— Ну так уж и поверила… — проронила я, стараясь не смотреть на Наташку. — Можно подумать, я не знаю, как «отлично» ты плаваешь. А что, если это…
На какое-то время я полностью ушла в раздумья. И чем больше раздумывала, тем больше укреплялась моя уверенность в правоте. Хотя по большому счету трудно вообразить Кириллова наивным человеком. Специалист в два счета вычислит тайный смысл послания…
— Что?! Ну ты, в конце концов, можешь ответить?!
Наташка яростно теребила меня за рукав, хватала за шиворот, пыталась трясти за грудки, я вяло отмахивалась. До тех пор, пока она случайно не прихватила меня за волосы. Пришлось включиться в суровую действительность и дать сдачи. Ее же письмом по ее же макушке. Подруга даже не охнула. Листок показался тяжким грузом только мне.
— Да все тут ясно, — предусмотрительно отодвинувшись на другой конец дивана и стараясь казаться спокойной, заявила я. — Шифрованное письмо.
— Зачем ему посылать мне шифровки? Ир, может, я сегодняшней ночью еще кое-что заспала? Вдруг я агент иностранной разведки и мне срочно нужно менять легальное место проживания? Подожди… Прямо мороз по коже. Пойду проверю, закрыта ли входная дверь.
Наташка опрометью кинулась в коридор, назад вернулась на цыпочках и осторожно присела на краешек дивана.
— Ты действительно переписывалась с Чернецом? — тихо спросила я, обмахиваясь прощальным письмом.
— Был такой. Я ему постоянно советы давала — на все случаи жизни. Жить учила. Вот он меня и отблагодарил. По полной программе. А кому я их только не давала! На прошлой неделе ко мне на «Одноклассниках» заглянула какая-то старушка лет под семьдесят, уверяла, что мы с ней учились в одном классе и она меня хорошо помнит. Дело было вечером, но меня сразу с места сдуло — взглянула на себя в зеркало и полетела в магазин. Приобрела профилактический крем от морщин и густо намазалась на ночь. Утром рекомендовала его «однокласснице».
— Ты уходишь от темы! Нам следует вернуться домой, ты была права — надо проверить твою переписку с Чернецом…
— Да что ее проверять? Все в рамках приличия. Несколько раз мне в любви признался. Виртуальной. Встретиться не предлагал. Потом переписка оборвалась… Ну, точно! Больше месяца прошло. Он сообщил, что уезжает в длительную командировку.
— Более длительных не бывает… Но ты не дергайся, у меня от тебя мебель в глазах прыгает. Я думаю, все уляжется, тьфу-тьфу-тьфу. Кроме мебели. Если письмо предназначалось тебе, ты бы его уже давно получила, со дня смерти Кириллова прошло почти сорок дней. Откуда он мог знать, что ты заявишься за ним к нему домой?
— Как это «откуда»?! Он же меня сам приглашал. Причем очень настойчиво, почти каждую ночь.
— Наталья…
— Что «Наталья»?! Ах, да… Это же все во сне… Ир, я точно схожу с ума… Как это ты сказала? Я должна была получить сей компромат давным-давно? Значит, либо почта плохо работает, либо у Володьки таких Наташек, как я, пруд пруди. Коз… — Подруга торопливо перекрестилась, заявив, что о мертвых только хорошее. — Хороший человек был, — льстиво поделилась она с абажуром. — Такого трудно не любить… бабам.
— Не знаю, каким он парнем был, но вот письмо все-таки написано не для тебя, хотя на первый взгляд адресовано тебе. Честно говоря, меня очень беспокоит в нем некая несуразица… Нет, это называется по-другому, только слово не подберу. Интуитивно чувствую подвох, Кириллов письмо специально сохранил. Хотел устроить путаницу, надеясь, что тебя она никоим образом не коснется? Впрочем, зная, где он работал, в это трудно поверить. С другой стороны, не мог не понимать, что подставляет любимую школьную подругу. А кто-то, кому очень нужна разгадка, намеревался сделать ее с твоей помощью. Вспомни наш первый визит в квартиру. На диване были разложены фотографии, в том числе и твои. Они лежали отдельной кучкой, словно их специально отсортировали. Неизвестный нам человек пытался определить, какой именно Наталье адресовано письмо? Вчера никаких фотографий уже не было. Вывод: мы с тобой законченные идиотки! Сами проявили заинтересованность в разгадке этой запутанной истории, всем своим поведением доказав, что «Наташка» — это ты! Сидели бы дома, никто бы тебя не вычислил. Преступный элемент Тамарку терроризировал, а о твоем существовании даже не догадывался. О моем и подавно. Но после нашего визита к Кириллову от нас стали требовать вернуть неизвестно что не только у тебя, но и у меня…
Я невольно споткнулась, так и не закончив умной речи. Как-то вяло преступник досаждал нам звонками. Обломался об жену Кириллова? Силы уже не те? Правда, в пятницу проявил настырность, достав Бориса. Прекрасный повод для Наташкиного мужа оправдаться тем, что она своими долговыми обязательствами выжила его из дома. На рыбалку. Но больше не звонил. Зато вчера, когда уже всерьез завечерело, заставил прогуляться на кладбище. Все правильно. Самая тихая пристань. Никто не помешает провести обыск в машине и послать нас куда подальше. Нам бы туда и отправиться, а мы снова полезли в пекло.
