Еще одна эффектная пауза.
— Выводы неизбежны: что-то врезалось в землю с такой силой, что испарило значительное количество песка. Падение ракеты или самолета, да и любое другое земное крушение не могло вызвать подобный эффект — энергии было бы недостаточно. А значит, мы наверняка имеем дело с объектом из космоса. Он вошел в атмосферу Земли на очень высокой скорости и врезался в песок.
— Может быть, упал спутник? — предположила Нора.
— Да, спутник, находившийся на высокой орбите, мог упасть с достаточной скоростью, расплавить песок. Однако проблема в том, Нора, что в тысяча девятьсот сорок седьмом году — а судя по найденным вами артефактам, интересующее нас событие произошло именно тогда — спутников не было. «Спутник-1» запустили только в пятьдесят седьмом.
Все притихли, обдумывая услышанное.
— Ваше открытие впечатляет, Грег, — заметил Таппан. — Я бы сказал, что мы наткнулись на очень убедительное доказательство нашей правоты. Речь идет о космическом объекте.
— А что, если здесь упал метеорит, о котором никто не знает? — слабым голосом спросила Нора.
— Возможно, — кивнул Бэнкс. — Однако тектиты найдены по ходу борозды, которую вы раскапываете, и крайне маловероятно, что ее оставил метеорит. Будь это он, мы бы нашли его фрагменты. Я изучил множество образцов почвы, определил их магнитные свойства, провел химические анализы. Никаких осколков метеоритов — ни железоникелевых, ни хондритов. И вообще, то, что пропахало эту борозду, на части не распадалось. Однако этот объект мог оставить слабые химические следы. Я сейчас провожу соответствующие анализы, результаты будут через несколько дней.
Нора нервно сглотнула. Это весьма эффектное свидетельство в пользу того, что на плато потерпел крушение внеземной объект. Она обвела взглядом остальных и заметила на лице Битана выражение, которого раньше не видела. Он расплылся в восторженной улыбке. Другие тоже в разной степени демонстрировали радость. Здесь все верят в пришельцев, и вот они получили намек на существование того, что так страстно мечтают доказать.
Таппан подошел к Бэнксу, энергично пожал ему руку и хлопнул по спине, а затем повернулся к остальным.
— Это великий момент. Теперь мы убедились, что находимся на верном пути. — Он понизил голос. — Но мы должны хранить наше открытие в тайне. Никаких утечек. Все поняли? Вы подписали договор о неразглашении, но хочу еще раз подчеркнуть: никто не должен узнать о наших результатах. Ведь если просочится информация о том, что мы обнаружили доказательства крушения летающей тарелки, от прессы не будет отбоя, да и правительство может вмешаться. Нашу работу будут тормозить, и это в самом лучшем случае.
Ученые молча закивали.
17
Кори добросовестно прикрепила к слепку первого черепа последний стержень, на котором была обозначена толщина ткани, взглянула на часы (ровно семнадцать ноль-ноль) и отошла, чтобы полюбоваться делом рук своих. В колледже уголовного права имени Джона Джея она одновременно получила степень бакалавра естественных наук и магистра гуманитарных наук со специализацией в области судебной антропологии и реконструкции лица. Обычно для восстановления лица по черепу нужны два человека: судебный антрополог и художник. Но Кори изучала обе дисциплины и обладала достаточной квалификацией, чтобы выполнить всю работу самостоятельно. Этот кропотливый процесс можно считать и ремеслом, и искусством. Что бы ни показывали по телевизору, компьютерные модели значительно уступают результатам реконструкции, тщательно выполненной вручную.
Но Лэтроп, конечно, ничего этого не знал, ведь он завершил образование в незапамятные времена и с тех пор даже не пытался угнаться за прогрессом. Кори не могла дождаться, когда он уйдет на пенсию. Но он пока здесь, крутится в лаборатории без дела, а она нагревает кусок пластилина в миске с водой над горелкой Бунзена, готовясь наносить «мышцы» на слепок черепа.
— Тук-тук, — произнес Морвуд, заглядывая в дверной проем.
— Прошу! — воскликнул Лэтроп, торопливо убирая от входа коробки. — У нас большие успехи, агент Морвуд.
Кори молча ждала, пока Лэтроп подводил Морвуда к рабочему столу. Она решила, что позволит Лэтропу болтать, сколько тот пожелает. Устала с ним соперничать, да и не сомневалась, что Морвуд видит его насквозь.
— Как видите, мы сделали слепок черепа мужчины, — начал Лэтроп. — А сейчас будем моделировать мышцы и мягкие ткани, и тогда у нашей несчастной жертвы появится лицо, а затем и имя.
— Прекрасно, — произнес Морвуд, склонившись над черепом и искоса бросив на Кори весьма красноречивый взгляд. — Великолепная работа. Как скоро вы установите личности жертв?
Задавая этот вопрос, Морвуд смотрел на Кори, но Лэтроп все равно вылез вперед.
— Вне всякого сомнения, очень скоро. В нашем распоряжении стоматологические базы данных. Кстати, у жертвы мужского пола очень необычные коронки: их четыре, и они не золотые и даже не из серебряной амальгамы, какие были тогда в ходу, а из нержавеющей стали.
Из какого материала сделаны коронки, тоже самостоятельно выяснила Кори.
Морвуд вскинул брови:
— И насколько это нетипично?
— В высшей степени нетипично, — поспешил ответить Лэтроп.
— Значит, проще будет узнать, где поставили эти коронки? — спросил Морвуд у Кори.
