Таппан принялся мерить широкими шагами лабораторию.
— Но вот что странно: физики полагают, что если продолжить периодическую таблицу, где-то в районе сто двадцатого элемента существует «остров стабильности» — группа элементов, которые не распадаются мгновенно. Они существуют долгое время — возможно, миллионы лет.
Таппан остановился перед Норой. От него волнами расходилось радостное оживление.
— Вы решили, что в том столбце ошибка? Ничего подобного. Это сверхтяжелый элемент. Если точнее, элемент номер сто двадцать шесть, ведь в его ядре сто двадцать шесть протонов. А еще сто восемьдесят четыре нейтрона. Оба эти числа, сто восемьдесят четыре нейтрона и сто двадцать шесть протонов, физики называют магическими числами, потому что они полностью заполняют электронные оболочки. Вот почему элемент номер сто двадцать шесть обладает такой удивительной стабильностью.
Нора слушала как завороженная.
— А важнее всего вот что: хотя нам известно, что теоретически сто двадцать шестой элемент может существовать, мы не способны его получить. Это слишком сложно. Наши ускорители недостаточно мощны, и у нас нет нужных ингредиентов. Технологически эта задача за пределами возможностей человеческой науки.
Таппан выдержал паузу.
— Но вот он перед нами. Очевидно, кто-то сумел его получить. А теперь я спрашиваю вас, Нора: кто?
— Инопланетяне, — помедлив, наполовину в шутку, наполовину всерьез ответила она.
Таппан долго смотрел на нее, потом улыбнулся, и на щеках заиграли ямочки.
— Вы это сказали, не я.
Нора попыталась уложить услышанное в голове. В сочетании с обнаруженными в ходе раскопок микротектитами сделанное открытие не оставляло сомнений: на плато и в самом деле упал высокотехнологичный внеземной корабль.
Она часто задышала, сердце забилось быстрее. Сомнений почти не оставалось, и все же она поймала себя на том, что отчаянно за них цепляется. Нора вдруг осознала, что какая-то часть ее разума просто не готова принять выводы, пусть даже очевидные, которые так сильно изменят ее восприятие мира.
Но в замешательство Нору привело не только невероятное открытие. Отчасти сказывалось то, как близко к ней стоял Таппан. Учащенное сердцебиение, покалывание в руках и в ногах, запах разгоряченного мужского тела… Нора давно не испытывала ничего подобного.
Но Таппан не замечал производимого им эффекта: похоже, он был слишком поглощен открытием и ничего вокруг не видел.
Сделав глубокий вдох, Нора отступила на шаг.
— И это еще не все, — продолжил Таппан. — Есть даже более важное обстоятельство. Помните, я говорил про соединение иттрия, палладия и гидрона? Это практически сверхпроводник, способный работать при комнатной температуре.
— Но это невозможно.
— Значит, вы понимаете, к чему я веду! Материал, при комнатной температуре проводящий электричество без сопротивления! Мы пытаемся изготовить такой пятьдесят лет. Это будет революция во всех сферах, от вычислительной техники до передачи энергии. Но в найденном нами соединении вместо палладия сто двадцать шестой элемент, и похоже, что в результате получился материал, обладающий сверхпроводимостью при комнатной температуре, — священный Грааль в материаловедении.
Таппан шагнул вперед и взял ее за плечи:
— Нора, мы своего добились. Мы искали доказательство — и вот оно, перед нами. Мы обнаружили сплав, который мог быть создан только с использованием технологий, намного превосходящих наши. Инопланетных технологий.
Несмотря на руки Таппана, лежавшие на ее плечах, Нора попыталась сосредоточиться. Сенсационные выводы требуют железных доказательств, сказала она себе, а если человек очень хочет во что-то поверить, велика опасность ошибиться.
Нора не произносила ни слова. Через некоторое время Таппан опустил руки.
— Нора, вы молчите. Что вы обо всем этом думаете?
— Я… — Она запнулась.
Сияющее лицо Таппана, блеск в его серых глазах, смотрящих на нее в упор, — все это очень отвлекало.
— Я впечатлена, — наконец слабым голосом выговорила Нора.
Таппан рассмеялся:
— Впечатлены? И только?
— Дайте мне время собраться с мыслями.
— Ну конечно, конечно! Боже мой, наверное, я кажусь вам фанатиком. — Таппан махнул рукой. — Но вы же осознаете, что это значит, верно?
Нора молчала.
— Вы от природы скептик. Я понимаю. Но как я уже сказал, мы провели пять независимых исследований пяти образцов. И во всех обнаружились следы одного и того же сверхтяжелого элемента. С таким отношением массы к заряду он единственный.
— Из каких слоев эти образцы? — наконец спросила Нора.
— Они взяты в начале борозды — оттуда, где объект на высокой скорости врезался в землю. Это следы объекта, пропахавшего песок.
Снова повисла пауза. Таппан стал собирать графики.
— Запру их в сейфе. Пусть информация пока остается в секрете.
— Погодите. Вы не расскажете про элемент команде? — спросила Нора.
С лица Таппана исчезла улыбка:
— Пока нет.
— Почему?
