Она постояла на площади Шафхаузер, растерянно глядя на разветвляющиеся трамвайные пути, пошла было к остановке напротив, но тут как раз подъехал одиннадцатый трамвай, и тогда она решила прокатиться на нем еще несколько остановок и заглянуть к матери.
Вышла у вокзала Эрликон, купила в кондитерской шоколадных конфет, прогулялась мимо торгового центра, где у входа негр предлагал прохожим уличную газету, задержалась на минутку у витрины модного магазина, где прикрепленные к проволочным петлям платья смотрелись как повешенные преступники, подошла к фонтану, установленному тут еще в ее школьные годы, глотнула воды, вытекающей из рыбы на руках у бронзового мальчика, а потом направилась вверх по дороге, ведущей к большому многоквартирному дому, где живет ее мать, а совсем недавно жила и она сама.
В холле возле почтовых ящиков стоял какой-то пожилой человек, он обернулся к Заре и глядел ей вслед, пока она шла к лифту. Зара привыкла, что мужчины смотрят ей вслед, и обычно не обращала на это внимания. Но этот человек ей чем-то не понравился, она обернулась, уже войдя в лифт, и отметила, что он по-прежнему не сводит с нее глаз. Двери лифта закрылись, она нажала на кнопку «5».
Из-за дверей квартиры с табличкой «Раст» несся запах жареной рыбы. Зара, конечно, имела при себе ключ от родного дома, но не хотела пугать маму и нажала на кнопку звонка. Правда, ей все равно показалось, что мама напугана.
– Зара! Какой сюрприз!
– Привет, мам, решила заскочить и глянуть, как ты… О, да у тебя гости!
Зара закрыла за собой входную дверь и увидела в гостиной белокурую даму с аперитивом в руках, совершенно ей незнакомую. И стол накрыт почти как для праздника, так что у нее даже мелькнула мысль, не скрывала ли прежде от нее мать своих нетрадиционных пристрастий. Однако Изабелла, представив гостью и дочь другу, сообщила, что Вероника – жена того самого человека, который умер на вокзале.
– О, примите мои соболезнования, – произнесла Зара на ломаном французском, – мама мне об этом рассказывала.
– Merci, ç`est gentil, – ответила Вероника, а потом добавила, что они могут перейти на английский, if you prefer[12].
Зара со смехом поблагодарила: – Yes, please. My French is not too good.[13]
Изабелла предложила Заре поужинать с ними, будет лосось из биомагазина, она купила очень много, а рис еще даже не поставила, потому что рыба пока доходит, это не так быстро. Зара вообще-то собиралась сегодня вечером подзубрить международное право к следующему экзамену, она и так весь день пропустила из-за выставки, раз уж выставка завтра закрывается, но до того непривычно видеть здесь у мамы эту женщину, ведь она же имеет отношение к той запутанной истории, которая произошла с мамой, и Зара решила остаться. Подумала, что после ужина, когда канадка уйдет, ей удастся разузнать, зачем та, собственно, сюда явилась.
10
Даже немножко завидно, призналась Вероника, что Зара студентка высшей школы, ей-то самой удалось выучиться только на учительницу младших классов, детей в семье было четверо, отец – владелец книжного магазина, то есть вечно в борьбе за выживание, мать – воспитательница в прогулочной группе, тут с деньгами не расслабишься, да и сама она старалась как можно скорее стать независимой.
– Но почему именно юриспруденция? – допытывалась она.
Зара объяснила, что на этот вопрос есть два ответа. Первый состоит в том, что она хочет добиваться справедливости для людей, по отношению к которым творится несправедливость, а это – жертвы злоупотреблений, насилия или обмана, люди, не умеющие или не знающие способов защитить самих себя. Вот как раз вчера она читала в газете про одного человека, который провел детство в монастыре, и там над ним издевался воспитатель, настоящий садист, а теперь он пытается привлечь к ответственности монастырскую школу, но все попытки бесполезны. Вот за такого человека она рада бы вступиться, ведь это просто отвратительно, что такое возможно в нашей-то хваленой стране.
Вероника кивнула:
– А второй ответ?
– Я просто хочу как можно больше зарабатывать, – широко улыбнулась Зара, обнажив белоснежные зубы.
– На жертвах? – возмутилась Изабелла.
– Нет, в экономике. Международные договоры совместных предприятий и все такое прочее. Нарушение законов страны трансконтинентальными корпорациями. Вы слыхали, о каких суммах там идет речь? Там накладывают штрафы по четыреста миллионов, что в Евросоюзе, что в США. Если ты как юрист там при делах, то у тебя вся задница в золоте.
– Ну и ну, – сокрушалась Изабелла. – Ив этом весь твой интерес?
– А почему бы и нет? – упорствовала Зара. – Вон у меня приятель работает в одной конторе в Цуге, где расположены все холдинги, от «Гленкора» и выше, так они просто купаются в деньгах, вот что я вам скажу.
– Что ж, дело твое, – заключила Изабелла. – Но если ты меня спросишь, так я считаю, что у тебя задница и без золота хороша.
