Он небрежно выстрелил. Рейзер ощутила щекой жар.
– Ты убила Милласко в Потоке, – сказал Десис. – Ты едва не ушла от моего первого помощника рядом со своей квартирой. Они не были новичками. И ты – писательница? Не держи меня за идиота.
Он снова выстрелил, и на этот раз ее щеку вспороло болью, а на шею заструилась кровь.
Рейзер зажала рану ладонью и, когда боль унялась настолько, чтобы можно было ровно дышать, ответила:
– Я жила с людьми, которые чем только не занимались, и писала о них. Кое-чему научилась. Вот и все.
– Тебя обучали.
– Я всю жизнь была только писательницей. Я иду туда, куда скажет мой ИИ, узнаю о людях и пишу.
Десис нахмурился и снова поднял пистолет, а потом уронил руку.
– Надо же. – Он пристально посмотрел на Рейзер, а потом погрозил ей пистолетом, как будто пожурил за что-то. – Тебя натаскивали, а ты об этом и не знала. На самом деле не знала, да? Что ж, это что-то новенькое. Это очень, очень хорошо. Ладно, тогда мне хватит только твоего последнего приказа, а потом я тебя отпущу. Убью в смысле. Что тебе приказали?
Рейзер обмякла на стуле.
– Мой ИИ должен передать мне указания. Комм у меня в куртке.
– Доставай медленно. В следующий раз пуля пройдет не по касательной. Третий выстрел – в руку.
Она достала комм и осторожно положила на пол рядом с пыльным занавесом. Начинался восход, и янтарные лучи играли на осколках стекла в оконной раме. В комнате еще было темно, но глаза Рейзер уже к этому привыкли. Несколько преломленных окном лучей пересекли комнату, высвечивая парящую пыль.
– Не оставляй его там. Подбери. Медленно, вот так. Умница. Теперь положи другую руку на противоположное плечо. Отклонись назад. Я не хочу, чтобы ты вскакивала. Вот так.
Рейзер сделала все, как сказал Десис. Отклонившись назад, она очень медленно вытянула ноги и зацепила носком ботинка край занавеса. Он отозвался тихим звоном. Пыль клубилась. Рейзер прищурилась.
Десис был сосредоточен; забирая у Рейзер комм, он широко раскрыл глаза и смотрел исключительно на ее лицо – и тогда она с силой рванула занавес ногой. Он распахнулся, и комнату неожиданно озарило сияние аквариума. В расцвеченном воздухе колыхалась пыль. Десис вскрикнул, закрылся рукой от яркого света и выстрелил вслепую. Аквариум разлетелся на осколки. Рейзер оттолкнула бросившегося на нее полуослепшего Десиса и потянулась к пистолету в его руке, но Десис откатился, и тогда она схватила сломанный монитор Дельты и с размаху обрушила на него. Голова Десиса откинулась, он упал и затих.
Рейзер встала, хватая ртом воздух. Вода из уничтоженного аквариума заливала пол, разлетевшиеся камни угасали. Рыбки дергались и подпрыгивали, выцветая и умирая.
Рейзер встряхнулась. «Убирайся отсюда немедленно». Она подхватила свою сумку и комм, подняла с пола пистолет Десиса, начала обыскивать его карманы – и остановилась. Он не стал бы ничего с собой носить. Она обыскала шкафы на кухне и в спальне и положила в карман деактивированную пакспластинку. Морщась от боли, выдавила на щеку полный тюбик «Исцеления!», потом нашла рулончик пластыря, оторвала кусок и с его помощью оттянула бровь вниз, а уголок рта – вверх. Набросила куртку Дельты поверх своей, побросала в сумку первое, что попалось под руку, просто чтобы тяжесть изменила ее походку, и, уходя, бросила в комнату:
– Я буду придерживаться своей истории, говнюк.
Таллен чувствовал себя гораздо лучше. Он вспоминал все больше и больше. В клетке он прокручивал в голове свои карты. Таллен обнаружил, что явственно ощущает сенсорные цепи, натянутые в море и передающие на платформу данные о волнах, и программы балластировки, следящие за тем, чтобы комплекс не опрокинулся.
У него перестала чесаться спина, и он был сосредоточен как никогда. Его обдавало водой.
Таллен чувствовал движение сарков в море. Некоторые из них как будто звали его, царапая череп изнутри.
Он подумал о первом контакте на «ЗвездныхСердцах». Слова в его голове были связаны с ним, хотя о женщине Таллен ничего не помнил. Ему отчетливо представилось место, которое она описывала. «Снег и дождь. Горы…» Что там было дальше?
И второй контакт. Он вызвал у Таллена яркое воспоминание о писательнице в Красном баре и о том, что она сказала. «Наполнен яростью и шумом». Неожиданно он вспомнил, как вернулся тогда домой и нашел эту цитату в Песни – целый монолог, о котором ему хотелось с ней поговорить. «О, эти завтра, завтра, завтра».
И как потом он вышел прогуляться и очутился здесь.
Выйдя из дома Дельты, Рейзер быстро направилась к красному бару. По пути она дважды останавливалась под мертвыми камерами, каждый раз меняя внешность – выбросила сумку и вторую куртку, переклеила пластырь на лице. Когда Десиса обнаружат, эти уловки купят ей хорошо если пару минут, но и они могут иметь значение. Прямо сейчас она могла себе позволить потратить на это время.
