– У меня нет друга, – прошептал Алеф.
За спиной у Пайревы вывалился из своего сарка Пеллонхорк, с лицом белым от боли и гнева, сжимая в кулаке нож с ярко-красной рукоятью.
Скорчившись на полу, зажав руками уши и зажмурив глаза, Алеф снова начал яростный отсчет, кивая и дрожа. А потом внезапно посмотрел на Пайреву и сказал:
– Но я позабочусь о твоем ребенке.
Рейзер так сосредоточилась на этом разговоре, что заметила, как Пеллонхорк бросился на Пайреву с ножом, только когда было уже слишком поздно. Она распахнула дверь и попыталась выкрикнуть предостережение, но ее горло сдавило шоком.
Пайрева вскрикнула и упала на пол.
На мгновение в комнате воцарилось пораженное молчание. Рейзер в ужасе прикрыла ладонью рот. Она никогда не видела ничего столь внезапно жестокого и совершенно неоправданного.
Морщась от боли, Пеллонхорк опустился на колени, обхватил ладонью лицо Алефа и вытер нож об его щеку.
– Теперь у нас обоих не осталось ничего, – прошипел он. – Видишь?
Алеф оттолкнул его и подполз к телу Пайревы, прижавшись к ней, как ребенок. Лужа ее крови прикоснулась к нему.
– Пайрева, – прошептал он. – Ребенок.
Один из челомехов сказал:
– Я не понимаю.
Второй перестал мерцать. Он сказал:
– Мы не понимаем.
– Мы умрем вместе, Алеф, – говорил Пеллонхорк. – Как мой отец и Лигат. Ты и я, точно так же, как начинали. Он победил.
В наступившем молчании был слышен скрип платформы.
Рейзер гадала, можно ли еще спасти Пайреву или ее сына. Но подойдя ближе, она поняла, что ни одна жизнь спасена не будет. Все было кровь.
Пеллонхорк поднял руку, останавливая наемника, который с пистолетом в руке подходил к Рейзер.
– А, – сказал он. – Я и не думал, что кто-то сможет проскользнуть мимо Шепота, Алеф. Но ты нашел такого человека.
Алеф поднял голову.
Рейзер обнаружила, что ему невозможно посмотреть в глаза. Взгляд Алефа ускользал от нее. Она уставилась ему за плечо – это выносить было легче.
– Все кончено, – сказал Алеф своим странным голосом. – Факторов больше нет.
Даже искусственный голос Синт был больше похож на человеческий, подумала Рейзер, и все же в нем крылась подлинная грусть.
– Пеллонхорк должен умереть, – продолжил Алеф. – Только Пеллонхорк. Это оптимально.
Пеллонхорк застонал и сложился пополам, но заставил себя выпрямиться.
– Я скажу тебе, когда все кончится, Алеф. Думаешь, у меня не было плана на случай, если Дикси меня кинет?
Рейзер осознала, что Алеф смотрит на Пеллонхорка прямо и неотрывно и что он плачет. Его шепот был таким тихим, что она едва не пропустила его.
– Я не хочу смерти.
Но нет, он сказал не совсем это. Он сказал Пеллонхорку: «Я не хочу твоей смерти».
Пеллонхорк взглянул на Таллена и проговорил, медленно и четко:
– Снег и дождь. Горы, лед.
Таллен схватился за голову и завопил.
– Теперь ты сможешь умереть, – сказал ему Пеллонхорк. – Смерть. Конец боли. Ты знаешь, что делать.
Челомехи как один сказали:
– Таллен? Что происходит?
Платформа резко вздрогнула у них под ногами. Рейзер увидела, что Таллен сжимает в руке нож. Он дрожал и прижимал лезвие к собственной шее.
– Я вспомнил тебя, – сказал он, глядя на Рейзер. – Слишком поздно. Мне так жаль. Я сделал это.
Он закрыл глаза, и костяшки сжимавших нож пальцев побелели.
– Таллен. Не надо, – сказала Рейзер. – Пожалуйста.
«Я сделал это». Что он сделал? Она бросилась к нему.
Голос Рейзер звучал в голове Таллена с той же силой, с которой срывался с ее губ, и, когда она прикоснулась к его руке, он заколебался.
А потом он увидел за ее спиной искаженное лицо Пеллонхорка и нож с красной рукоятью, высоко поднятый, начинающий опускаться. Таллен инстинктивно оттолкнул Рейзер, и вместо того, чтобы вонзиться в нее, лезвие полоснуло по его глазам. Он услышал, как металл заскрежетал по лицу, однако новой боли не было. Боль не могла сделаться сильнее. Ослепленный, Таллен ткнул своим ножом туда, где, как он помнил, стоял Пеллонхорк, и ощутил тяжесть удара. Послышались выстрелы, но это не имело значения. Они ничего не изменят.
Теперь боль исчезла. Он упал.
Падая, Рейзер услышала выстрелы и ударила ногой по сжимающей пистолет руке одного из наемников. Она знала, что справится с ним, но двое других были на краю ее поля зрения и делали все верно: расходились, чтобы не оказаться друг у друга на линии огня.
Удар пришелся в цель, и наемник упал, но она потеряла равновесие и теперь отталкивалась руками от пола, нуждаясь в еще одной секунде и понимая, что ей не дадут и половины, что эта станет для нее последней.
Наемники остановились, приготовились, подняли пистолеты.
А потом одновременно упали.
Один из челомехов сказал:
– Мы не смогли защитить Таллена…
– …но можем защитить вас, – закончил другой.
