– Да.
Вил пожал плечами.
– Ладно. Вы этого добились. Вы допущены.
– И?
– И все. Мы закончили.
– Все? Но вы же всё это знаете – о том, как люди там сходят с ума. Вы убедились, что я пригоден. Теперь вы должны меня подготовить. Разве не это ваша задача – после того, как вы меня приняли?
– Нет, мистер Таллен. К платформе подготовиться невозможно. Вы можете провести там год, день за днем, и думать, что все уже знаете, а следующий день и все последующие дни покажут вам что-то новое, что-то худшее. Я могу вас только предупредить. Так что, если хотите быть готовы – слушайте меня. – Он стукнул пальцем по краю стола и сказал: – Три пункта. Первый: вы к этому не готовы.
– Подготовить меня – ваша задача.
– Нет. Вы никогда не будете готовы, и последняя часть моей задачи, если вы проходите, заключается в том, чтобы заставить вас это понять. Раньше мы пытались тренировать людей, но это было хуже чем безнадежно. Если вы вдруг доходите до того, что решаете, будто готовы для платформы, – вы готовы только умереть.
Он снова ударил по столу.
– И это подводит нас ко второму пункту. Как только вы попадаете на платформу – это значит, что вы скоро умрете.
– Мне кажется, это очевидно, – сказал Таллен.
– Не умничайте, мистер Таллен. Вы не первый, и вы не умны. Сказать вам, как я понял, что вы не умны?
– Скажите.
– Потому, что вы вообще сюда пришли, зная, что все остальные говорят о работе на платформах, и до сих пор находитесь здесь. Были бы вы хоть немного умны – оказались бы где-то еще. Желание работать на платформе – это не признак ума и не признак храбрости. Ко всему прочему, вы еще и не боитесь. А это значит, что вы вдобавок тупы.
Таллен пожал плечами.
– Но все равно считаете себя умным. Что было первым пунктом?
– Я не готов.
– Да. А вторым – что вы скоро умрете.
Таллен склонился вперед и сам ударил пальцем по столу.
– А третий пункт?
– Не беспокойтесь о третьем пункте. Он самый простой. Мы занимаемся им прямо сейчас. Из-за третьего пункта вы здесь и сидите. Вы – чей-то третий пункт. – Вил дождался, пока Таллен продемонстрирует, что понимает. – Вы здесь, мистер Таллен, только потому, что погиб кто-то другой. И вот вам пункт третий: из-за вас погибнет еще и тот, кто придет за вами. Так что беспокойтесь только о первых двух.
– Итак, я не готов и скоро умру, – трезво сказал Таллен.
– Вы начинаете меня слышать. – Вил расслабился в кресле. – Теперь. Хотите что-нибудь сказать?
– Я не готов и отправляюсь на платформу, чтобы там погибнуть. Есть ли смысл в том, чтобы я что-то говорил?
– Это хорошо. Не говорите. Слушайте.
Таллен попытался сосредоточиться на ручке, которую психолог вертел в руках, думая, сможет ли броситься за ней. Вил все это время опережал его. Таллен подозревал, что доктор будет готов ко всему, что он может выкинуть. Он почувствовал, что начинает дрожать.
Словно подтверждая мысли Таллена, психиатр стиснул ручку в кулаке и сказал:
– Ваша платформа расположена в одном из худших регионов моря. Не знаю, что вы ему сделали, но Хуб вас явно невзлюбил. Протолкнул вперед и назначил туда. Буду с вами честен, мистер Таллен, вы едва проходите. Кишкой чую, что до чего-то не дотянулся, но… – Он вздохнул. – В любом случае, с вашим отношением вы не протянете достаточно долго, чтобы я успел подобрать вам замену. Вы все еще слушаете?
– Вы полны дерьма, Вил.
– Мистер Таллен, вы понятия не имеете, куда отправляетесь. Я пытаюсь вам помочь. Ваша платформа видала волны-убийцы высотой в пятьдесят метров, а приливные волны больше двадцати встречаются ей регулярно. Высота надводной части – сто тридцать, так что в непогоду вас периодически будет захлестывать.
– Почему ее не сделают выше?
Вил кивнул.
– Вы слушаете. Остойчивость. И она спроектирована так, чтобы выносить прямые удары айсбергов. Вы вооружены дробящими лучами – они работают автоматически, вы о них будете вспоминать, только если собьются настройки. Другое дело – сарки. Их в этот район приносит течением. Они защищены законом, так что вы не сможете их уничтожить, даже если они будут грозить целостности платформы. В плохую погоду они могут бить как торпеды.
– А что удерживает платформу на месте?
– Она полупогружная, а это значит, что она более-менее плавает. Представьте ее себе как воздушный шарик, привязанный ко дну моря. Она заякорена на основании кольцом из шестидесяти канатов. Основание весит около миллиона тонн. Оно никогда не сдвинется с места. По крайней мере, такие случаи редки. Расстояние от нижней точки платформы до основания – примерно пятьсот мэ. Канаты не рвутся. По крайней мере, такие случаи редки. В центре основания – устье скважины. Вы за мной успеваете? Не слишком много информации?
– Продолжайте.
– Платформа – штука очень простая. Помимо корпуса, есть только трубы и резервуары. Трубы забирают из скважины газ и ядро. Подводные резервуары вокруг платформы хранят газ и ядро, выкачанные из скважины. Ядро тяжелое, газ легкий. Ядро действует как балласт, газ поддерживает плавучесть. Перемещая их, вы обеспечиваете остойчивость. Проводите дебалластировку и перебалластировку, закачиваете или выпускаете газ, чтобы поддерживать нужную осадку. Инженеры говорят, что платформы изящны. Больше так не говорит ни один видевший их человек.