Таппан снова заулыбался:
— Потому что, Нора, сначала я надеюсь убедить вас! Вы скептик, которого я хочу обратить в свою веру. — он вдруг бросил взгляд на часы. — О боже, мой час мартини давно прошел. Не желаете присоединиться? Такое событие нужно отпраздновать.
Безобидное приглашение Таппана заставило Нору покраснеть, ведь в голову ей вдруг пришли отнюдь не безобидные мысли. Оставалось надеяться, что Таппан ничего не заметит.
— Нет, спасибо, я сегодня устала.
— Ничего удивительного. Пока я удовлетворюсь ответом «может быть». Но даю слово, скоро я услышу от вас «да».
20
Скип, отправившийся на вечернюю прогулку с Митти, заметил, как Нора вышла из павильона номер один. Он уже собирался вести собаку обратно в трейлер, как вдруг к нему приблизился Битан. Над бескрайней равниной сгустились сумерки, на западе показалась первая звезда. «Хотя, если быть точным, это не звезда, а планета Венера», — подумал Скип. Венера заходит почти одновременно с Солнцем.
— Есть минутка? — тихо спросил Битан.
Похоже, он хотел поделиться секретом.
— Конечно.
— Давайте пройдемся.
Битан направился за пределы лагеря, быстро переставляя короткие ноги. Над плато пролетел весенний ветерок, в котором чувствовался запах пыли и какого-то загадочного пустынного цветка. Митти с радостью последовал за Битаном и Скипом.
Они прошли с четверть мили, и вдруг Битан резко остановился, повернулся к лагерю и вытянул руку:
— Что вы видите?
«Неужто вопрос с подвохом?» — подумал Скип.
— Ничего особенного. Просто огоньки.
— Именно, — кивнул Битан. — Мы шли всего пять минут и за это время преодолели полкилометра, не больше. Но даже отсюда лагерь выглядит как несколько огоньков на горизонте.
Скип кивнул.
— Люди — забавные существа, — продолжил Битан. — Даже умнейшие из них — вернее, из нас — так легко поддаются самообману. Вот мы рассуждаем про парадокс Ферми и миллиарды планет, которые, возможно, кишмя кишат жизнью. Но знаете что? Мы просто успокаиваем себя всеми этими рассуждениями.
— Кажется, я не вполне уловил вашу мысль, — произнес Скип.
— Мы проделали совсем короткий путь, но лагеря уже не видно. Как думаете, сколько молекул земли отделяют нас от него? Даже эта равнина по нашим меркам огромна. Разве мы можем мысленно охватить бескрайний космос? Нет. Поэтому ученые рассуждают о парсеках, астрономических единицах и световых годах — термины и меры нас успокаивают. Когда пользуемся нами же самими придуманными терминами, кажется, будто мы знаем, чем на самом деле полнится космос.
— Понимаю, о чем вы, — кивнул Скип. — Такова человеческая природа. Мы вешаем ярлыки, разбиваем на категории, измеряем и препарируем, потому что это дает нам иллюзию контроля.
Глаза Битана блеснули в предзакатном свете.
— Так и знал, Скип, что вы меня поймете. А что вы думаете о…
Битан запнулся, и у Скипа возникло предчувствие, что сейчас астроном поделится чем-то сокровенным.
— …об абдукциях?
Такого вопроса Скип не ожидал. После небольшой паузы он ответил, осторожно подбирая слова:
— На мой взгляд, среди подобных историй есть правдивые. Конечно, хватает и психов, которые просто хотят привлечь к себе внимание. Но рассказы некоторых похищенных звучат правдоподобно и убедительно.
После этого молчание воцарилось надолго, и наконец Битан произнес:
— Полностью с вами согласен.
И снова молчание, еще более долгое.
— Скип, можно доверить вам секрет? Только никому не передавайте то, что сейчас услышите, хорошо?
— Обещаю. — Скипу не верилось, что ученый с мировым именем изливает ему душу.
Он был весьма польщен.
— Вы похожи на моего сына Азриэла. Он погиб в четырнадцатом, в ходе операции «Нерушимая скала»[18]. Вы такой же любознательный и тоже все время придумываете новые теории. Вы сами находите ответ на половину своих вопросов, едва успев их задать. — Битан немного помолчал. — Слышали про Голанские высоты?
— Кажется, это плато, разделяющее Израиль и Сирию?
— Совершенно верно. Оно было захвачено Израилем в войне шестьдесят седьмого года. Израиль оставил Голанские высоты под своим протекторатом, поскольку с них Сирия обстреливала нашу страну. Высота там большая, местность труднопроходимая, а зимой лежит снег. Место почти необитаемое.
В сгущающихся сумерках Скип слушал тихий голос с приятным израильским акцентом.
— Как вам наверняка известно, большинство израильтян в обязательном порядке призывают на годичную военную службу. Я не стал исключением. В девяносто восьмом я вместе с другими призывниками патрулировал Голанские высоты. Наш отряд был невелик. Командир взвода проводил учения, он разделил нас на группы, и я отстал от товарищей в месте под названием Эйнот Сион. Это на весьма отдаленном отроге Хермона.
Битан набрал полную грудь воздуха. Скип весь обратился в слух.