Кто-то вытирал ему лицо.
– Ты что-нибудь видишь?
Таллен узнал ее голос.
– Нет, – ответил он.
Рука Рейзер обнимала его голову. Даже несмотря на боль, Таллен стеснялся металла в своем черепе. Он вдруг понял, что, за исключением медиков, она была первой, кто дотронулся до него после нападения.
– Мне жаль. Больно?
– Нет. Да.
– Что они с тобой сделали, Таллен? Что это?
– Это я. Все это – я.
Рейзер утирала ему щеки, и неожиданно Таллен увидел дробящийся свет, и сквозь него проглянуло ее лицо. Она была смазанной, но улыбалась.
– У тебя глазницы окружены металлом. Это была всего лишь кровь. Тебе очень повезло, Таллен.
Он наблюдал за ней, пока она продолжала нежно вытирать его лицо.
– Повезло?
Он взглянул на мертвое тело Пеллонхорка. Алеф все еще лежал, свернувшись калачиком и всхлипывал. За ним лежало еще три трупа – наемники. Рейзер заметила, куда смотрит Таллен, и сказала:
– Нас с тобой не так-то легко убить.
– Таллен, – сказала Беата. – Платформа нуждается в вас.
– Да, – сказал Лоуд. – Мы скучали по вам.
– В голове у меня прояснилось, но уже, наверное, слишком поздно, чтобы это остановить, – сказал Таллен. Он исполнил то, на что был запрограммирован, и теперь, исполнив, был свободен. Он знал это.
– Слишком поздно, чтобы остановить что? – спросила Рейзер. – Ты знаешь, что это такое?
Таллен, спотыкаясь, двинулся в сторону коридора.
– Знаю совершенно точно. Я все это подготовил и только что запустил. Платформе угрожает гибель. Нам нужно добраться до подводной комнаты управления.
– Выход только один, – сказала Рейзер, переходя на бег. – Сюда. Они запечатали комнату, но я снова открыла путь.
– Беата, присмотри за Алефом, – сказал Таллен у нее за спиной.
– Мы с Лоудом должны оставаться вместе. Мы должны оставаться с вами, Таллен. Вы в большей опасности, чем он.
– Это чрезвычайная ситуация.
– Да, – сказал Лоуд, шедший рядом с Беатой. – А это та же самая чрезвычайная ситуация или новая?
Сорок семь. Рейзер
В подводной комнате управления едва хватило места для Рейзер и Таллена. Челомехи остались в дверях, а Таллен принялся работать с консолью.
– Что ты запустил? – спросила Рейзер. – Платформа ведь должна быть стабильна, да?
Комнату наводняли мехи-ползуны. Двигаясь вдоль консоли, Таллен сказал:
– На поверхности резервуара с ядром всегда есть слой газа.
Каждый раз, когда он утирал с глаз сочившуюся кровь, блестел металл. В комнату набилось еще больше мехов. Рейзер была уверена, что они координируются с движениями Таллена.
Он взглянул на нее и продолжил:
– Существует программа, обеспечивающая каптаж ядра и газа, поступающих на платформу. Это стандартная процедура.
– Да, – сказал один из челомехов. Они стояли бок о бок. Теперь, когда Диксемексид ушел, они явно составляли единое целое. – Стандартная процедура.
– И мера предосторожности, – сказал второй. – Это хорошо, Таллен. Но почему платформа теряет остойчивость? Почему она тонет?
Таллен продолжал работать.
– Частью процедуры является перенаправление газа в трубы из устья скважины на дне. Я отключил эту часть программы. Газ больше не каптируется в устье. Он выходит в море под нами.
Тот челомех, что повыше, сказал:
– Мы должны были быть оповещены о подобном сбое программы, Таллен. Почему мы не были оповещены?
– Потому что до недавнего времени он только подготавливался. В меня вбили команду-триггер. Я только что его активировал.
– О, – сказали оба челомеха одновременно.
– Что мы можем сделать? – спросила Рейзер.
Таллен ответил:
– Ничего. Мы не просто теряем остойчивость. Смотри. – Он жестом вывел на мониторию схему платформы и сказал: – Якорные канаты ослабевают. Мы идем ко дну.
Платформу уже заметно качало, и у Рейзер закладывало уши. Таллен двигался быстро и решительно. Мехи прибегали и убегали. Свет начинал мигать.
– У нас в резервуарах все еще остался газ, – сказал Таллен, – так что энергия пока есть. Я могу и дальше пытаться поддерживать равновесие, но проблема в газе, который поступает в море под нами. Он делает воду менее плотной, а значит, мы делаемся относительно тяжелее. Я сбросил ядро, чтобы уменьшить наш вес, но чем больше я сбрасываю, тем неустойчивее мы становимся.
– Да, – сказал один из челомехов. – Это новая чрезвычайная ситуация.
Рейзер притронулась к руке Таллена и сказала:
– Но ведь нам нужно просто снова подсоединить трубы к скважине.
– Я не могу. Я саботировал систему идеально. Трубы уничтожены. – Он остановился. – Ладно. Здесь я сделал все, что мог.
– И всё? – сказала Рейзер. – Нам конец?
Таллен посмотрел на нее.
– Может быть, и нет. Пеллонхорк ожидал, что я покончу с собой, и не хотел, чтобы мы выбрались из той комнаты наверху. Теперь я дал нам несколько лишних минут.
– На что?
Свет становился все тусклее, а пол скрипел. Вдалеке что-то грохотало.