аук. После училища поступила в магистратуру по социологии. Но и тут разочаровалась. Вернее, сама по себе специальность ее заинтересовала, однако методы работы, которым их обучали, и выдвигаемые теории казались ей до смешного примитивными, все в целом попахивало идеологией, неточностями и дилетантством. Она бросила занятия в середине учебного года, не получив диплома, и устроилась работать в реннский филиал турфирмы “Куони”. Две недели спустя, собираясь снять себе квартирку, поняла: клетка захлопнулась, с учебой покончено, впереди только работа.
Валери прослужила в турагентстве год, причем весьма успешно.
– Там было совсем нетрудно, – вспоминала она. – Главное – разговорить клиента, заинтересоваться им. Люди крайне редко интересуются другими.
Затем руководство компании предложило ей место в парижском офисе. Тут надо было планировать туры, разрабатывать маршруты и экскурсии, договариваться о ценах с гостиницами и другими подрядчиками на местах. Она и тут неплохо справилась; а еще через полгода откликнулась на объявление в “Нувель фронтьер”, предлагавшее аналогичную работу. Тогда и начался взлет ее карьеры. Она попала в команду Жан-Ива Фрошо, выпускника Высшей коммерческой школы, ничего не смыслившего в туризме. Он сразу оценил Валери и, хотя теоретически был ее начальником, полагался на нее во всем и предоставлял большую свободу действий.
– С Жан-Ивом хорошо то, что его честолюбия на двоих хватает. Всякий раз, когда приходилось добиваться повышения по службе или увеличения зарплаты, это делал он. Сейчас он занимает ответственную должность: курирует турпрограммы по всему миру; ну а я по-прежнему его ассистентка.
– Ты, наверное, много зарабатываешь.
– Сорок тысяч в месяц. Теперь надо уже считать в евро: шесть с чем-то тысяч.
Я посмотрел на нее с удивлением:
– Вот не ожидал…
– Это потому, что никогда не видел меня в костюме.
– А у тебя есть костюм?
– Он мне не особенно нужен, я работаю почти исключительно на телефоне. Но при необходимости – да, могу надеть костюм. У меня есть даже пояс для чулок. Как-нибудь покажу, если захочешь.
Только теперь я осознал, хотя еще не до конца поверил, что мы с Валери будем видеться и дальше и, возможно, будем счастливы. Радость оказалась для меня слишком неожиданной, я чуть не заплакал; пришлось сменить тему.
– Что представляет собой этот Жан-Ив?
– Парень как парень. Женат, двое детей. Работает как зверь, на выходные забирает кучу бумаг домой. В общем, нормальный молодой функционер, достаточно умен, достаточно честолюбив; но симпатичный, и характер легкий. Мы с ним ладим.
– Не знаю почему, но мне нравится, что ты богата. Это не имеет никакого значения, но все-таки приятно.
– Да, правда, я кое-чего добилась, у меня хорошая зарплата, но я плачу сорок процентов налогов и десять тысяч в месяц за квартиру. Я не чувствую себя так уж уверенно: если завтра моя результативность снизится, меня выставят не задумываясь; им не привыкать. Если бы у меня были акции, тогда бы я действительно стала обеспеченным человеком. “Нувель фронтьер” поначалу занимались в основном распродажей горящих путевок. Компания сделалась ведущим туроператором во Франции благодаря новой концепции и удачно найденному соотношению цена – качество; в значительной степени она обязана этим нам с Жан-Ивом. За десять лет ее активы увеличились в двадцать раз; поскольку тридцать процентов акций по-прежнему принадлежат Жаку Майо, своим состоянием он, можно сказать, обязан мне.
– Ты его видела?
– Неоднократно; он мне несимпатичен. С виду такой католик-демагог, всегда идущий в ногу со временем: пестрые галстуки, мотороллер; а по сути – подлый безжалостный лицемер. Перед самым Рождеством Жан-Иву звонил какой-то “охотник за мозгами”, предлагал встретиться; наверное, уже что-нибудь выяснилось; я обещала позвонить, как вернусь.
– Ну так звони, это важно.
– Да… – сказала она с сомнением, от упоминания о Жаке Майо она помрачнела. – Моя личная жизнь – это тоже важно. По правде говоря, я снова хочу заняться любовью.
– Не знаю, встанет ли у меня сейчас.
– Тогда полижи меня. Я это люблю.
Она поднялась, сняла трусики и удобно устроилась на диване. Я опустился на колени и, широко раздвинув ее нижние губы, начал легонько полизывать клитор.
– Сильнее… – прошептала она.
Я запустил палец ей в зад и поцеловал бутончик, сдавливая его губами.
– Вот так… – сказала она.
Я стал целовать еще крепче, и она кончила неожиданно быстро, содрогнувшись всем телом.
– Иди ко мне… – Я сел на диван. Она свернулась клубочком, положив голову мне на колени.
– Когда я спросила тебя, чем тайки лучше нас, ты мне, собственно говоря, не ответил; ты только показал интервью директора брачного агентства.
– Он там верно написал: многие мужчины боятся современных женщин и хотят послушную жену, которая бы занималась только домом и детьми. Таких немало, просто на Западе в этом невозможно признаться; вот они и женятся на азиатках.
– Положим… – Она на минутку задумалась. – Но вот ты, например, не такой; тебя совершенно не смущает, что у меня солидная работа, большая зарплата; по-моему, тебя это не пугает. Однако же ты не попробовал приударить за мной, а отправился в массажный салон. Вот чего я не понимаю. Что в них такого, в этих азиатских девицах? Неужели они действительно занимаются любовью лучше, чем мы?
