– Три, говоришь?
Хозяйка взяла коробку и начала отворачиваться.
Бейл поднял руку.
– Покажи.
– Сначала покажи двадцатку.
Он отдал ей свою пластежку. Она убедилась, что деньги прошли, сказала: «Спасибо, мистер Бейл», – а потом достала из кармашка на коробке маленький футляр и осторожно вытряхнула из него себе на ладонь серый металлический диск, не притрагиваясь к завитку блестящего золотого листка, заключенного в его центре.
– Смотри внимательно, – сказала она. – Ты дорого за это платишь.
Хозяйка переложила диск на стойку, взглянула на Бейла, а потом нежно коснулась самого края листка кончиком пальца. Весь листок немедленно сделался матово-черным.
– Видел? – спросила она.
– Ага.
– Остаток демонстрации проводить или вернуть тебе десятку и отпустить? Я обычно таких предложений не делаю, только выглядишь ты уж очень жалко.
– Продолжай уже.
Она вынула из футляра второй диск и подошла к витринному баку, вставила диск в дверь и выдвинула его на самую середину витрины с помощью скелетоподобного манипулятора. Когда ветер начал крепнуть, манипулятор задрожал.
– Слушай, – сказала хозяйка. – Как ты должен знать, под воздействием ветра материал ведет себя иначе. В безветрие чувствительность ботинок максимальная. Другие НКЗ можно потрогать, и они удержат цвет. Но не золотые. Одно прикосновение к подошве, как я тебе показала, и весь ботинок чернеет. Это в безветрие. На ветру молекулярная структура меняется. – Она поиграла с настройками витрины, добавила к ветру щебня и позволила ему осыпать диск, потом отключила ветер и достала диск, осторожно передав его Бейлу. Металл покрылся глубокими вмятинами, но листок в центре оставался первозданно-золотым, гладким как линза.
Бейл мазнул кончиком пальца по листку. Тот немедленно почернел.
– Как я уже говорила, – сказала хозяйка, – они – лучшие. Я не возвращаю деньги из-за нечаянного прикосновения. Можно их застраховать, но это не окупится. Все еще заинтересован?
– Ты ему именно такие продала?
Она сбросила мертвые диски в огнеурну и кивнула.
– А раньше его видела?
Она показала ему коробку.
– Покупать будете, мистер Бейл?
– Буду. Он в придачу к ним еще что-то брал?
– Тогда двести восемьдесят. Он взял костюм. Сказал, что несколько лет не был в Потоке. Но костюм взял быстрый и точно знал, что ему надо, – какие плавники и срезаки.
– А в витрине он костюм опробовал?
– Нет. Сказал, будто уверен, что все припомнит сам. Ты тоже костюм ищешь?
– Он твердыми заплатил, да? Без пластежки. Ты деньги в банк уже отнесла?
– Это законно. Ты из Пакса?
– Не сегодня. Здесь камеры есть?
– Обычно. В тот день у нас напряжение скакнуло.
Бейл непринужденно кивнул. Тот парень либо заплатил ей за удаление записей, либо сам их стер.
– Наверное, ты его не узнаешь, если снова увидишь.
– Нет.
– Это мой старый приятель. Давненько с ним не виделись. Я просто хотел узнать, не сильно ли он изменился. – Бейл передал ей свою пластежку. – Выше меня. Раньше был шатеном. Он все еще шатен?
– Я не заметила. – Проводя платеж, она сказала: – Он говорил, что кто-нибудь может зайти. Я обычно держу одну пару золотых; поставки приходится ждать долго. Но он сказал сразу заказать еще. Видимо, для тебя.
Бейл взял коробку. Ботинки мягко колыхались в гельвоздушном наполнителе.
– Значит, он оказал услугу нам обоим.
Хозяйка снова оживилась.
– Уверен, что костюм тебе не нужен? Могу показать, какой он взял.
– Нет. Думаю, это всё.
Перед тем как отдать ему пластежку, она сказала:
– Ах да, было же еще и сообщение. Странное такое. Он сказал передать только тому, кто купит ботинки. Просил сказать тебе, что надеется использовать только одну пару. – Она посмотрела на Бейла, чтобы понять, увидел ли он в этом какой-то смысл, и добавила: – Я уверена, что запомнила точно. Ты что-нибудь понял?
– Да. Он тронутый немножко.
Она впервые улыбнулась. У выхода Бейл обернулся и спросил:
– Тот старый ожог у него на правой руке – он до сих пор им светит?
– Да, – ответила она. – Эй, мне еще таких ботинок заказать?
– Я бы не стал торопиться.
– Как вы? – спросил Лоуд.
– Вы молодец, – сказала Беата. – Вы пережили экскурсию.
Таллен скатился с кровати и налил себе выпить. От напитка попахивало морем.
– Вы удивлены? – спросил он.
Челомехи выглядели почти осязаемыми, их облик закрепился. Если прищуриться, они казались настоящими. Людьми.
– Нет, мы благодарны, – сказал Лоуд. – Благодарны вам.
– И за вас, – сказала Беата.
Таллен сел на стул. Он был уверен, что в прошлый раз стула в комнате не было.
– Насколько все это реально? – спросил он.
– Это реально полностью, – ответил Лоуд.
– Если это прекратится – значит, вы умерли.
– Головная боль. Объясните.
– Головная боль – ваш инструмент. Понтон был поврежден недавно. Мы оставили трещину, чтобы вы ее обнаружили. Ваше испытание.