Основательно задумавшись, я перестала слышать Наташку. Поняла это, получив от нее очередную сильную встряску.
— Ирка! Ты меня слышишь?! Я же не умею плавать, как «милая Наташка»! — жалобно надрывалась подруга.
— Прекрасно слышу. И незачем так орать прямо мне в ухо. А может, ты свои недюжинные способности тоже заспала? Как факт выуживания из «Шкоды» моей сумки вместе с приложением-распечаткой, а заодно рекой Чусовой, деревней Караваинкой и подмосковным санаторием «Монино». Алкоголь разрушает нервные клетки. Мы с тобой практически не пьем, вот без соответствующей подготовки сегодняшней ночью большая часть клеток разом и разрушилась. Массовый облом!
Наташка бессильно всплеснула руками и, тяжело вздохнув, посетовала на мистические обстоятельства. Следовало, конечно, перетерпеть ночные явления покойного Кириллова — рано или поздно, но все бы разрешилось. Либо Кириллову надоело бы мыкаться, либо она сама слетела бы с катушек. Взглянув в окно, поморщилась, откровенно возмущаясь прекрасной погодой. Такое безмятежное голубое небо и искрящееся радостью солнце только усугубляют процесс кучкования грозовых облаков в ее нежной душеньке.
— Уехать бы куда-нибудь… На недельку-другую… пятую, — тоскливо протянула она. И вдруг воскликнула: — Мои фотографии! Когда мы заявились в Вовкину квартиру, кто-то уже знал, что это снимки предполагаемой «милой Наташки»… Ну, ты меня поняла. Сама что-то на эту тему болтала. С Елизаветой Марковной мы никогда не встречались, но Кириллов мог с ней поделиться своими воспоминаниями о школьной поре и показать меня во всей красе.
— Правильно. Она сама говорила, что он тебя любил. Интересно, как она твою физиономию узнала, на фото ты на себя не похожа, о фигуре вообще молчу. Но ведь узнала же. И это факт. А что, если ей подсказали, что ты — это ты? Тот, кому «милая Наташка» была знакома в более зрелом возрасте. Допустим, «некто» вычислил тебя через дверной глазок, дал соответствующие наставления Елизавете и спрятался в ванной. Ты не находишь, что она вела себя несколько странно? Как под прицелом.
— Нормально она себя вела. А как еще можно себя вести в квартире покойного племянника? Уж не хочешь ли ты сказать… — Наташка приглушенно ахнула и зажала рот рукой.
Медленным кивком я подтвердила ее догадку. Самой Елизавете не было смысла сортировать фотографии.
— Женщину привезли туда насильно! Зачем — не известно. — Высказав это, я почувствовала безалаберную гонку мурашек по телу. — С нашей помощью она оттуда благополучно слиняла. Совсем не собираясь навещать родных на кладбище. Именно поэтому постаралась там от нас отделаться. Мы, как и планировали, поплелись к захоронениям, а она предприняла попытку скрыться. Ей повезло, не повезло продавщице цветов, которая перехватила предназначенную для нее пулю. Убивать ее в квартире на наших глазах преступник не решился, вы с ним как-то знакомы.
— Что значит «не решился на наших глазах?» Патроны экономил? — как-то тоненько, со всхлипом спросила Наташка.
Порывом ветра захлопнуло створку окна, мы обе посмотрели на нее с укоризной. Потом я поднялась, снова распахнула окно настежь и с удовольствием вдохнула настоянный на солнце запах цветов.
— Думаю, убийца не хотел лишних жертв. Это неминуемо повлекло бы за собой возобновление расследования обстоятельств смерти Кириллова. Он этого боялся.
Наташка задумалась и вдруг гаркнула:
— Сволочь!!!
Ну что бы ей продолжить свое выступление в прежней жалобной тональности! От неожиданности я чуть не выпала в окно. Так сказать, для более тесного контакта с растущими под ним цветами. Носом, разумеется. Но подруга моей встряски даже не заметила, носилась по комнате с мимолетными залетами в кухню и кляла почем зря Серегина. Я не мешала, поскольку не знала, на кого перевести стрелки. Какую-то роль во всей этой истории он действительно играл. Судя по всему, каждый из актеров убийственной постановки был сам себе сценаристом и режиссером-постановщиком.
Усевшись за стол, я с интересом наблюдала за метаниями подруги. В какой-то мере она являла собой положительный пример хозяйственности. Не просто бегала и клеймила позором Серегина, но попутно убирала на место то, что в этом нуждалось — хлебницу, сахарницу, банку с кофе… Следовало полагать, мы готовимся к отъезду в столицу.
— Узнать бы, в какой больнице лежит Серегин, — сказала я, Наташка тут же отреагировала:
— Правильно. И добить! Морально. Только это дохлый номер. Его наверняка поместили в специализированную клинику, куда посторонним вход запрещен.
— У тебя сохранился старый номер его мобильного? Тот, который фактически оказался номером сына.
— У меня всегда все сохраняется. Предлагаешь позвонить и поинтересоваться, когда намечено отпевание?
— Лучше не надо. Сначала подружись с умом-разумом. — А я с ними и не ссорилась. Все-таки странно… Серегин звонил мне насчет обследования родственницы наверняка со своего мобильника. Он что, подарил его сыну? Но у Серегина масса знакомых и просто нужных людей. Почему, приобретая новый телефон, он не оставил себе старую «симку»? Иными словами — старый номер.