддержка старших ведьм ей очень пригодились бы. Но как это будет выглядеть со стороны? У неё здесь свой, новообретённый удел, и о гордости забывать не стоит.
Нельзя сказать: «В прошлом я справлялась с трудными и опасными задачами» — потому что это и так понятно. Важно то, что ты делаешь сейчас, а не в прошлом. Это вопрос гордости. Это вопрос стиля.
А ещё — вопрос возраста. Пожалуй, лет через двадцать, если она попросит о помощи, люди подумают: что ж, даже самая опытная ведьма однажды может столкнуться с чем-то из ряда вон выходящим. И ей, само собою, помогут. Но если она попросит о помощи сейчас, что ж… ей помогут. Ведьмы всегда помогают друг другу. Но все станут думать: так ли она хороша на самом деле? Справится ли она? Надолго ли её хватит? Никто, конечно же, ничего не скажет, но все так подумают.
Все эти мысли промелькнули в её голове за долю секунды. Тиффани моргнула: ведьмы не сводили с неё глаз.
— Самоуверенность — лучший друг ведьмы, — сурово подвела итог матушка Ветровоск.
Нянюшка Ягг согласно покивала.
— В чём можно быть до конца уверенной, так это в самоуверенности, я лично всегда так говорила. — Нянюшка взглянула в лицо Тиффани и рассмеялась. — Ты думаешь, ты — единственная, кому пришлось иметь дело с Лукавцем, милая? Матушка тоже с ним сражалась, когда была не старше тебя. И в два счёта выпроводила его туда, откуда он пришёл, уж тут ты мне поверь.
Зная, что это бесполезно, — но ведь попытка не пытка! — Тиффани обернулась к матушке Ветровоск:
— Вы не дадите мне пару советов, госпожа Ветровоск?
Матушка, которая уже целенаправленно двинулась в сторону столов с едой, на мгновение задержалась, обернулась и промолвила:
— Доверься себе. — Она прошла ещё несколько шагов, замерла, точно погрузившись в мысли, и добавила: — И не вздумай проиграть!
Нянюшка Ягг хлопнула Тиффани по спине.
— Сама-то я со стервецом не сталкивалась, но слышала, с ним шутки плохи. Эй, а у скромницы-невестушки нынче, никак, девичник? — Престарелая ведьма подмигнула и опрокинула остатки содержимого кувшина себе в рот.
Тиффани лихорадочно размышляла. Нянюшка Ягг способна найти общий язык с кем угодно. Тиффани очень смутно представляла себе, что такое девичник, но кое-что из ассортимента товаров госпожи Пруст подбросило ей подсказку-другую, а уж если и нянюшка Ягг про девичники знает, то можно с уверенностью утверждать, что без спиртного на них не обходится.