Одной только осязаемости не хватало. Смесь заботливости и отстраненности в челомехах начинала его раздражать.
– Предположим, что повреждения не было. Тогда вы сами создали бы проблему?
– Проблема есть всегда, – ответила Беата.
Напиток отдавал морем. Таллен отбросил кружку, но вкус оставался во рту и в носу.
– Мне снилось море, – проговорил он. – Я снова был в медклетке.
– Это была не медицинская клетка, – сказал Лоуд. – Она нужна для вашей защиты. Вы были на палубе. Там находится открытая капсула, предназначенная для таких сеансов.
– Это было на самом деле? – Он закрыл глаза, вспоминая.
– Да, – сказала Беата. – Это была награда. Море для вас – нечто особенное. Ваша сенсорная адаптация включает его обостренное восприятие, чтобы оно могло придавать вам сил.
Таллен потер глаза.
– Но вы особенный, Таллен, – сказал Лоуд. – Уникальный. То, что с вами сделали, придало вам крайнюю чувствительность. Это больше, чем преимущество. Гораздо больше. Вы должны быть осторожны.
– Простите, – сказал Таллен. – Вы неясно выражаетесь. Вы похожи на людей и говорите предложениями, но они не до конца стыкуются. Из-за этого мне кажется, что со мной что-то не так.
– Мы это знаем. Мы просим прощения.
– Дело не в вас. Дело в нас.
– Я предпочел бы видеть вас такими, какие вы на самом деле, – попросил он. – Ваш облик сбивает меня с толку.
Беата и Лоуд посмотрели друг на друга.
– Это пройдет, – сказали они.
– Привет, Дельта, – сказал стоявший в коридоре Бейл.
– Что ты здесь делаешь, Бейл?
– Прощаюсь с подругой. Навещаю ее дома. Ты ведь не на дежурстве, а? – Она замялась, и он добавил: – Я знаю, что не на дежурстве. Оно кончилось час назад.
– Ну заходи, только ты ведь знаешь, что я не могу с тобой разговаривать. – Она выглянула в коридор, прежде чем закрыть за Бейлом дверь.
– Тогда слушай меня. Последняя жертва, помнишь? В переулке. Я был пьян. Ты должна была меня снять. Почему ты этого не сделала?
Дельта села за крошечный столик и отодвинула в сторону миску с завтраком.
– Ты бы меня не послушался, как никогда и никого не слушаешься. Как сейчас. Уходи, Бейл. Я не знаю, о чем ты говоришь.
– Достаточно было всего лишь отрубить мне связь.
– Нужны были все. Мне сказали оставить тебя. Оставить всех.
– Кто тебе сказал меня оставить?
– Я сказала «всех», а не только тебя, Бейл. Я спросила, отключить ли тебя, а мне ответили «оставь всех». Я за тебя беспокоилась.
– Кто это сказал? Ты с самого начала странно со мной разговаривала. Говорила называть тебя офицером Керлью.
Дельта встала, унесла миску на кухню и поставила в раковину. Бейл последовал за Дельтой.
– На той неделе у нас были наблюдатели из Управления. Лезли во все дыры. Появились за неделю до этого случая.
Бейл встал прямо за ее спиной.
– Наблюдатели? Я об этом не знал.
– Команда инспекторов. Проверяли порядок работы и все остальное. Когда начался инцидент, они были на месте и следили за всем, что мы делали. Сказали, мы хорошо справились.
– Хорошо? Я там, внизу, был без оружия.
– Знаю. Это был бардак. Но команда нормально к этому отнеслась. Сказали, чтобы Навид не слишком строго с тобой обходился. – Вода заполняла раковину, поднимая с собой миску. Дельта утопила ее пальцем.
– Это Навид отправил тебя ко мне в больницу?
– Нет, я пошла туда сама. Я знаю, какой ты. Не хотела, чтобы ты нажил себе еще больше проблем. И чувствовала себя виноватой. Если бы ты меня послушал, то до сих пор был бы паксером. За это я вины чувствовать не буду, Бейл.
– Проверяющие – они были там всю ночь или пришли как раз перед тем, как все началось?
– Они были там все время. Черт, Бейл, я тебя знаю как облупленного. Ты думаешь, они заранее были в курсе? Думаешь, они устроили это в качестве испытания, чтобы создать повод тебя вышвырнуть? – Она покачала головой. – Ты слишком много думаешь. Они были там днем и ночью, всю неделю, проверяли распорядок, камеры, выезды, патрули. Днем и ночью. И наши архивы – они прошерстили всё. Рутинная инспекция, не больше.
– Почему я не знал, что они здесь были?
– Это была тайная проверка. Ничего нового. Так что работа по возможности велась как обычно.
– Слухи всегда просачиваются.
Дельта подтолкнула его к двери.
– Они тоже так сказали. И сказали, что, если слухи просочатся и на этот раз, мы потеряем работу. Я не хочу терять работу. Пожалуйста, уходи.
– Они уже улетели?
– Кажется, да. Всего хорошего, Бейл.
Рейзер проснулась с образом подброшенного сверкающего куска металла в голове и произнесла имя вслух. Чорст Мэрли! Вот о ком напомнил ей Ларрен Гэмлиэл.
Найти Мэрли в Песни не составило труда, и на ее вызов ответили через две секунды.
– Эй, Рейзер, хорошо выглядишь. Странное совпадение. Я как раз о тебе вспоминал.