— Возможно, сэр, — тихо ответила она.
Вдруг Морвуд закашлялся, но приступ прошел быстро. Агент прочистил горло.
— Позвольте дать совет. Почему бы не отправить все четыре коронки в Куантико, в главную лабораторию? Там работают специалисты по криминалистической стоматологии мирового класса.
— Отличная идея, — согласился Лэтроп. — И хотя, к сожалению, мы не имеем возможности поискать в базе отпечатки пальцев, мы отправили образцы ДНК на секвенирование. Агент Морвуд, я уверен, что мы сумеем установить личности обеих жертв в ближайшее время.
— Я бы хотел, чтобы вы вдвоем провели презентацию на еженедельном собрании в следующий вторник. Как думаете, к тому времени личности будут установлены?
— Да, — ответил Лэтроп.
А Кори одновременно произнесла:
— Нет.
Морвуд перевел взгляд с Лэтропа на Кори.
— Так да или нет?
— Секвенирование ДНК за такой короткий срок провести не успеют, — ответила Кори. — Может быть, коронки подскажут нам верное направление, но сомневаюсь, что ко вторнику мы выясним что-то конкретное. А значит, остается только надеяться на реконструкцию лиц, но убийство произошло больше семидесяти лет назад, и вряд ли те, кто мог бы узнать жертв, дожили до наших дней. На то, чтобы сравнить модели с фотографиями, уйдет время, и это при условии, что мы вообще разыщем фотографии.
— Агент Морвуд, — заискивающим тоном обратился Лэтроп, — я настроен более оптимистично, чем наша лабораторная Кассандра. Наоборот, я уверен, что ко вторнику мы обязательно установим личности жертв или хотя бы приблизимся к этому.
Морвуд кивнул и посмотрел на Кори. Ей показалось, что она прочла во взгляде завуалированное предостережение. Агент понимал, что Кори задета, и призывал ее сдержаться. Она сглотнула ком в горле. «Наша лабораторная Кассандра»! Неужели она стерпит такое оскорбление?
— Вы оба отлично справляетесь, — похвалил Морвуд. — Кори, поскольку дело поручено вам, презентацию должны вести вы. Надеюсь, вы не станете возражать, доктор Лэтроп.
Тот ответил с резким кивком:
— Ну конечно нет.
— Вот и хорошо. — Морвуд взглянул на часы. — Мне пора. Доктор Истчестер любезно согласился дать мне аудиенцию в семь часов в своем доме в Лос-Аламосе.
С этими словами он вышел.
Повисла долгая пауза. Наконец Кори приняла решение, повернулась к Лэтропу и тихим, ровным тоном произнесла:
— Мне не понравился этот ваш выпад насчет Кассандры. Если еще раз позволите себе подобное, я подам жалобу.
— Что за глупости! — воскликнул Лэтроп. — Я не сказал ничего обидного. Вы, очевидно, не знаете, что Кассандра — древняя пророчица, которая всегда говорила правду, но ей никто не верил. Как видите, милочка, мои слова вовсе не оскорбление, а комплимент.
Эта короткая речь сбила Кори с толку, и все же она чувствовала, что ее оскорбили. А обращение «милочка» только усугубило ситуацию.
— Проблема не в одной Кассандре, а во всем вашем отношении, с тех пор как я сюда пришла. — Кори старалась говорить спокойно, тщательно подбирая слова. — Вы преуменьшаете и обесцениваете мой вклад в работу. Приписываете себе то, чего не делали. И к тому же общаетесь со мной в снисходительной и, если уж говорить начистоту, сексистской манере.
— Скажите пожалуйста! — фыркнул Лэтроп. — Даже не подозревал, что вы такое нежное создание. Дорогая, это ФБР, а не ДАР[15].
Тут Кори не выдержала. Прищурившись, она пронзила Лэтропа взглядом:
— По-моему, вы кое-что забыли: как специальный агент, я не только выше вас по званию, но к тому же обладаю гораздо более обширными познаниями в области криминалистики. Вы, похоже, лет двадцать в профессиональную литературу не заглядывали.
От лица Лэтропа отлила вся кровь, и Кори поняла, что попала в точку. Но торжество быстро сменилось тревогой: похоже, Кори больно ранила его самолюбие. Она вдруг пожалела, что нельзя взять слова обратно.
Белый как полотно, Лэтроп на негнущихся ногах вышел из лаборатории и преувеличенно тщательно затворил за собой дверь.
18
GPS-навигатор на телефоне специального агента Морвуда предупредил, что на пересечении Тринити и Оппенгеймер следует повернуть налево. Морвуд послушался, удивляясь диковинным названиям улиц[16] в этом когда-то закрытом городе, где начинался Атомный век. Вскоре он подъехал к дому номер 122 на Оппенгеймер-драйв — скромному зданию, выкрашенному в серый с белым. Морвуд оставил машину на парковочном месте у входа, перед этим вытащив с заднего сиденья контейнер. Вместе со своей ношей он направился к двери, но, прежде чем успел нажать на звонок, Ангус Истчестер уже открыл. Морвуд познакомился с этим человеком много лет назад, когда был еще совсем зеленым агентом, но Истчестеру удалось красиво состариться: грива белых волос в стиле Эйнштейна, румяное лицо, очки в роговой оправе и, как и подобает человеку науки, помятый твидовый пиджак с кожаными налокотниками. Он опирался на изящную старинную малаккскую трость с золоченым набалдашником.