Все трое рассмеялись, Изабелла подлила всем белого вина и спросила, кто хочет доесть последний кусок лосося. Вероника отказалась, а Зара согласилась, раз уж никто другой не желает.
Зара с удовольствием уплетала добавку, и Вероника тоже похвалила рыбу, замечательно удалась, а ведь сама она из тех мест, где лосось – частое блюдо на столе. Правда, у них его чаще жарят на сковороде или на гриле, но теперь и томление в духовке она возьмет на заметку. Тут Вероника вздохнула и добавила:
– But for whom – только для кого?.. Все трое помолчали.
Зара медленно продолжала жевать, как вдруг из ванной раздался звонок мобильного телефона. Зара спросила:
– Это твой звонит?
Изабелла ответила отрицательно.
– Is it yours? – обратилась она к Веронике с тем же вопросом.
Вероника тоже покачала головой.
– Ну, тогда я подойду, – заявила Зара, встала и направилась в ванную.
Говорила она так громко, что в гостиной было слышно каждое слово.
– Кто вы такой? Дайте мне ваш номер! Плевать мне, что вы там хотите. Немедленно прекратите надоедать моей матери, учтите, она не одна! Вам все понятно?
С раскрасневшимся лицом Зара вернулась к столу:
– Опять тот анонимный чувак, который от тебя чего-то добивается, ну, я ему и выдала.
Удивленная Вероника сначала одобрительно закивала, а потом все-таки спросила, о чем идет речь. А Зара в свою очередь спросила мать, отчего же та не вернула Веронике мобильник ее мужа, на что Изабелла ответила, что собиралась сделать это сегодня вечером.
– O'kay, so this is yours, – сказала Зара, протянув Веронике через стол мобильный телефон, – it belonged to your husband[14].
Но Вероника отказалась, ведь телефон Мартена ей уже отдали, он лежал в номере отеля.
Теперь уже пришлось Изабелле рассказать, как у нее оказался этот мобильник, как позвонил кто-то, явно знавший его номер и желавший не допустить Мартена на похороны Матильды Майер, те самые похороны, ради которых он прилетел в Швейцарию. Впрочем, он интересовался Марселем, а не Мартеном.
– Ты сообщила, что он умер?
– Нет, не успела, и на кладбище тоже.
– На каком еще кладбище? Что ты делала на кладбище?! – по-настоящему возмутилась Зара.
Изабелле стало ясно, что ей придется немедленно поведать об эпизоде, который она утаила и от дочери, и от Вероники. Однако о том, как она выдала себя за подругу Марселя, Изабелла все же умолчала.
– Значит, Мартена разыскивает сын Матильды Майер, – заключила Зара, выслушав всю историю.
– Но он в этом не признавался, – возразила Изабелла. – К тому же он ищет Марселя, то есть Мартена из прошлого.
Зара вспылила:
– Так сообщи ему наконец, что он умер и что все это не твое дело!
– Сообщу, сообщу, – успокоила ее Изабелла. – Как только позвонит, так сразу и сообщу.
– А я как раз ему сказала, чтоб не звонил больше!
– Это я слышала, – вздохнула Изабелла.
Тут вмешалась Вероника: верно ли она расслышала, что Мартена в швейцарскую пору звали Марселем?
Изабелла удивленно переспросила: неужели та об этом и ведать не ведала?
Вероника смущенно покачала головой.
А Заре на вопрос о том, знает ли она хоть что-то о прежней его жизни, дала тот же ответ, что Изабелле. Ничего он не рассказывал, ничегошеньки, и даже просил ее не расспрашивать, только уверял, что не сделал ничего дурного.
Зара взглянула на свою тарелку с недоеденным лососем и снова взялась за вилку с ножом. Но тут же отложила приборы, вскочила, выбежала из квартиры, не закрыв за собою дверь, и помчалась вниз по лестнице.
– Зара, что случилось? – крикнула ей вслед Изабелла.
Не прошло и двух минут, как Зара вышла из лифта со словами, что готова дать словесный портрет того, кто звонил: рост – около ста семидесяти пяти сантиметров, чуть сутулится, лицо скорее плоское, взгляд колючий, возраст – за семьдесят, темно-коричневая куртка, темно-коричневая фетровая шляпа.
Изабелла бестактно рассмеялась:
– Очень может быть, но может и не быть. На кладбище он явился в черном. Откуда ты все это взяла?
Зара объяснила, что такой человек стоял внизу у почтовых ящиков, когда она пришла, но теперь его там нет, к сожалению.
– Но он не может знать, где я живу, – возразила Изабелла.
– Почему же нет?
– У него есть только номер вот этого мобильного, он даже не знает, как меня зовут.
Зара принялась расспрашивать про других родственников, присутствовавших на похоронах, и Изабелла попыталась восстановить в памяти и описать всю группу.
– Ага! – воскликнула Зара, когда она упомянула подростка. – Вот его-то и послали следить за тобой.
Изабелла уже и не знала, то ли ей разозлиться, то ли испугаться.
– Да ладно тебе, я никого из этих людей потом вообще не видела!
– Зато они тебя, наверное, видели.
– И что же это значит?