– Звучит просто. Я буду чувствовать, как она движется?
– Не должны. К вашим обязанностям относится обеспечение функционирования стабилизационной пьютерии, так что если почувствуете качку – значит, что-то не так. Вы выясните, как именно происходит ваша работа, когда доберетесь до места. Тренировка не нужна. Платформа сама обеспечивает себя водой и энергией, а о еде вам беспокоиться не нужно. Ее для вас будет более чем достаточно.
Вил поднялся и протянул Таллену руку, застав его врасплох.
– Я до сих пор вас не понимаю и знаю, что что-то проглядел. И мне совершенно не ясно, почему Хуб вас пропустил. – Таллену показалось, что было еще что-то, что Вил готов был сказать вместо того, чем завершил встречу. – Мы закончили.
– Привет, герой, – сказала Рейзер, когда на монитории возникло лицо Бейла. Потом, когда он не улыбнулся, добавила: – У тебя все нормально?
– Нет. Хочешь воздухом подышать? Ты где сейчас?
– В красном баре. Что случилось?
– Меня вышвырнули.
– Они постоянно так делают. – Она обхватила руками широкий белый тас, давая ему немного остыть, прежде чем проглотила каффэ залпом. Почувствовала стремительный прилив бодрости, но его было недостаточно. Глаза Бейла на экране были ясными, как у сосредоточенного пьяницы, и Рейзер не была к этому готова. Днем Бейл не пил.
– Это другое, – сказал он.
– Ты мне о чем-то не рассказывал? Ты что-то сделал?
– Ничего особенного. Работу.
– Я думала, у тебя отпуск.
– Я занимался ей в свободное время. Хотел, чтобы они предоставили мне один день рабочего. Один день.
– Черт, Бейл. Я думала, тебе сказали даже свое время на это не тратить. – Потом: – Ты уверен?
– Говорю же тебе. Я – всё.
Она почувствовала на себе взгляды немногих клиентов бара и понизила голос:
– Не может такого быть. Только не из-за этого. Кто-то просто сбросил кучу говна вниз по лестнице, а ты оказался ближайшим ведром. Как обычно, Бейл. Не принимай близко к сердцу. – Она попыталась широко улыбнуться, почувствовала, что вышло не очень, и сказала: – В этом твоя беда, ты все принимаешь близко к сердцу. И перебарщиваешь. Подожди недельку.
– Сегодня днем меня вызвал Навид. Я получил полный оклад за два месяца, половинный за шесть, и больше там не работаю. Они обрубили мне все связи.
К этому моменту каффэ разбудил ее достаточно, чтобы Рейзер поняла, что совсем ему не помогает.
– Бред какой-то. Ты должен это обжаловать. Они не могут этого сделать.
– Могут. Это не обычная фигня. Навид даст мне хреновую рекомендацию, если я буду искать работу здесь, на Хладе, а вот если улечу с планеты, то даст идеальную. Они не хотят, чтобы я держался подальше. Они хотят, чтобы я убрался.
– Это как-то связано с…
Бейл оборвал ее:
– Сможешь подойти на набережную через десять минут?
– Да. Увидимся там.
Она заплатила за каффэ и вышла из бара.
Это было неизбежно. Бейл постоянно сражался в безнадежных битвах и сам был безнадежным случаем. Рейзер думала, что успеет улететь с Хлада до того, как это случится.
Теперь, думая об отлете, она обнаружила, что воспринимает окружение так же остро, как и по прибытии. Странно, что со временем привыкаешь ко всему. Даже к Форпосту – невозможному городу на невозможной планете. Один сбой щита – и его сметет за мгновение, не оставив и следа. Хлад был более жесток и непреклонен, чем любая другая планета, на которой бывала Рейзер, а она перевидала большинство из них. Нигде в Системе от тебя не требовалось и малой доли того, чего требовал Хлад, чтобы просто продолжать жить, секунду за секундой. Если бы не платформы и не сарки, его бы оставили во власти тьмы и хаоса. Все остальные планеты потихоньку становились более пригодными для жизни, но Хлад продолжал соответствовать изначально полученному, придуманному второпях имени. Никто и не пытался обдурить людей, налепив на него жизнерадостный новый ярлык.
Рейзер шла по улицам, направляясь к набережной и Бейлу. Дневное освещение здесь всегда было совершенно одинаковым. Может, для того, чтобы создать какую-то иллюзию безопасности, предсказуемости следующего мгновения. И здания – вдали от моря – были однообразными. Таким образом, все сломанное сразу можно было заметить на общем фоне и обезопасить.
Обезопасить. Эта мысль напомнила ей об убийствах и снова привела к Бейлу.
Она чувствовала себя слишком близко связанной с этим делом. Конечно, оно ее интересовало, как могло быть иначе? Она пила с Бейлом в тот вечер. Она чувствовала себя причастной и даже немного ответственной, что, конечно, было ерундой. И уж точно ей не помогла встреча с Талленом, который лежал на больничной койке в той клетке-экзоскелете, словно обгладывавшей его, и мог двигать лишь нижней челюстью. От клетки, так похожей на каркас гроба, Рейзер бросило в дрожь. Уже не в первый раз она подумала, не приходят ли люди в сознание там, в сарках, крича, колотя в крышку своего гроба, словно в каком-то старом рассказе.