Когда она произносила последнюю фразу, голос у нее слегка дрогнул; я и сам с трудом справился с волнением и не сразу ответил.
– Валери, – сказал я наконец, – я еще никогда не встречал женщины, которая бы занималась любовью так хорошо, как ты; начиная со вчерашнего вечера я ощущаю такое, что и поверить невозможно.
Помолчав, я добавил:
– Ты не понимаешь, но ты исключение. В наши дни мало женщин, которые бы сами получали радость от секса и хотели бы доставлять ее другим. Сейчас соблазнить незнакомую женщину и переспать с ней – целая история. Как подумаешь, сколько нуднейших разговоров придется вытерпеть, прежде чем затащишь ее в постель, а любовницей она, скорее всего, окажется никудышной, да еще прожужжит уши своими проблемами, расскажет обо всех своих прежних мужиках, заодно даст понять, что сам ты не на высоте, и вдобавок заставит тебя провести с ней как минимум остаток ночи – как представишь себе все это, понятно станет, почему мужчины готовы платить, лишь бы избежать такой канители. Когда мужчина взрослеет и набирается опыта, он приходит к выводу, что любовь ему ни к чему и проще пойти к шлюхам. Но шлюхи на Западе – это отбросы общества, к ним не стоит и соваться, и вдобавок некогда, работа съедает все время. Большинство в итоге не делают ничего, а некоторые время от времени позволяют себе немного сексуального туризма. Это еще лучший вариант: общение с проституткой – какой-никакой человеческий контакт. Есть такие, которые предпочитают подрочить, уставившись в интернет или под порнокассету. Отстрелялся и успокоился.
– Да, я понимаю… – произнесла она после долгой паузы. – Я понимаю, что ты хочешь сказать. И ты думаешь, они уже не изменятся? Ни мужчины, ни женщины?
– Я думаю, назад возврата нет. Меняться все будет в другую сторону; женщины станут больше и больше походить на мужчин; сейчас пока у них еще велика потребность обольщать, в отличие от мужчин, которые обольщать не стремятся – им главное потрахаться. Обольщение – удел лишь тех, кто не увлечен работой и не имеет других интересов в жизни. По мере того как женщины станут больше времени уделять своей профессиональной деятельности, своим личным проектам, они тоже начнут считать, что проще заплатить за удовольствие, и тоже потянутся к сексуальному туризму. Женщины могут приспосабливаться к мужским ценностям – хотя бы и через силу, но могут, история это доказала.
– Словом, все катится куда-то не туда.
– Совсем не туда… – согласился я с мрачным удовлетворением.
– Значит, нам повезло.
– Это мне повезло, что я тебя встретил.
– Мне тоже… – сказала она и посмотрела мне в глаза, – мне тоже повезло. Все мужчины, которых я знаю, – это жуть что такое. Ни один не верит в любовь. Рассказывают тебе сказки про дружбу, общие интересы и прочую ни к чему не обязывающую ерунду. Я уже до того дошла, что слово “дружба” на дух не переношу, тошнить начинает. Есть еще другая категория: женятся, остепеняются как можно раньше и дальше думают только о карьере. К тебе это, понятно, не относится. С другой стороны, я сразу поняла, что ты не будешь мне заливать про дружбу, до такой пошлости не дойдешь. И я подумала, что, может, мы переспим и у нас получится что-то особенное; могло, конечно, и ничего не получиться, это даже было самое вероятное… – Она замолчала, вздохнула с досадой, потом произнесла покорно: – Ладно… позвоню все-таки Жан-Иву.
Пока она звонила, я одевался в спальне. “Да, прекрасно отдохнула”, – услышал я. Немного погодя она воскликнула: “Сколько?” Когда я вернулся в гостиную, она сидела задумавшись и по-прежнему держала трубку в руке; одеваться еще и не начинала.
– Жан-Ив виделся с тем типом по набору кадров, – сказала она, – ему предложили сто двадцать тысяч в месяц. Они готовы взять и меня; могут, наверное, дать тысяч восемьдесят. Завтра утром у него встреча, будут обсуждать детали.
– А что за место?
– Отдел досуга в группе “Аврора”.
– Это большая фирма?
– В общем, да. Крупнейшая сеть гостиниц в мире.
2
Понять поведение потребителя, определить круг его интересов, предложить ему нужный товар в нужную момент и, главное, убедить его в том, что товар полностью соответствует его потребностям, – вот о чем мечтает любая фирма.
Жан-Ив проснулся в пять утра, бросил взгляд на спящую жену. Они отвратительно провели выходные у его родителей – жена не выносила деревню. Их десятилетний сын Николя тоже терпеть не мог ездить в Луаре, поскольку туда не возьмешь компьютер; дедушку с бабушкой он не любил и говорил, что от них плохо пахнет. Отец и вправду сильно опустился, перестал следить за собой, ничем, кроме своих кроликов, не интересовался. Скрашивала эти поездки только дочь Анжелика: в свои три года она еще была способна радоваться каждой корове и курице; но на этот раз она заболела и обе ночи почти непрерывно стонала и плакала. Как только они добрались до дома, проведя три часа в пробках, Одри отправилась развлекаться с друзьями. Готовя ужин из быстрозамороженных продуктов, Жан-Ив смотрел по телевизору посредственный американский фильм про серийного убийцу – аутиста: в основу сценария лег якобы реальный случай – мужчина был первым душевнобольным, казненным в штате Небраска за последние шестьдесят с лишним лет. Сын ужинать отказался, он сразу бросился играть в