«Красно/бар» никогда не закрывался, но в полпятого утра там было потише. Рейзер подошла к стойке, купила землевиски и спросила:
– В курсе, что снаружи паксеры?
– А должен быть?
Она проглотила половину стакана. Бар был полон мониторщиками и выпивохами, негромко играла музыка.
– Может, и должен, – ответила она. – Не ради себя, а ради той парочки клиентов, которые могут тебя отблагодарить за это знание.
– Правда, что ли? – спросил бармен. Он смерил ее взглядом.
– Штука в том, – сказала она, – что Бейл уже не сможет тебя предупредить, а мне кажется, что Пакс сегодня хочет устроить тут представление. Хотя тебе-то беспокоиться не о чем. Как я уже говорила.
Она допила остаток густого виски и подошла к уставившейся в ладонник и тяжело дышавшей женщине, которую видела тут уже не в первый раз.
– Эй, – сказала она, – прости за грубость, но я тебя тут несколько раз видела и знаю, что ты торгуешь эльселем, а если уж я знаю, то Пакс – тем более.
– И что? – Женщина задышала медленнее и неожиданно сосредоточилась на Рейзер. Ладонник она сложила и убрала.
– А то, что паксеры решили провести в баре рейд. Но если ты отдашь мне свою куртку и ампулы и возьмешь мою куртку, то они подумают, что ты – это я, а я – это ты.
– Ага, а меня клонировали час назад. – Женщина отвернулась.
Рейзер указала на бармена, который шумно убирал напитки и отключал коммы.
– Видишь? Он в курсе.
– Откуда мне знать, что ты не продашь меня Паксу?
– Продам? Я могла бы тебя просто арестовать. – Рейзер на мгновение разжала ладонь с пакспластинкой Дельты. В тусклом свете пластинка выглядела достаточно убедительно. – Но я делаю предложение.
– Зачем паксерше так поступать? Не дури меня.
В баре уже почти не было света. Люди быстро расходились. Рейзер ответила:
– Я только что взяла дилера, но он был чист, и у меня появятся проблемы, если я ему что-нибудь не подсуну.
Женщина рассмеялась, встала и стянула куртку.
– Почему бы и нет? – сказала она. – Товар в кармане.
– Оставь мне ладонник. Возьми мою куртку, – сказала Рейзер, натягивая чужую. – Свой комм я не забираю. Носи ее, как я, с поднятым воротником. Не поднимай голову, ты достаточно на меня похожа. Держи руки в карманах.
Женщина движением руки стерла данные и отдала ей ладонник. Рейзер посмотрела ей вслед, выждала минуту и поднялась. От куртки дилерши воняло потом, ладонник был липким. Группа клиентов покидала бар, и Рейзер просочилась в дверь вместе с ними. На первом же перекрестке она оторвалась, направилась к набережной и остановилась там, устремив взгляд на море. Света было все больше, и щит понемногу тускнел. Бледно-фиолетовые тени тянулись по улице за ее спиной, внизу на камнях шипела вода. Цвета заставили ее вспомнить о Десисе, ошеломленном, обескураженном и убитом ею.
Кто-то однажды сказал ей: «Главное, что нужно сделать, когда заканчиваешь убегать и у тебя появляется секунда на размышления, – это прислушаться к первой мысли, которая придет тебе в голову, потому что, какой бы она ни казалась идиотской, это самая важная мысль. А потом нужно спросить себя: что дальше?»
Она вдохнула кислого утреннего воздуха. Первая мысль оказалась такой: нужно было убедиться, что Десис мертв, прежде чем уходить. «Дура».
Рейзер повернулась спиной к морю и взглянула на улицу. «Что дальше?»
Но оттого, что она совершенно точно знала, что делать дальше, легче ей нисколько не становилось. Она должна была добраться до «Платформы на плаву» и встретиться с Чорстом Мэрли. Расстояние небольшое, но одолеть его будет непросто, ведь ее станут искать по всем улицам.
Синт подсунула ей Мэрли, а может, подсунула Мэрли ее. Но зачем Синт это делать? Можно было просто сказать Рейзер, что Мэрли здесь, на Хладе, и что нужно встретиться с ним и написать рассказ.
Внезапно Рейзер посетил еще один вопрос. Неужели Синт скрывала что-то от нее или от кого-то еще?
И еще один. Чем вообще была Синт?
Сорок. Алеф
Третий ряд показаний, разумеется, тоже не дублировался. Он принадлежал нашему нерожденному ребенку. Поэтому Пеллонхорк и не сделал мне финального предупреждения о последствиях неудачи, прежде чем лечь в rv. Ему не нужно было этого делать. У него были моя жена и мой ребенок.
Не помню, как я бежал. Не представляю, как вернулся домой. Помню только, как росли и умирали леса, и бесконечный пересчет листьев, листьев, листьев…
Долгое время я был безумен. В конце концов, усталый и отчаявшийся, я сбежал в Песнь и стал яриться и рыдать в ее людной пустоте; мои страдания умножались и усиливались, пока не отдались эхом по всей Песни.
«У меня отобрали мою любовь. Я пуст. Я – ничто».
Мне просто хотелось кричать в темноту – это я и делал, и скорбь моя гремела и грохотала, но спустя какое-то время я услышал, что есть и другие голоса, что они мне отвечают.
>